Уссурийский тигр. Образ жизни и среда обитания уссурийского тигра
Уссурийский (амурский, дальневосточный) тигр – это подвид, который буквально недавно мог совсем исчезнуть. Кроме того, уссурийский тигр – единственный , живущий в холодных условиях.
Это животное смогло достигнуть высочайшего мастерства в охоте, потому что в отличие от , живущих прайдами и практикующих коллективную охоту, хищник уссурийский тигр всегда является ярко выраженным одиночкой.
Особенности и внешний вид уссурийского тигра
Животное уссурийский тигр крепкое и могучее, имеющее изрядную физическую силу. Вес его доходит до 300 кг. Максимальная масса, которая была зафиксирована – 384 кг. Тело составляет в длину 1,5 – 3 метра, а хвост – примерно 1 метр. – очень быстрое животное, даже по заснеженной местности он способен бежать со скоростью около 80 км/ч.
Тело животного гибкое, лапы не слишком высокие. Уши короткие и маленькие. Только у данного подвида на животе сформирован слой жира, шириной 5 см, который защищает хищника от ледяного ветра и низких температур.
На фото уссурийский тигр
У тигра цветное зрение. Обладает более густой шерстью, чем тигры, обитающие в более теплых климатических условиях. Шерсть имеет оранжевый окрас, на спине и боках черные полосы, цвет живота белый. Рисунок на шкуре индивидуален у каждого животного. Окраска помогает тигру слиться с деревьями зимней тайги.
Среда обитания уссурийского тигра
Наибольшее количество тигров обитает в юго-восточной России. Это заповедная зона. Уссурийский тигр обитает по берегам реки Амур, а также реки Уссури, благодаря чему и получил свои названия.
Гораздо меньше тигров живет в Маньчжурии (Китай), примерно 40 – 50 особей, т.е. 10% от общего количества тигров в мире. Еще одно место распространения этого подвида тигров — Сихотэ-Алин, здесь обитает единственная жизнеспособная популяция этого вида.
Характер и образ жизни
Дальневосточный тигр обитает в условиях сурового климата: температура воздуха колеблется от -47 градусов зимой до +37 градусов в летнее время. При сильной усталости тигр может прилечь прямо на снег.
Отдых на снегу может длиться до нескольких часов, и при этом хищник не будет чувствовать холод. Этот вид уникально приспособлен к холоду и морозу. Но для долгого отдыха он предпочитает находить убежища среди скал, между уступами, а также под упавшими деревьями.
Для детенышей самка устраивает логово, для этого она ищет самое труднодоступное место, например, в неприступной скале, в зарослях или пещере. Взрослые самцы не нуждаются в логове.
Они предпочитают отдохнуть просто рядом с добычей. Молодые тигрицы отделяются от матери в 1,5 – 2 года, все зависит от появления у самки следующего приплода. Но они не уходят далеко от логова матери, в отличие от самцов.
Каждый тигр обитает на индивидуальном участке, площадь его определяется численностью копытных. Ежедневно тигры осуществляют обход своих владений. Самка и самец обитают на территориях различной площади.
Площадь территории самца составляет от 600 до 800 кв. км, а самки примерно от 300 до 500 кв. км. Самая маленькая территория у самки с тигрятами. Она составляет до 30 кв. км. Как правило, на участке одного самца живут несколько самок.
В среднем тигр за сутки проходит расстояние около 20 км, но ход может составлять и 40 км. Тигры – животные, которые любят постоянство. Они пользуются одними и теми же тропами, регулярно помечают свою территорию.
Амурские тигры любят уединение и никогда не живут стаями. Днем они любят лежать на скалах, откуда открывается хороший обзор. Дальневосточным тиграм нравится вода, они могут часами лежать в каком-нибудь водоеме или возле него. Тигры прекрасно плавают и могут даже переплыть реку.
Питание уссурийского тигра
Дальневосточный тигр – хищник, у него большие клыки (около 7 см) с помощью которых они ловят, убивают жертву и расчленяют ее. Он не жует, а разрезает мясо с помощью коренных зубов, а затем глотает его.
Благодаря наличию на лапах мягких подушечек тигр перемещается практически бесшумно. Тигры могут охотиться в любое время. Их излюбленной пищей являются: , изюбр, мелкие млекопитающие.
Однако иногда с удовольствием едят , могут есть плоды некоторых растений. Средняя особь должна съедать в сутки 9 – 10 кг мяса. При полноценном питании животное быстро жиреет и может потом неделю продержаться без пищи.
Добычу хищник обычно притаскивает к воде, а остатки пищи перед сном прячет в надежное место. Ест лежа, держа добычу лапами. Амурский тигр крайне редко нападает на человека. С 1950 года зарегистрировано только около 10 случаев, когда этот вид тигра напал человека. Даже если охотники преследуют тигра, он не нападает на них.
Размножение и продолжительность жизни
Период спаривания у тигров не приходится на определенное время года, но все же чаще оно происходит ближе к концу зимы. Для родов самка выбирает самое непролазное и безопасное место.
Обычно самка рожает двух или трех детенышей, реже одного или четырех. Бывают случаи рождения и пяти тигрят. Малыши, только что появившиеся на свет, абсолютно беспомощны и весят до 1 кг.
Однако растут будущие хищники быстро. К двум неделям они прозревают и начинают слышать. К месяцу тигрята вдвое увеличивают массу и начинают выбираться из логова. С двух месяцев пробуют мясо.
Но материнским молоком питаются до 6 месяцев. Сначала тигрица приносит им корм, а затем начинает подводить к добыче. В двухлетнем возрасте тигрята начинают охотиться вместе с матерью, вес их в это время составляет около 100 кг.
Самец не помогает в воспитании детей, хотя зачастую живет недалеко от них. Семья тигров распадается, когда тигрята достигают 2,5 – 3 лет. Тигры растут на протяжении всей жизни. Амурские тигры в среднем живут около 15 лет. Они могли бы прожить и до 50 лет, но, как правило, из-за суровых условий обитания они погибают рано.
На фото детеныши уссурийского тигра
Охрана уссурийского тигра
В середине девятнадцатого века этот вид тигров был довольно распространен. Однако численность уссурийских тигров резко сократилась уже в начале ХХ века. Это связано с бесконтрольным отловом тигрят и отстрелом животных, который на тот момент никак не регулировался. Немалое значение имели и суровые климатические условиями территории проживания тигров.
В 1935 году был организован заповедник на Сихоте-Алине. С этого момента запретили охоту на дальневосточного тигра, и даже для зоопарков тигрят отлавливали только в виде исключения.
На сегодняшний день неизвестно, сколько осталось уссурийских тигров , по данным 2015 года количество особей на Дальнем Востоке составило 540. С 2007 года специалисты заявили, что вид больше не является вымирающим. Однако, уссурийский тигр в Красной книге России числится по-прежнему.
Подвезший меня лесовоз ушел туда, где уссурийская тайга превращается просто в деньги. Шум двигателя растворился в лесу, и путешествие, о котором я мечтал с детства, началось. Теперь в моих планах прогуляться к верховьям Бикина. Того самого, который за девственность окружающей его природы и большое количество проток называют Русской Амазонкой, по которому спускался сто лет назад Арсеньев со своим проводником Дерсу Узала, где сейчас самая большая в Приморье популяция тигра… Пройтись неспешно, один на один с Уссурийской тайгой и с ее обитателями. Каждой частицей своего существа, впитывая в себя этот мир, неведомый за каждым поворотом, где каждый шаг в неизвестность. Сколько продлится мое путешествие решать не мне. Это, как позволит погода и другие, неведомые мне пока, обстоятельства.
