Наташа Барбье: «Из седла слона я придумала стол. Наташа Барбье: «В ремонте главное - чувство меры! Александр галушкин муж наташи барбье

24/05/2010

Евгений Змиевец, владелец и президент издательской группы Parlan, в котором издается модный журнал L"Officiel, уволил его бессменного главного редактора и креативного директора Эвелину Хромченко, и посадил на ее место свою супругу Марию Невскую, проработавшую в издании всего полгода. Событие, может, так и осталось бы незамеченным, если бы не бешеная популярность госпожи Хромченко среди домохозяек, по утрам включающих свой телевизор для просмотра «Модного приговора».

С вою карьеру Эвелина начала в 17 лет, когда поступила на факультет журналистики МГУ. В 18 молодая журналистка пришла на телевидение, и попала во «Взгляд». В дальнейшем она публиковалась в крупных изданиях - «Известия», «Cosmopolitan», «Elle», «Комсомольская правда», «Собеседник», «Огонек» и других. Уже в 22 года она руководила первым собственным журнальным проектом, а в 24 открыла свой бизнес. Хромченко сделала и правда блестящую карьеру, в 25 возглавив российскую версию модного журнала L’Officiel. На посту главного редактора Эвелина Хромченко 12 лет учила женщин стильно одеваться, и за это время стала практически символом российской моды. Во многом известность журнала была связана с ее именем, ведь главный редактор активно занималась самопиаром. О заоблачных тиражах русского L"Officiel никогда говорить не приходилось, однако журнал прожил немалую жизнь в России, а это значит, что он всегда мог собрать нужное количество рекламы. Содержание глянцевого журнала о моде - дело недешевое и довольно хлопотное, но все же L"Officiel держался на плаву.

Широкой публике Эвелина стала известна скорее после того как появилась в шоу «Модный приговор» на Первом канале. Хотя многие и относятся к передаче довольно скептически, но авторитет Хромченко еще никто не оспаривал. Другое дело, что одновременно сниматься в ежедневной часовой передаче (по словам участников программы, в день снимали по 4 серии) и выпускать глянцевый журнал довольно проблематично - и то и другое отнимает много времени. Еще более сомнительной блогерам кажется фигура нового главреда - Марии Невской (на фото справа вместе с мужем). Известно, что жена владельца издательского дома 10 лет проработала моделью и полгода директором отдела моды в журнале. «Писать о моде и примерять платья - разные вещи» - недоумевает mjemchujina .

Увольняться она, конечно, не стала. В понедельник Хромченко на работу не пришла, потому что в этот день традиционно снимается «Модный приговор». Однако уже во вторник охрана, по распоряжению президента компании, не пустила главного редактора L`Officiel в здание. Директор объявил редактору, что она уволена за «чрезмерное увлечение построением своей личной карьеры в ущерб развитию журнала L`Officiel».

В ответ на это профессионалы модной индустрии опубликовали в Интернете письмо, в котором пожурили директора за «неэлегантное» прощание с главредом, и высказали сомнения в том, что ее замена на «девушку без специального образования» будет адекватной.

Сама экс-редактор модного журнала пока никак не комментирует своего увольнения. Понятно лишь то, что из экранов телевизоров, на радость домохозяек, она не исчезнет, да и без работы уж точно не останется. «Посмотрим, что будет через 6 месяцев. Если рекламодатели и впрямь сольются, как пророчат люди в теме, будет прикольно. Хромченко тогда оттяпает какую-нибудь ещё франшизу и забахает в другой ИД журнал про моду. Вот тогда и станет понятно, по накатанным рельсам делается Офисьель, или Хромченко всё же имеет значение» - прогнозирует silkdothat.