Вскинув на плечи рюкзак, не пройдя и километра, вижу сбоку от дороги свой первый в жизни тигровый след. Отпечатки на влажной обочине свежие, скорее всего ночные, размером с десертную тарелку. Ощущения разом обострились. Теперь, вне всякого сомнения, я нахожусь в местах, где присутствие тигра обыденная реальность. Я невольно обернулся и осмотрелся по сторонам. Дорога пуста, а по ее краям плотной стеной лес. На первый взгляд обычный, похожий на привычную для меня тульскую засеку или лес в глубинке Костромской области, только с сопками. Но след тигра более чем красноречив.
Я живо представил себе, как ночью, укрывшись от лунного света в тени деревьев, мощный зверь бесшумно шел вдоль дороги, которая его раздражала вторжением в его мир людей с их техникой и чуждыми ему запахами. Но и он успел уже приспособиться и к дороге. Она давала ему новые возможности в добыче пропитания. На дороге удобнее, чем по шуршащей дубовой и ясеневой листве, передвигаться бесшумно, вслушиваясь в шорохи тайги и втягивая носом ее запахи. Проще мгновенно на мягких лапах настигнуть пересекающих дорогу или оказавшихся рядом с ней косулю, кабана или изюбря. Тигр еще не знал, что здесь, как и на других изрезавших уссурийскую тайгу дорогах, он и его собратья больше, чем где-либо, рискуют попасть под выстрел. Ведь известно, что чаще всех в Приморье тигров видят именно водители лесовозов.
Пока проходил оставшуюся до моста через Бикин часть пути, мимо прошуршало несколько джипов. Строящаяся дорога Хабаровск-Находка открыла легкий доступ к заповедной реке. Не доходя моста, справа небольшая база. Около нее более двух десятков машин. Здесь за некоторую плату можно оставить свой транспорт, нанять бат с мотором и проводниками или уйти вверх по реке на своей лодке. То, что сейчас называют батом, это большая плоскодонная грузовая лодка, сделанная из пяти широких досок.
Раньше к своим охотничьим участкам удэгейцы добирались на настоящих батах, выдолбленных из стволов гигантских тополей, что называется на шестах, отталкиваясь ими от дна. Теперь лодки оснащены мощными японскими моторами, а хозяева их подрабатывают в сезон, возя вверх по реке рыболовов-туристов. Несмотря на высокую цену, спрос на услугу есть. Последние три года народ на Бикин просто хлынул. Надеюсь, мне удастся добраться до таких мест, где дикую природу уссурийской тайги можно будет увидеть и ощутить такой, какой я ее себе представлял с детства.
На самом деле, по-настоящему дикий мир оказался совсем близко. Не доходя реки, спустившись с дорожной насыпи, я нырнул в него словно через окно, за которым другое измерение. Всего пару минут назад на залитом солнечным светом склоне, склонив голову, меня с интересом рассматривал рябчик. Как будто спрашивая: «А знаешь ли ты, что тебя ждет?»
Теперь же над головой густая крона островной, изрезанной большими и малыми протоками поймы реки. Несмотря на то, что с основного русла, которое в сотне метров, еще доносятся голоса стоящих там лагерем рыбаков, лай собак, здесь уже все серьезно. Подтверждением - метнувшийся в сторону из густого кустарника прямо передо мной крупный зверь.
Продвигаться удается медленно. Пытаюсь идти по обмелевшим, узким протокам.
Иногда это удается, и местами я иду словно по выложенной камнем дорожке, но мешают вязкие ямы с водой, поваленные поперек проток деревья и завалы из нанесенных в половодье столов. Напрямик, параллельно реке, идти тоже непросто. Здесь густые, колючие заросли кустарника и те же канавы проток, которые время от времени приходится пересекать поперек. На их илистых руслах попадаются следы косуль, изюбрей и кабанов, свежие следы медведей.
Медведи здесь бурые и черные. Черный - это тот, который гималайский. Удэгейцы называют его белогрудкой. Несмотря на то, что следов тигра пока, вроде как, не попадается, не забываю и о них.
Большинство из тех, кто узнавал о моем намерении путешествовать вдоль реки пешком, искренне сомневались в том, что это вообще возможно. Шаман и профессиональный охотник, из национального удэгейского села Красный яр, у которого я останавливался перед дорогой, тоже не сразу поверил, что перед ним не очередной «чудик». А когда присмотрелся и понял, что я знаю, что делаю, благословил в дорогу, повесив мне на шею свой оберег.
Сумерки застают при обходе залива, образовавшегося на выходе из обмелевшей протоки. Самое время подумать о ночлеге на одной из обнажившихся по малой воде каменистых кос. Поставить палатку, запасти дров на ночь и, если успею, наловить рыбы на ужин. Продираюсь через густой прибрежный ивняк, за которым на берегу рыболов. Услышав меня, озираясь, тот пятится к лодке. Окликаю его, когда он, заскочив в нее, уже отталкивается от берега. Как оказалось, бедолага принял меня за пробирающегося на берег медведя. Сплавляясь с приятелями по реке на резиновых лодках, за две недели они видели их практически каждый день. Не отказавшись от приглашения, присоединяюсь на ночлег к ним. Таким образом в мою первую ночь на Бикине заботы об ужине и запасе дров отпали сами собой.
Утром вверх по реке поднимаются груженые лодки с туристами. Другие, не менее груженые, спускаются сверху.
Ощущаю себя так, будто нахожусь не в Приморской глуши, а в перенаселенном оккупируемом москвичами в выходные дни Подмосковье.
На пути у бежавшей за дровяным завалом черной белки оказалась лужа. Обойти ее - всего-то полметра в сторону, но белка смело прыгнула в воду и переплыла на другой берег. Белки здесь черные с белым «галстуком». В лесу их много, по словам местных, они уже второй месяц мигрируют к местам зимовки.
Под завалом над омутом, на притопленной ветке, блесна Blue Fox. Пятый номер, это местная классика. Если «желтая», цвета латуни, на крупного ленка. Эта «красная», цвета меди, на тайменя. Было бы не плохо добавить ее к моим запасам. Отложив в сторону спиннинг и спросив у своих ночных соседей разрешения воспользоваться одной из их резиновых лодок, плыву ее добывать. Когда пытаюсь обрубить ветку, чуть не упускаю топор. А хороший топор в тайге штука жизненно важная. Едва успеваю ухватить его за ручку, когда тот уже уходил под воду. Поняв, что что-то делал не так, оставляю блесну реке.
Путешествия в одиночку по диким местам приучили к пониманию того, что здесь надо вести себя очень корректно. Как не называй это, - духом места или иначе, но каждый твой проступок не останется не отмеченным. Для начала, в зависимости от его тяжести, получишь или хлесткой веткой по лицу, или более серьезное предупреждение. Проигнорировав его, в следующий раз можешь быть жестко, а то и жестоко наказан. Напротив, ведя себя правильно, можно рассчитывать на лояльное отношение живой и неживой природы и к себе. В пути важно тонко чувствовать и «видеть» подсказки «того, кто тебя бережет». Для себя я это называю так. Изучающие феномен предвидения ученые называют это, подсознательной системой сигнализации. По их наблюдениям она нередко активизируется у людей в опасной для них ситуации. Так или иначе, все это есть и работает. Когда мы разговаривали об этом с удэгейским шаманом, мы понимали друг друга.
Сегодня Василий собирался плыть вверх по реке в урочище Амба, на свой охотничий участок. Возможно, мы с ним еще встретимся.
После полудня благодарю соседей за компанию и ухожу вверх. То по подмываемым течением краям лесных островов, то по галечным отмелям, то по протокам.
Несмотря на то, что ночами уже легкие заморозки, днем тепло и достают «лосиные мухи». Эти крылатые твари заползают в волосы и вообще, куда могут забраться. Попадались и единичные клещи. У лесных людей на энцефалит иммунитет. Большинство из них считает, что иммунитет передается им от зверей при поедании сырой изюбриной и косульей печени. На деле, скорее всего, он вырабатывался у них веками, в результате естественного отбора.
Там, где лес впереди не просматривается, иду покрикивая. Важно сделать все, чтобы избежать неожиданной встречи с хищниками накоротке. Бояться же не только бессмысленно, но и опасно. Правильный зверь всегда разойдется с человеком. Хищники хорошо чувствуют и страх, и уверенность, различают человека вооруженного. Даже когда они голодны, они стараются добыть себе пищу с наименьшим риском и энергопотерями. Медведи, на которых здесь охотятся, боятся людей, а у тигров, судя по обилию следов копытных, еды хватает и без меня. Когда я спрашивал лесных людей, как уберечься от тигра, удэгейцы говорили, что если тигр не захочет, его не увидишь, если захочет, все ухищрения - пустое. Среди промысловых охотников Приморья, в сезон живущих в тайге бок о бок с тигром, немало тех, кто никогда и не видел этого зверя.
В одном из мест, перед очередным поворотом реки, громко кричу, чтобы обезопасить себе проход по следующему участку пути. Результат превосходит ожидания. Из ивняка на противоположном берегу выбегает и с разбега бросается в воду белогрудый медведь. От неожиданности забываю о находящемся в клапане рюкзака фотоаппарате, и в руках «само собой» оказывается ружье. Сносимый быстрым течением, доплыв до берега, медведь смешно карабкается на нависшую над водой с крутого берега корягу. Поскальзывается, срывается в воду, взбирается вновь и, в конце концов, скрывается в лесу в сотне метров от меня. По словам соседей по ночлегу, пару дней назад такой же вечером напал на рыболова на косе. Тот вовремя успел обернуться на шорох и отбивался от медведя, отступая к лодке, удочкой. А еще во время сплава их чуть не зацепили охотники, стрелявшие из карабинов по переплывавшему реку стаду кабанов.
За два дня поднялся вверх не более, чем на полтора десятка километров. Это нормально. Рябчиков, на которых рассчитывал как на основное пропитание в пути, на лесистых островах не попадалось. Здесь гораздо проще добыть крупного зверя, чем рябчика или утку на бульон. Пробираясь протоками, лакомлюсь сладким и ароматным после ночных заморозков диким виноградом, ягодами боярышника и лимонника.
До рыбалки дело пока не доходит. Чтобы не терять времени и не нести лишний вес, планирую ее на вечер или на длительную стоянку, но пока складывается так, что поиск места для ночлега и разбивка лагеря происходит уже в сумерках. До темноты дров бы натаскать для костра да палатку поставить. При ночевке костер на всю ночь важен еще и для того, чтобы тебя самого не приняли за зверя. Я слышал о таких случаях и сам видел катер с вооруженными и, скорее всего, пьяными людьми, несшимися ночью по реке, освещая берега и косы фарой.
По ночам, мешая спать, на заливах и протоках орут изюбри. Не призывно трубят, как любят описывать лирики, а именно орут. У изюбрей сейчас гон.
На следующий день на одной из проток удается подкрасться и добыть одним выстрелом пару кряковых. Вечером отвариваю и натираю тушки уток смесью специй и чеснока. Концентрированный бульон идет на приготовление калорийного и вкусного супчика.
К полудню следующего дня выхожу к урочищу Амба. У Арсеньева Дерсу Узала так называет тигра. По-удэгейски амба - это чёрт. У удэгейцев свое своеобразное отношение к тигру - смесь страха, уважения и почитания. Зная на своих охотничьих участках места, где тигр при охоте на копытных любит делать засады, они обходят их стороной. Пока взаимоотношения людей с этим зверем можно назвать вооруженным нейтралитетом. Иногда он нарушается.
Несколько лет назад где-то здесь похозяйничал тигр-людоед. Четыре человека стали его жертвой. От одного из них, молодого удэгейца-охотника, ушедшего на свой путик проверять капканы, нашли только пуговицу. Пятой, косвенной жертвой, стал его отец, который повесился, не перенеся горя. Тигра-людоеда выследили. Но даже тогда, когда четыре стрелка одновременно палили в него из мощных карабинов, после восьми попаданий, у смертельно раненого зверя хватило сил покалечить одного из них. Вопреки предположениям этот зверь оказался не больным, не старым, а что называется, в самом рассвете сил. Возможно, по каким-то причинам у него появились свои счеты с нарушившим его понятия о нейтралитете человеком.
За очередным поворотом поднимаюсь по тропинке и выхожу к охотничьей избушке. Режет слух, как на Дальнем Востоке их неприглядно называют бараками. Эта изба на промысловом участке моего знакомого.
Сам он встречает меня на пороге. Василий искренне рад тому, что я жив и здоров. Осмотрев меня, он с улыбкой отмечает, что за три дня в тайге я ничуть не похудел. Вместе с ним его взрослая дочь и молодой парень, один из его учеников. Василий ведет в Красном Яре школу следопытов для молодых удэгейцев, где прививает им правильное отношение к природе и учит умению жить и выживать в ней в соответствии с неписанными, выработанными поколениями лесных людей законами. На обучение к нему приезжают и пограничники, которые, с его слов, большей частью «люди западные», плохо приспособленные к специфике этих мест.
На реке и на своем участке он ведет себя как настоящий хозяин. Убеждает расслабившихся туристов убирать за собой мусор, собирает мусор за теми, кто успел уехать, сурово отчитывает тех, кто в азарте добывает больше, чем нужно. К сожалению не все лесные люди такие. Иные за деньги или выпивку готовы служить проводниками в свои угодья кому угодно и за чем угодно. Не понимая, что тем самым, в буквальном смысле, продают и свою малую родину, и буквально кормящую их род среду обитания.
Просторная изба Василия, как и большинство охотничьих избушек на реке, сложена из толстых полуметровых в сечении кедровых бревен. В отличие от многих, в ней крашеные стены и беленые потолки, что, несомненно, добавляет уюта. Раньше его охотничий участок был в самых верховьях Бикина, куда на бате с мотором он добирался три дня.
Удобно расположившись на нарах, беседуем с ним и его дочерью, попивая крепкий чай и закусывая ароматным диким виноградом. Мой интерес вызывает берестяной рог, которым во время гона, имитируя рев вызывающий противника на поединок, манят изюбрей. Охотятся так на изюбря обычно вдвоем. Когда тот отвечает на вызов и начинает приближаться, вабящий с помощь берестяного рога постепенно удаляется, а оставшийся в засаде стрелок дожидается пока изюбрь выйдет под выстрел.
Дочь Василия хвастает, что вчера сама поймала на блесну двух хороших ленков. Когда разговор заходит о тиграх, Василий говорит, что на его охотничьем участке прошлой зимой их жило шесть. Сейчас тоже есть. Об их присутствии говорят встречаемые свежие следы и метки. Тигровая метка - это специально содранная когтистой лапой на человеческой тропе листва. Таким поскребом он предупреждает человека и о своем присутствии, и о своих правах.