МНЕНИЯ БЛОГЕРОВ:
Аноним
«Восхищена этой женщиной! Редко очень увидишь сочетание профессионализма и стиля в одном человеке. Слушаю её в Модном приговоре и получаю массу удовольствия от всегда, заметьте, грамотного вывода или замечания в адрес участников! Это просто зависть людей. Удачи Эвелине Хромченко!»

ena-dubrovka
«Вот ещё один пример того, как не любят в нашей стране по-настоящему успешных женщин. Тех, что сделали себя сами, а не при помощи любовника, мужа или папы.
Очередное доказательство того, что жёны и любовницы начальников в России до сих пор рулят! Вообще говоря, мне кажется Эвелина от этого увольнения только выиграет. Ведь её профессионализм и опыт как был с ней, так и останется…».

Анонимно
«Мало кто знает, что Маша Невская изначально метила совсем в другой журнал - «Мезонин», она ведь не просто модель, она еще и декоратор:) Но вот г-жа Наташа Барбье /главред Мезонина/ очень дружна с г-ном Змиевцом и очень НЕдружна с Хромченко. Поэтому Барбье и смекнула чем пахнет, а Наташа ВСЕГДА способствует «уходу» всех, кто ей или мешает, или просто не нравится, так что без нее тут тоже не обошлось.
А если про «родственные» связи говорить, судите сами: один из высоких финансовых постов в Издательской Группе занимает... племянница г-на Змиевца, а ее заместитель - ее близкая подруга и соседка... Кроме того, есть еще куча людей, которые не столько профессионалы, сколько близкие друзья, мужья, жены, бывшие жены и любовницы...».

kavichky
«В чем именно там профессионализм Хромченко? Там команда давно работает самостоятельно, по схеме, поставленной на рельсы давным-давно и не русским отделением. Именно поэтому ни Офисьель в России никогда не был что-то решающим в плане моды или лиц журналом, ни Хромченко не была авторитетом в мире моды. А кумовство и при Хромченко было…».

aicedora
«То, что Хромченко эгоцентрик - неоспоримо. Она в принципе считала, что делает самый лучший журнал о моде в России. И этот журнал именно как издание, ориентированное на публику, которая интересуется модой, было успешно, востребовано и качественно сделано. Помимо модных тенденций и рекламы (засчет которой такие издания в принципе живут), она также развивала крайне модную сейчас тему искусства. Притом на самом деле начала уделять этому внимание раньше остальных. … Обидно, что человека, который много лет потратил на этот журнал, увольняют с обвинениями в халатном отношении к делу, ради того, чтобы ее место занять женой издателя».

Она делает «идеальный ремонт» в домах знаменитостей, убеждая телезрителей, что уют можно создать и без дорогой антикварной и новомодной мебели. «Антенна» выяснила, в каком интерьере живет сама телеведущая.

–Помню квартиру своего раннего детства, в которой жили с родителями и братом. Крошечное помещение на окраине Саратова. Отец – военный, мама – учитель. Жили небогато, но весело. Как у многих в те времена, заграничных вещей у нас не водилось. Но я часто гостила у бабушки с дедушкой в их старом доме в центре города. Там стояли голландская печка на три комнаты и резная деревянная мебель, которую потом, увы, поменяли на чехословацкую полированную стенку. И как жалко, что многое выкинули! Ведь все возвращается. Даже стиль 60-х – легкая мебель без декора, знаете, такие журнальные столики на трех ножках – тоже вернулся в интерьерную моду. Не надо ничего выбрасывать, все может пригодиться.

Время пить чай

– Квартиру я сделала похожей на бабушкину. В столовой висят часы – такие же, как из моего детства. Они всегда показывают пять вечера – время пить чай. Купила их на барахолке за пару тысяч рублей. Часто бываю на блошиных рынках. Лучшие из них находятся в Европе, в деревушках Бельгии, Франции. Мы же многое растеряли во время революции и двух мировых войн. Огромное количество красивых вещей сгорело в печурках. Но иногда и в России можно найти занимательные предметы интерьера. Например, на столичном Измайловском рынке. Недавно приобрела там цветных фарфоровых попугайчиков. Возможно, они сделаны в Китае в подражание европейским. Но от этого нравятся не меньше. У меня всегда цветут орхидеи, на шторах вышиты экзотические птички, так что и попугаям тут самое место.