Когда разговор заходит о женьшене, девушка спрашивает, не попадался ли мне он на пути. Может и попадался. Я, видевший это растение только на картинке, едва ли различу его среди другой, прибитой заморозками растительности. Удэгейцы используют этот корень для укрепления иммунитета, настаивая на меду и употребляя ежедневно буквально по капле. Найдя в тайге небольшой корешок, они пересаживают его на свой участок, в потаенное, известное только им, место, и уже там он десятилетиями растет до своего часа.
Сориентировав по компасу, Василий подсказывает мне, как напрямую, через урочище Амба, срезать путь и к вечеру выйти к следующей избушке в устье реки Ульма. Прощаясь с ним, я обещаю ему обязательно сообщить, когда выберусь.
По тропе и по руслу реки Амба, углубляюсь в урочище. Низинная пойма сменяется коренным лесом. Под ногами то шуршащая листва, то пышные мхи, то мари. Во время половодья все это тоже острова. Кедры и тополя в три обхвата впечатляют. В дуплах таких тополей, на террасах сопок, белогрудые медведи устраивают на зиму свои берлоги. Сейчас белогрудки здесь, в низине. Пока не выпал снег, у них другая забота - поиск сладкого, калорийного винограда. Он попадается на припеках небольших, защищенных от ветра лесом проток.
Прежде чем перейти по толстому стволу через заболотившуюся протоку, замечаю на потемневшей от времени гладкой, без коры, поверхности свежие следы когтей. Их размах и рисунок не оставляет сомнений в том, что такого размеров кошачьей лапой здесь обладает только один зверь. Представляю себе, как величественно проходил по этому стволу тигр, подцепляя ствол дерева с боков когтями.
Пока время позволяет, иду по азимуту и через некоторое время добираюсь до террас горы Ульма.
Идя вдоль них, уже в сумерках натыкаюсь на истоптанный копытами изюбрей солонец и уже от него по тропинке выхожу к беседке с обеденным столом, летней кухоньке и двухэтажной избе на берегу протоки.
Здесь пара скучающих мужиков. На столе недопитая бутылка водки и остатки закуски. Оба бывшие моряки торгового флота из Владивостока, обошедшие на судах практически весь мир, но до сих пор никогда не бывавшие в диких местах Приморья. Вскоре вернулись и их проводники, молодые удэгейцы, ездившие в соседнюю избушку за мукой. Узнав, что я знаком с Василием, они не против того, чтобы я у них переночевал. Один из них, сославшись на усталость, отправляется отдохнуть в дом, второй радостно соглашается, когда я вызываюсь помочь ему жарить рыбу. Ужинали вместе.
Ночью отправляемся мышачить. Так здесь называют ночную ловлю ленка и тайменя на искусственную мышь. Отправляемся вместе. Я наслышан о ловле «на мыша», но попробовать самому не приходилось.
Берега и лес черным туннелем сплелись над медленно движущимся по протоке батом. На носу и корме молодые удэгейцы с шестами. Носовой в свете фонаря высматривает подводные корчи и мели. Струящаяся вода воспринимается как нечто живое, таящее в не просвечиваемой лучом фонаря темной глубине неведомое. Как тут не вспомнить удэгейские легенды об обитающем на реке гигантском, переворачивающим баты змее, рассказы о бесследно пропадающих на его берегах людях. Торчащие над водой причудливо переплетенные корневища в отражаемом на них движущейся водой свете кажутся живыми, тянущимися к нам лапами.
Выбравшись из протоки и заведя мотор, идем дальше на малом ходу, уже в кромешной темноте. Надеюсь, парни знают что делают. За бортом, в этой тьме, которая совсем рядом, - перекаты и омута с водоворотами, отходящие в сторону протоки с заваленными топляком руслами. Откуда, если затянет мощным, уходящим под завал течением, и при свете дня выбраться почти без шансов. Где-то здесь, на одном из утесов над рекой, святое место лесных людей. Там на скале небольшой сруб, где живет их бог-хранитель Подя, которого они почитают и задабривают, и у которого испрашивают удачи отправляясь на промысел.
Ощущение тревожного и таинственного прерывает шуршание носа бата по гальке. Выпрыгиваем за борт и втягиваем бат на остров-отмель. Первым делом - осветить все вокруг. В отличие от гигантского змея, медведи более реальная опасность.
В идеале для такой рыбалки нужна совершенно темная безлунная ночь. Недопустимо и использование фонарей. В полной темноте, доверяясь только ощущениям, взмахом спиннинга надо отправить «мышь» к противоположному берегу, чуть выше по течению. Да так, чтобы шлепок упавшей в воду приманки был наиболее естественным, то есть похожим на шлепок упавшей с обрыва в воду мыши.
Уйдя в сторону, ловлю в дальнем нижнем конце острова. Заброс, другой, - безрезультатно. У рыболовов, что сверху, уже есть промах. Это когда таймень или ленок бьют по «мыши» хвостом прежде, чем заглотить ее. Или хлопают пастью, не успев схватить быстро движущуюся приманку. В такие моменты лучше имитировать панику мыши, чуть подергав приманку на месте, а затем потянуть ее к берегу уже с меньшей скоростью. Но одно дело - теория, другое дело - практика. Когда в темноте ничего не видишь, кажется, что ты все делаешь не так.
Свой налобник я потушил и включаю его только тогда, когда мне кажется, что сзади, на берегу, есть какое-то движение.
Время от времени, появившаяся луна выглядывает из-за облаков, освещая поросшие лесом зубчатые вершины сопок и пушистые вершины кедров над ними. В эти мгновения я вижу и то место, куда шлепается забрасываемая мною «мышь», и «усы», расходящиеся от движущейся приманки по поверхности воды. Когда луна вновь скрывается за облаками, я одновременно слышу и всплеск-шлепок и ощущаю рукой, держащей спиннинг, короткий рывок. Зазевавшись, с опозданием подсекаю, но без результата. Проявленный к приманке интерес дает надежду, что чудо случится, и оно случилось. Через проводку, на первых оборотах катушки вновь рывок. После подсечки леска натягивается струной, а в невидимой мной реке заходила упругая, усиленная течением тяжесть. Подтягиваю спиннингом, и понемногу подматывая катушку, сокращаю расстояние между нами. Судя по сопротивлению, рыба не очень большая.
Если это и таймень, то явно не тех размеров, которые можно считать трофейными.
После непродолжительного вываживания, вытягиваю на отмель двухкилограммового ленка. У рыбаков вверху тоже ленок.
Безрезультатно покидав еще с полчасика, возвращаемся «на базу». Завтра парни собираются свозить нас на уловистое место, в паре километров выше по течению.
Утром, попрощавшись с живущей на базе парой кошек и их умильно спящими у очага на улице в рядок котятами, гружу в бат свой рюкзак. Над рекой туман, на траве иней. Сквозь туман, красиво подсвечивая его, пробивается поднявшееся над сопками солнце. Причаливаем на косе там, где протока Нерестовая соединяется с основным руслом. Не успеваю настроить спиннинг, а один из парней уже поймал небольшого ленка.
Через несколько забросов везет и мне. Удается изловить кету, которая на блесну ловится не часто. Изредка хватает блесну из раздражения, идя на нерест или охраняя кладку икры, отложенной в ямку на галечном дне. Несмотря на то, что поймать крупную рыбину приятно, мне она сейчас ни к чему, впереди еще день пути. Увлекшись рыбалкой, налегке ухожу от реки по протоке. Через некоторое время слышу два выстрела. Возвратившись, застаю на косе свой рюкзак и пару гильз рядом с ним. Наверное, так парни предупредили меня, что уезжают, и что мой рюкзак остался без присмотра.
В этот день в моих планах дойти до условной границы, разделяющей верхний и нижний Бикин. Это впадающая в Бикин река Леснуха или по-местному - Метахеза. Разночтение названий на картах и исторически сложившихся затрудняет ориентирование, и иногда непросто выяснить, где именно ты находишься, даже консультируясь с людьми, всю жизнь прожившими на этой реке. В устье реки урочище Метахеза, где еще в начале двадцатого века был один из хуторов старообрядцев и стойбище удэгейцев. Там же находится и естественная граница произрастания дикого женьшеня.
Ухожу от основного русла по протоке и вновь погружаюсь в другой мир.
Даже при обилии туристов на реке - это почти нетронутый мир зверей и рыб. Те редко отходят от рукава, по-которому сплавляются, дальше расстояния прямой видимости. Веером разбегаются из-под ног хариусы, волнуя гладь воды, отходят ленки и другие крупные рыбы. На дне протоки колонии мидий и жемчужниц. А над головой, в высоких сплетшихся кронах, шуршат сухие многоцветные в лучах освещающего их солнца листья. До первого сильного ветра, до первого сильного ветра.
По этой мелкой сейчас протоке идти легко. Где по обнажившимся отмелям, где по мелководью, где подмытым течением берегом. Вдыхая пряный запах листвы, хочется полностью расслабиться, но приходится быть начеку. Забота о безопасности доведена до автоматизма. Уже не задумываюсь, когда в пути крикнуть очередное «хоп», когда посидеть, подождав, чтобы попутный ветер разнес запах табачного дыма по направлению твоего предстоящего движения. Даже когда, скинув с плеч рюкзак, я ложусь на него спиной передохнуть, в руках наготове ружье, глаза и слух настороже. Потому, как бы хорошо не было на тенистой протоке, вновь выйдя на освещенное солнцем основное русло, чувствую себя здесь в большей безопасности.
Здесь за корягами у самого берега, за которыми искусственное затишье, стоят и, завидев меня, срываются с места ленки. Напротив одного из завалов хороший омут, где вполне может затаиться и таймень. Оставив рюкзак на берегу, выбираюсь на завал из нанесенных течением стволов со спиннингом. Пробую ловить, меняя приманки, и уже готов прекратить это занятие, когда черная, с темно-вишневыми плавниками спина выворачивается буквально в пяти метрах. От мощи и размеров этой рыбины захватывает дух. Я понимаю, что если такой схватил бы блесну, то скорее меня сдернул бы с бревенчатого завала в водоворот, чем мне удалось бы утомить и вытянуть его на бревна. Подобные ощущения я пару лет назад испытывал на Ахтубе, в низовьях Волги, когда рядом с заякоренной над омутом байдаркой вынырнул и ушел в глубину сом, сравнимый с ней размером. Поняв, что неоправданно рискую, сажусь перекурить, но не успеваю достать сигарету, как вначале слышу шорох, а затем в метре от меня появляется любопытная черная мордочка с бусинками глаз. Это норка. Три или четыре секунды неподвижно смотрим друг на друга. Стоит мне едва пошевелиться, как моя гостья резво исчезает меж бревен.
Через час выше по реке вижу на косе впереди меня другого похожего на норку зверя, только размерами с крупную таксу. Зверь то скрывается в прибрежном ивняке, то вновь сбегает по галечнику к воде. Это выдра. Добравшись до косы, останавливаюсь на ней передохнуть.
Разжигаю костерок, завариваю чай, закусываю остатками холодной утятины. Напротив - высокий склон с яркой желтизной ясеней, красно-коричневыми пятнами листвы дубов, пушистой зеленью кедров. Чуть выше - клином вдающийся в изгиб реки мыс. Судя по карте, это гора Клин и до устья Метахезы и избушки на ней уже недалеко. Ветер стих и солнышко припекает. Сегодня на Бикине настоящая золотая осень. Можно раздеться и немного позагорать, добавив к своему байкальско- япономорскому загару прошедшего лета немного уссурийского солнышка. И уже потом решать, где и как я смогу перебраться на противоположный левый берег реки.
Расслабленное состояние прерывает шум мотора. Снизу против сильного течения медленно поднимается надувная моторная лодка с двумя пассажирами. Когда подъезжают ближе, машу им рукой, приглашая передохнуть и попить чайку. За разговором знакомимся, это Дима и Анатолий
рыбаки из Лучегорска. Вверх по реке идут еще, примерно, на тридцать километров. Пою их чаем, и дальше плывем вместе.
Сергей Петрович Кучеренко
Тигр - один из тех немногих зверей, о которых кое-что знают даже дети. И потому знают, что он единствен в своем роде: гипнотически красив, могуч и ловок, смел и в себе уверен, строг в повадках и умен. Во многих отношениях он - венец совершенства в мире животных. Однако знания человека об этом царственном звере весьма поверхностны, и потому цель этой книги - приоткрыть завесу таинственности над ним, заполнить белые пятна в знаниях его экологии.
За долгие годы скитаний в самых глухих таежных дебрях Амуро-Уссурийского региона мне довелось пройти по тигриным следам и тропам не одну сотню километров, а вот встретиться лицом к лицу с тигром, столкнувшись в упор, посчастливилось всего лишь трижды. Но те короткие мгновения остались в памяти навечно. И сейчас, закрыв глаза, я отчетливо вижу это воплощение могучего совершенства, его трудно вообразимую силу, ловкость и… мягкую грацию, бесстрашие, настороженность и… любопытство, магнетизм единственных в своем роде глаз, до жути пугающую, но красивую и спокойную голову, готовую в неуловимый миг разразиться безудержным рыкающим гневом… И тут же уйти в свое почти философское самосозерцание. Разве можно этим царственным зверем не восторгаться? Не задумываться над его внешней и внутренней сущностью и красотой - страшащей и восхищающей? Не беспокоиться о его столь трагической судьбе? Не помнить ежечасно о том, что тигр в числе первых животных оказался на страницах международной Красной книги?
Изучению тигра я отдал много времени и сил. С детства зачитывался книгами об этом звере, то и дело открывал Арсеньева, Бажова и Пржевальского на тех страницах, где о нем писалось. На одном дыхании прочитывал Янковских, Капланова, Корбетта, Андерсена, Сингха… А потом, уже став биологом-охотоведом, принялся изучать его сам. Проштудировал всю доступную мне научную литературу, подолгу работал в самых тигриных «северных джунглях», тропил следы могучей суперкошки с целью познать ее жизненные устои во всех мельчайших подробностях, подсчитывал «тигронаселение»…
Но, пожалуй, более всего я уделял внимание сложным вопросам взаимоотношений этого совершеннейшего хищника с человеком, весьма изменчивым во времени и пространстве. Достаточно сказать, что повадки тигра времен Пржевальского и Арсеньева существенно отличаются от тех, что мы наблюдаем теперь: тогда к людям он относился, мягко говоря, неуважительно и дерзко, теперь же строит отношения по «закону вооруженного нейтралитета». Но природа есть природа, и потому случаются сбои. Впрочем, тигр во все времена был и остается серьезным хищником, требующим к себе уважения.