В квартире нет ничего нарочито дорогого. Буфет сделали не итальянские, а белорусские мастера. Журнальный столик в гостиной не антиквариат, а настоящее седло слона. Правда! Подруга в свое время привезла из Индии. Они с мужем освобождали сарай и хотели выбросить его, а я забрала и придумала стол. Он интересный и удобный, только тяжелый очень. Зато на нем шестеро детей одновременно могут прыгать, если захотят.

Сама себе дизайнер

– В столовой вместо дивана стоит деревянная садовая скамейка. Купила ее давно за небольшие деньги и натерла подсолнечным маслом, за неимением специального в те времена. Оно хорошо впитывыается и подчеркивает рисунок дерева. Вазочки для варенья и вовсе нашла в мусорном контейнере. Мы со съемочной группой «Идеального ремонта» были в городе Гжель, на заводе керамики. Рядом с одним из цехов обнаружили бак, в который выбросили несортную посуду, с небольшими дефектами. Подумала: «И зачем они выкидывают такую красоту?»

Я вовсе не призываю экономить на всем. Многое могу себе позволить, но не считаю нужным. Знаете ли, не надо преувеличивать значение вещей. Пафос – последнее, что нужно в интерьере, стильно не значит дорого-богато. Гармонию создает совокупность деталей.

Мещанские радости

– Чтобы изменить настроение в доме, не обязательно делать капитальный ремонт. Достаточно переставить мебель, подобрать освещение. Или за счет тканей создать новую цветовую гамму: поменять шторы, наволочки. Можно вернуть к жизни старые вещи. Я иногда покупаю вышивки у бабушек возле метро и декорирую ими подушки.

Никогда не оставляю грязную посуду на ночь. Мою сразу, причем без посудомоечной машины. Она на моей кухне не помещается. Раз в неделю приходит домработница. Но в ее отсутствие легко справляюсь самостоятельно. Стол всегда сервирован чайными чашками, салфетками. Все готово для приема нежданных гостей. Стоят свечи, цветы. И приятный запах. Эти детали очень важны. Можно назвать их мещанскими, но на самом деле это простые радости жизни. Быт нужно подчинить себе, сделать комфортным. Тогда хочется возвращаться домой.

Если же уборкой и перестановкой ограничиться нельзя, и вы решили сделать ремонт, но нет денег на дизайнера, справитесь и сами. Пролистайте журналы про интерьер. Не обращайте внимания на стили, просто выделяйте то, что нравится. Не торопитесь. Развивайте вкус, поверьте, он есть у каждого. А потом приступайте!

В моде цементные полы

– В 90-х в России любили выставлять богатство напоказ. Огромные замки на Рублевке с интерьерами, скопированными с трехзвездных европейских отелей, позолота и мрамор, нелепая планировка. С годами ситуация изменилась. Люди поняли, что кичиться деньгами неэтично. Да и уровень отечественных дизайнеров и архитекторов вырос. Интерьеры стали сдержаннее, вкуснее. Европейцы пошли еще дальше. Дом миллионера в Швейцарии выглядит как сарай, обитый горбылем, с цементным полом и камином внутри. Роскошь, которую не видно, – тренд. Еще веяния последних лет – натуральность и экологичность. Это не значит, что нужно вырубать леса. Массив дерева в мебели можно заменить опилками и стружкой, мрамор – прессованной крошкой. Дизайнеры разрабатывают новые технологии. Надеюсь, и мы придем со временем к этому. ∙

Совершенно случайно натолкнулась на это интервью.

Так как многое в сказанном отвечает моей позиции, как в вопросах интерьерной моды, так и моды вообще, то решила перенести его в свой блог полностью.

http://litsasovsek.ru/magazines/article/150

текст Татьяна Петрова фото Алексей Петров

– Это маленькая квартира, всего 72 метра, – начала свой рассказ Наташа. – Когда-то здесь была коммуналка, на которую мы с мужем поменяли наши прежние квартиры, и в 9-метровой комнате, где теперь находится столовая, жила целая семья. 15 лет назад купить жилье можно было только на вторичном рынке. И, вероятно, мы могли бы «выменять» (существовал такой термин!) нечто большее. Но нам понравилось необыкновенное обаяние этого старого дома в центре Москвы с замечательной планировкой квартиры, где скромные 72 метра ощущаются как 100 и больше .

– Вы наверняка интересовались историей вашего дома?

– Конечно. Четыре этажа были возведены в начале прошлого века, а два последних (мы живем на шестом) – в послевоенные сталинские годы. Причем верхние квартиры были достроены абсолютно в тех же пропорциях и с той же планировкой. С одной лишь разницей – соседи снизу являются счастливыми обладателями потолка высотой в пять метров. У нас – всего три с половиной. Но и то мы очень довольны. Для людей с огромной библиотекой этот аргумент является очень важным: чем выше потолок – тем больше полок. А для меня книги, к тому же, лучшее украшение интерьера.

– Часто бывая в гостях у известных людей, мы поражаемся тому, что иногда во всем доме нет ни одной книжной полки…

– Да, по количеству телевизоров и книг в доме можно многое рассказать о людях, которые в нем живут. В нашей квартире вы не сразу найдете единственный телевизор, зато заметите обилие книг и семейных фотографий, привезенные из разных стран камешки, любимые осколки с археологических раскопок, купленные на «блошиных рынках» старые изразцы и лампы… Все эти дорогие сердцу мелочи заполняют немногие свободные места на полках в гостиной (она же библиотека и она же телевизионная – должны же мы знать, что происходит в мире и в стране!). Здесь и в кабинете мужа стеллажи до потолка. Остальные книги – на даче. Есть еще спальня, кухня и столовая. Собственно, все, что нужно для жизни. Как любая хозяйка, я не отказалась бы от кладовки. Но для нее места не нашлось.

Мы обживали эту квартиру на фоне чудовищных «евроремонтов» прошлого десятилетия и прежде всего хотели воспроизвести здесь атмосферу старого московского интеллигентного (простите за это слово, которое теперь как-то странно звучит) дома, в котором жили несколько поколений. Так и получилось. Теперь можно смело сказать, что это хорошая старая московская квартира с историей. Нашей историей. Любой нормальный интерьер говорит о характере и образе жизни его хозяев. Если только он не сделан дизайнером «под ключ» – под анонимного покупателя.

– Вы въехали в эту квартиру много лет назад, когда искусство интерьер-дизайна только зарождалось в новой России. Кто помогал вам с оформлением?

– Мои друзья – декоратор Анна Муравина и архитектор Сергей Кругляк. Сережа подсказывал, как технологически претворить в жизнь наши с мужем идеи, он же предложил «зашить» кухню в обычный гипсокартон, покрасить его, а с помощью деревянных планок сделать намек на фахверк. Тогда ведь не было замечательного выбора отделочных материалов. Это сегодня в нашем городе можно купить все. Если, к примеру, в Москву привозят шесть кусков самого роскошного бразильского мрамора, то все эти шесть кусков тут же раскупаются. Нам в начале 90-х выбирать было не из чего. Многие предметы мебели сделаны белорусскими мастерами по нашим эскизам. Поэтому квартира получилась не затратная. В нее вложено ровно столько, сколько нужно для того, чтобы хорошо жить, веселиться и не расстраиваться, если что-то где-то не так.

Мне нравятся «пожившие» вещи. Мы оставили старый паркет – смешной и скрипучий, старые дверные ручки – во всех комнатах разные. Сами двери, к сожалению, пришлось поменять – слои красок за годы коммунального жилья просто убили их. Но нам удалось найти похожие. Важно было сохранить дух старой квартиры. Несмотря на то что это была коммуналка, люди здесь жили дружно. По крайней мере никто никому тараканов в борщ не бросал. Мы поняли это сразу. Оттого, видно, и сами живем весело.