Можно ли забыть такое?
Случилось это в годы моей молодости на юге Приморья. Стояла та пора, тронутая первыми осенними морозами, когда снега еще не видно, но его неотвратимость чувствуется во всем. Мы охотились загоном на косуль в старом дубовом лесу, который бурыми потоками покрывал невысокие пологие сопки отрогов Сихотэ-Алиня.
Часов в десять утра я вышел на макушку горы, и в эти же минуты из-за туч показалось солнце. Оно так яростно высветило еще недавно сумрачные горные дали, что я невольно залюбовался ими и присел на камень. Это было особое состояние красоты, тишины и торжественности, какое часто случается на зорях. Таял иней, мягко увлажняя сухой лист и насыщая пряностями воздух, напитывалось голубизной небо, зарождались таинственные лесные шорохи.
По плану коллективной охоты подходило время загона. К этому моменту мне надлежало сидеть на номере в седловине небольшого перевальчика с лесной прогалиной и ждать потревоженных моими товарищами косуль. До места засады оставалось метров пятьсот.
Я шел тихо, но быстро, издали высматривая тот перевальчик и удобную точку укрытия. В какое-то мгновение что-то неведомое, непонятное, но властное и жуткое пронзило меня и заставило остановиться. Я насторожился и начал тревожно осматриваться. Отметил между делом, что внизу, в распадке, мирно пасется табунок изюбров, однако мне было не до них: под сердцем нервозно звенел колокольчик инстинктивной тревоги. Скользнув взглядом по изюбрам, я обеспокоенно продолжал шарить вокруг глазами… Да вот же он! Рядом! До жути пугающ, но невыразимо великолепен! Властелин уссурийских дебрей!
Тигр стоял не далее чем в пятнадцати метрах от меня. Стоял боком, но смотрел в мои глаза, тяжело и недовольно опустив голову. Я четко увидел весь затейливый черно-бело-рыжий окрас его головы, янтарные, с прозеленью, пронзительные глаза, разлет жестких белых усов, нервно подрагивающую нижнюю губу, резкие черные ремни полос на рыжих боках, в напряжении извивающийся кончик хвоста… Потом до меня дошел тихий глубокий басовитый рык рассердившегося царственного зверя. Казалось, где-то глубоко-глубоко под землей катанули каменные глыбы, да так, что она задрожала. Я почувствовал слабость в ногах, а сердце забилось будто бы в горле.
Тигр, судя по всему, скрадывал изюбров и встретил меня тоже совсем неожиданно. Возможно, в то самое мгновение, когда и меня что-то остановило. Я срывал охоту могучего зверя, и злился он, конечно, не беспричинно. Я прижался спиной к оказавшемуся рядом старому дуплистому дубу и застыл, пожирая тигра глазами. А тот с величавостью всесильного властелина медленно развернулся и тихо пошел назад в гору. Почему - не знаю. Понял ли, что охота испорчена, или со мною не хотел связываться? Шел бесшумно, покачивая головой, извивая хвост. Время от времени он оглядывался, бросал на меня сердитые взгляды. А я, словно под гипнозом, продолжал глядеть на тигра.
На вершине горы зверь остановился, повернул ко мне гордо поднятую голову и несколько раз отрывисто рявкнул: «унгг-о-оунг-унг». И словно сквозь землю провалился - абсолютно неслышно растворился во влажных лесных тенях.
Давняя быль, а закрою глаза - и вижу этого тигра как бы в двух стоп-кадрах: когда я его только что заметил и когда он сердито рявкал на макушке горы. Забудешь ли такое? Единственную в своем роде фигуру сильного и ловкого хищника с мощно развитой грудью, гибкой спиной и элегантно суховатым задом. Неторопливого в движениях, когда в этом нет надобности, и уверенного в своей мощи. Спокойного и благородно скрывающего под этой внешней невозмутимостью уникальную способность в едва уловимое мгновение взорваться бешеными скоростями и стремительностью, сопряженными с громадной силой… Такое незабываемо. Такое в памяти пожизненно.
Случилось это в дебрях уссурийской тайги. Лютовала зима с морозами и снегами, а в них привычно шагала моя охотоведческая работа по всевозможным наблюдениям да изучению жизни лесных обитателей, в первую очередь зверей и промысловиков. Зимовья, палатки, лыжи… Ну и охота, конечно же, при удобной возможности… С конца октября они были моими почти каждодневными спутниками, с ними я пришел к тому памятному февралю.
Юнна Мориц
Когда вы слышите имя поэтессы Юнны Мориц, в подсознании тут же звучит мелодия из детства «Под грустное мычание, под бодрые рычание…». Её знаменитые стихи «Большой секрет для маленькой компании» мы повторяем нашим детям и внукам. Юнна Мориц научила детей дружбе, добру, любви к природе и открыла удивительный мир своей поэзии. Наверное, сейчас это особенно актуально, когда детская литература переживает не лучшие времена. Современные мультфильмы и книги, к большому сожалению, за редким исключением раздражают детские глаза буйством красок, а современные герои и кумиры: куклы Братц, странные телепузики, лохматый Гарфильд и др. персонажи – вызывают недоумение родителей, которые хотят, чтобы детские мультфильмы и книги не излучали агрессию, а наоборот, учили детей доброте, состраданию, любви к ближнему, ко всему живому. Только вспомните детские песни «Собака бывает кусачей», «Большой секрет для маленькой компании», «Ёжик резиновый», «Крошка Енот», «Земляничный дождик»… и вы сразу поймете, что дети должны расти именно на творчестве Юнны Мориц.
Своё первое стихотворение поэтесса сочинила в 4 года:
Ослик встал на табуретку,
Ослик съел свою таблетку.
Наконец-то горло
У него продёрло.
Наверное с тех самых пор, вдохновение и способность видеть мир глазами ребенка осталось с Мориц навсегда. Самое время открыть книгу поэтессы, например, «Крыша ехала домой» с замечательными иллюстрациями Е. Антоненкова, которые дадут отправную точку к проявлению фантазии и воображения вашего малыша.
Удивительный, сказочный мир Юнны Мориц, где-то даже сложный для восприятия ребенка: с букетами котов, композитором пирога, каретой причёсок, туманом в сметане – не оставят равнодушными ни детей, ни взрослых.
В поэзии Юнны Мориц широко представлен животный мир, так необходимый малышам в раннем возрасте. Козлики, коровы, козы, дельфины и, прежде всего, обожаемые кошки поэтессы: кошка-толстушка, малиновая, и даже квакающая кошка. Все они добрые, ласковые и милые. Не могла обойтись поэтесса и без очаровательных собак и щенков, которые «цветочки нюхают и поют серенады», работают почтальоном и у которых «расцветают в душе незабудки, в желудке играет кларнет».
Поэзия Юнны Мориц необычайно образна. Удивительны и любимы образы одушевленной еды: «Шли два жареных яйца…», еда – волшебная, она может превращаться в одежду:
«Шляпа шла из помидора,
Галстук шёл из огурца…»
(«Чудесатые дела»)
Одежда – это отдельный персонаж в творчестве Мориц: ботинки «…пьют на пляже воду». Как и в творчестве любого поэта, у Инны Мориц есть образы, которые проходят через всю её поэзию. Например, образ дыма («Домик с трубой»), который согревает зимой небосвод. Это и весёлый вкусный пар, который пыхтит в чайнике, «… а иногда из носа торчит, как знак вопроса». Абстрактные понятия материализуются самым причудливым образом, например, в стихотворении «Чтоб летали мы все и росли» мы узнаём, что мысли в голове ребёнка могут расти, а если «скучать в зелёной тоске…», лениться, то
«… мысли прокиснут,
А крылья обвиснут,
Как лохмотья
В пучине морской».
Интересно, что все герои стихов Юнны Петровны Мориц, одушевленные и неодушевленные, ведут себя как дети. Герои в точности копируют их поведение: кувыркаются, забрасывают носки под шкаф, грустят, фантазируют, дурачатся, капризничают. В каждом стихотворении мы чувствуем безграничную любовь поэтессы к свои героям и к детям вообще. Поэтому-то герои милые и добродушные, озорные и весёлые, необычные и даже фантастические. В её поэзии действуют законы игры, смешного сна, весёлой путаницы, когда можно выдумывать всё, что угодно, фантазировать, сочинять небывалые слова, отправляться с героями в веселые путешествия. Неутомимая жажда сделать каждый день, каждую секунду праздником, извлечь все цвета, голоса, запахи заставляет Юнну Мориц создавать всё новых и новых героев.
У Юнны Мориц вы не найдёте назидания, поучения. Грустить, творить, фантазировать, дурачиться, капризничать ребёнок имеет полное право. По мнению Юнны Петровны, детей нужно воспитывать с любовью, иногда баловать, «их нужно освобождать от всех запретов, которые не наносят им и окружающим физический вред», а также ребёнок должен знать, что он попадает в мир зла. Своим творчеством поэтесса, может быть, пытается оградить детей от этого мира насколько это возможно. Язык Мориц всегда естественен, лишён какого бы то ни было ложного пафоса. Ритмичные, а иногда явно абсурдные стихи Мориц не имеют возрастных ограничений. Удовольствие от их прочтения и море смеха, даже хохота гарантировано всем.
Арбузик
Он приехал из Херсона,
Из зелено-голубого!
Прыгнул в кузов из вагона,
Из зелено-голубого!
Зазвенел на перекрёстке,
Жёлтом, красном и зелёном.
Машет мальчику в матроске
Бодрым хвостиком зелёным,
И со звоном в голове
Мчит арбузик по Москве!
А любители арбузов-
Все, включая карапузов!-
Догоняют этот кузов,
Чтобы лучший из арбузов
Целовать, и обнимать,
И за хвостик поднимать!
Всех арбузов он красней,
Потому что из Херсона!
Всех арбузов он вкусней,
Потому что из Херсона!
Он особенно звенит,
Потому что из Херсона!
Он ужасно знаменит,
Потому что из Херсона,
Из зелено-голубого,
Из херсонского вагона,
Из зелено-голубого,
В день ненастный,
Даже грустный,
Прискакал не принц в карете,
А прекрасный,
Самый вкусный
Из арбузиков на свете!
Баллада о фокусах шоколада
Пришёл на каток
Николай с шоколадкой
И съесть пожелал
Шоколадку украдкой.
Зажал Николай
Шоколадку в кулак
И сделал открытие:
«Я-не дурак!»
Свою шоколадку
Держа в кулаке,
Он всех обгонял
В этот день на катке!
Он слышал, как сзади
Летели друзья, -
Мечтал оглянуться,
Но было нельзя!
Нельзя с шоколадкой
Ему расставаться!
И мчался вперёд,
Не желая сдаваться!
Дышал Николай,
Словно тигр уссурийский,
Держал Николай
Марафон олимпийский!
Каток под серебряной пылью
Дрожал,
А он шоколадку с ванилью
Зажал!
Не мог Николай
Укусить шоколадку,
Он мчался
И ел её только вприглядку!
И мимо друзей,
Словно двигатель шумный,
Пуская пары,
Пролетал, как безумный!
Пылал Николай,
Словно русская печка,
Но он перегрелся -
И вышла осечка:
В руке шоколадка
Кипит, как в кастрюльке,
И льются в рукав
Шоколадные струйки...
И мимо друзей
Николай ненаглядный
Пыхтит,
Тарахтит,
Словно пупс шоколадный!
Ванильный,
Ореховый,
Сладкий
И липкий,
Он бешено мчится
С глупейшей улыбкой -
Легко ли
Такой шоколадке огромной
В тени оставаться
И выглядеть скромной?
Ревёт Николай
На катке ледяном -
Везут Николая
В большой гастроном!
Завязана розовой лентой
Коробка -
Не трюфельный торт,
Не конфеты «Коровка»!
Шофёр восхищён:
- Ах, какой Шоколай!
- Какой Шоколай? -
Возмущён Николай!
- Ты был Николаем, -
Шофёр говорит, -
А стал Шоколаем, -
Шофёр говорит. -
И мы, дорогой,
Любоваться желаем
Огромным таким
И живым Шоколаем!
Стоит Шоколай
На витрине нарядной,
И всем говорит
Его вид шоколадный:
Прекрасно
Ходить на каток с шоколадкой!
Опасно
Съедать шоколадку украдкой!
Быть жадным - ужасно!
Не надо, не надо,
А то превратишься в кусок
Шоколада!
Белые ромашки
Обняла ромашка
Белую ромашку,
И стоят в обнимку -
Сердце нараспашку!
Летние подружки,
Белые ромашки,
Вам лесные феи
Выткали рубашки -
Не страшна им буря,
Пыльная завьюжка,
Не нужна им стирка,
Глажка да утюжка.
Вот примчался ветер,
Пыль вздохнула тяжко,
Но осталась белой
Ромашкина рубашка.
Вот пролился дождик,
Стала мокрой пташка,
Но сухой осталась
Ромашкина рубашка.
И опять ромашка
Обняла ромашку,
И стоят в обнимку -
Сердце нараспашку!
Вкусно пить из кружки,
Вкусно пить из чашки,
На которых нежно
Обнялись ромашки!
Билет на дачу
У окна сидел кассир,
Я кассира попросил:
Дайте мне билет на дачу
И, пожалуйста, на сдачу
Разрешите провезти
Двух медведей с медвежонком
И слонёнка лет пяти.
Будут жить со мной в избушке,
Спать со мной на раскладушке,
Умываться из кадушки,
Поправляться и расти
Два верблюда с верблюжонком,
Два медведя с медвежонком
И слонёнок лет пяти.
Мимо кучи муравьиной,
С банкой, с миской и корзиной,
Босиком, в одних трусах,
На раздутых парусах
Мчаться будут за малиной
И орешину трясти
Два верблюда с верблюжонком,
Два медведя с медвежонком
И слонёнок лет пяти.
Эти милые зверюшки,
Хоть внутри - сплошные стружки,
Будут жалобно вздыхать,
Будут плакать втихомолку,
Если брошу их на полку
И уеду отдыхать.
Тут кассир нажал на кнопку,
Проколол билетов стопку
И сказал На весь вокзал:
Поезд семь, вагон четыре!
Грустно жить в пустой квартире
Даже маленькой зверюшке,
Из которой лезут стружки.
Разрешаю провезти
Двух верблюдов с верблюжонком,
Двух медведей с медвежонком
И слонёнка лет пяти!
Большой лошадиный секрет
Очень многие думают,
Что они умеют летать:
Очень многие ласточки,
Лебеди очень многие.
И очень немногие думают,
Что умеют летать
Лошади очень многие,
Лошади четвероногие!
Но только лошади
Летать умеют чудно, -
Очень
Лошади прожить без неба
Трудно!
Но только лошади Летают вдохновенно!
Иначе лошади Разбились бы мгновенно.
A разве стаи лошадиных лебедей
Очень многие думают,
Что секретов у лошади нет -
Ни для большой, ни для маленькой,
Ни для какой компании.
А лошадь летает и думает,
Что самый большой секрет -
Это летание лошади,
Нелётных животных летание!
Но только лошади Летать умеют чудно,-
Очень
Лошади прожить без неба
Трудно!
И разве стаи белокрылых лебедей
Грустят, как стаи белокрылых лошадей?
Но только лошади
Летают вдохновенно!
Иначе лошади
Разбились бы мгновенно.
И разве стаи лошадиных лебедей
Поют, как стаи лебединых лошадей?
Большой секрет для маленькой компании
Под грустное мычание,
Под бодрое рычание,
Под дружеское ржание
Рождается на свет
Большой секрет
Для маленькой,
Для маленькой такой компании,
Для скромной такой компании
Огромный такой
Секрет:
- Ах, было б только с кем...
Ах, было б только с кем...
Ах, было б только с кем
Поговорить!
В очках и без очков
Когда хожу я
Без очков,
Я наступаю
На жучков
И укусить могу
Шкатулку,
Вполне приняв её
За булку!
Зато в очках
Я никогда
Не сел
На спящего кота,
Не вышел в сад
Через окно,
Не спутал
Почту и кино!
Но для того,
Чтоб видеть сны,
Очки мне вовсе
Не нужны!
А ночь нужна,
И тишина,
И звёзды в небе,
И луна,
Нужна подушка
И кровать
И нужно
Глаз не открывать!
В цирке
Акробат и акробатка -
На арене цирковой!
Замирает сердце сладко,
И верчу я головой!
Бьют тревожно барабаны,
Акробат ушёл в полёт!
Словно лебедь сквозь туманы,
Он по воздуху плывёт!
А над ним, как синий факел,
Вся искрится на лету
Акробатка, в полумраке
Набирая высоту!
Он в зубах кольцо сжимает,
И с улыбкой на лице
Акробатка начинает
Кувыркаться на кольце!
И летят они под купол!
И вернутся ли назад?
Но петлю рукой нащупал
Незаметно акробат.
И с высот съезжают гладко
Под литавров медный звон
Акробат и акробатка,
Сделав публике поклон!
Выбегают тигры с рёвом,
А за сценой акробат
Полотенечком махровым
Утирает пот со лба!
Идет весна по городу
Динь! Дон!
Динь! Дон!
Это что за нежный звон?
Это пролесок-подснежник
Улыбается сквозь сон!
Это чей пушистый луч
Так щекочет из-за туч,
Заставляя малышей
Улыбаться до ушей?
Это чья же теплота,
Чья такая доброта
Заставляет улыбаться
Зайца, курицу, кота?
И по какому поводу?
Идёт Весна
По городу!
И у пуделя-улыбка!
И в аквариуме рыбка
Улыбнулась из водицы
Улыбающейся птице!
Вот и получается,
Что не помещается
На одной странице
Улыбка необъятная,-
До чего приятная!
Вот такой длины,
Вот такой ширины!
А по какому поводу?
Идёт Весна
По городу!
Весна Мартовна Подснежникова,
Весна Апрелевна Скворешникова
Весна Маевна Черешникова!
Кораблик
Куда вы, кораблик, плывёте
И где вы, кораблик, живёте?
- В море я синем живу,
К берегам я зелёным плыву.
Вчера погрузили в мой трюм
Горчицу и сладкий изюм,
Лапшу и фасоль,
И сахар, и соль,
И пластырь, снимающий боль!
А также-слона и тигрицу,
И кофе, и чай, и корицу,
Табак и сардинки,
Рюкзак и ботинки,
И переводные картинки!
А сверху осталось местечко,
Туда положили колечко.
На этом колечке,
Как пламя на свечке,
Бьётся и бьётся сердечко -
Это морской талисман,
Светится он сквозь туман,
Чтобы не сели
С треском на мели
Матросы и капитан!
Тот, кто найдёт его в гавани,
Отправится в дальнее плаванье,
В разные будет моря
На рейде бросать якоря,
Об этом колечке волшебном
Ни слова не говоря...
Но ни один капитан
Не плавает без талисмана,
И ни один талисман
Не плавает без капитана!
Каждый морской капитан
В детстве нашёл талисман,
Но никогда никому не покажет,
В какой его спрятал карман.
Если ты спросишь его,
Скажет, что нет ничего,
Даже покажет, что ветер в кармане,
Ветер звенит у него!
Но ни один капитан
Не плавает без талисмана,
И ни один талисман
Не плавает без капитана!
Волны ревут за кормой,
Пенится вал штормовой,
Звёзды погасли,
Тучи нависли
Прямо над головой!
Буря в бинокле и мрак -
Что же там видит моряк,
Что различает,
Покуда качает
Судно и эдак и так?
Что освещает ему
Эту кромешную тьму?
Что за волшебное бьётся сердечко,
Словно - искра в дыму?
Это морской талисман,
Светится он сквозь туман,
Чтобы не сели
С треском на мели
Матросы и капитан!
А если ты спросишь потом,
Что там в кармане пустом,
Не талисман ли там спрятан случайно, -
Каждый моряк тебе скажет, что тайна,
Тайна удачи-не в том!
Видишь? В кармане пустом -
Ключик с коротким хвостом,
Спичка горелая,
Семечко белое,
Тайна удачи - не в том!
Спичкой горелой, чудак,
Не разгоняется мрак.
Ключик и семечко
В трудное времечко -
Сущий, простите, пустяк!
Ах, без сомнения,
Более-менее
Всё это, видимо, так!
Воля нужна и большое умение,
И, капитан, небольшое везение -
Сущий, простите, пустяк!
Но ни один капитан
Не плавает без талисмана,
И ни один талисман
Не плавает без капитана!
Любимый пони
Когда на улице прохладно или жарко
И скачет пони на работу к девяти,
Троллейбус из троллейбусного парка,
Автобус из автобусного парка
Готовы вас к воротам зоопарка,
К воротам зоопарка привезти.
У пони - длинная чёлка
Из нежного шёлка,
Он возит тележку
В такие края,
Где мама каталась
И папа катался,
Когда они были
Такие, как я.
Я днём бы и ночью
На пони катался,
Я дедушкой стал бы,
А с ним не расстался!
Туда, где водятся слоны и бегемоты,
Орангутанги и другие чудеса, -
Летают раз в неделю самолёты,
Потом плывут неделю пароходы,
Потом идут неделю вездеходы,
А пони довезёт за полчаса!
У пони - длинная чёлка
Из нежного шёлка,
Он возит тележку
В такие края,
Где мама каталась
И папа катался,
Когда они были
Такие, как я.
Я днём бы и ночью
На пони катался,
Я дедушкой стал бы,
А с ним не расстался!
Великолепен самолёт за облаками,
И корабли прекрасны все до одного, -
Но трудно самолёт обнять руками,
И трудно пароход обнять руками,
А пони так легко обнять руками,
И так чудесно обнимать его!
У пони - длинная чёлка
Из нежного шёлка,
Он возит тележку
В такие края,
Где мама каталась
И папа катался,
Когда они были
Такие, как я.
Я днём бы и ночью
На пони катался,
Я дедушкой стал бы,
А с ним не расстался!