Мой интерьер в принципе не является показушным. Дом существует для того, чтобы в нем жить, а не для того, чтобы демонстрировать и рассказывать, как он прекрасен. Словом, показывая сейчас вам свою квартиру, я чувствую себя не очень удобно. Да, это наша любимая обжитая московская квартира. Здесь хорошо нам с мужем. Приятно нашим гостям. Но что в ней такого уж особенного?

– Сегодня немногие москвичи любят принимать гостей…

– А в нашей маленькой квартире иногда собирается человек 20. Народ разбредается по комнатам, кто-то устраивается на диванах, кто-то на полу. Но почему-то всем очень нравится сидеть в столовой за небольшим столом под итальянским уличным фонарем, который моя подруга – художник и скульптор Елена Языкова – купила на «блошином рынке» в Италии, но так и не нашла для него места в своем доме. А у нас он прижился…

Конечно, столовая для большого приема не годится, да и в семиметровой кухне, где когда-то готовили две или три семьи, помещаюсь только я. Но стена между кухней и комнатой не была несущей, и, сделав проем, мы объединили кухню со столовой. Надо признать, первоначальная планировка квартиры была на редкость удачной. Видно, что работал грамотный архитектор. Я ведь постоянно бываю на съемках в новостройках. Современная планировка домов, за редчайшим исключением, ужасная. Все сделано как-то не умно. Люди покупают квартиры площадью в 160–200 метров, а потом оказывается, что кухня все равно маленькая, и есть там невозможно. А им, по старой советской привычке, хочется пить чай именно на кухне. Или строится роскошная 60-метровая столовая, в которой никто не обедает…

В наших 72 метрах мы вынуждены были учитывать каждый миллиметр. Поэтому даже ванну развернули, чтобы комната выглядела пропорциональной.

– Мебель была сделана на заказ. А где вы покупали отделочные материалы, когда ничего не было?

– Страшно вспомнить! Когда дело дошло до ванной, мы кинулись искать плитку. И из всей той дури, которая продавалась, самым разумным цветом был белый. Однако прошло более 10 лет, и белая плитка как была стильным вариантом для ванной, так и осталась. Посмотрите на остромодные, умные миланские интерьеры. Ванная там – белая. Разве что плитка мельче размером. А белый цвет – вне моды. И не приедается.

Для штор я выбрала ткань французской компании Pierre Frey. Тогда это была одна из самых последних коллекций, она безумно мне нравилась, и я заказала для кухни синюю расцветку, а для спальни – вишневую. Правда, сшиты портьеры были так, как умели шить в те годы. К тому же я не рассчитала, что при каждой стирке шторы будут становиться все короче и короче. Так что теперь один выход – когда они станут совсем короткими, отвезти их на дачу, а для квартиры заказать новые. Вообще же, я предпочитаю не менять то, что меня устраивает. Ради моды? Не вижу смысла. Если только предмет просто неудобный. Хотя и в этом случае можно найти компромисс. Например, на стульях в столовой было не очень уютно сидеть. Но они мне так нравились, что я решила их купить. А для комфорта придумала подушки.

– Вижу, и вы не избежали соблазна купить недорогую мебель IKEA?

– Размеры икеевских диванов очень удачны для маленьких комнат. Да и цены этого магазина, не скрою, радуют. Надоел диван – выкинул, забыл. И не пожалел. Иногда я меняю цвета, с помощью элементарных пледов делая гостиную синей, красной или белой. Ничего более! Хотя, наверное, это плохо звучит из уст главного редактора интерьерного издания, которое, прекрасно знаю, не то что не последнее на рынке, а одно из лучших. Но ведь и модельеры, выпускающие на подиум красавиц в роскошных нарядах, сами порой носят джинсы и черные майки. Так же и я. Очень люблю интерьер, смею надеяться, что разбираюсь в теме. Но не существует просто интерьера. Есть моя квартира, мною сделанная. В ней много мне лично дорогого и приятного, и я люблю ее такой, какая она есть. То же самое я могла бы сказать про свою дачу. Я делала ее не для того, чтобы она понравилась кому-то.

– Это было сделано под большим давлением моей редакционной команды… Дача очень простая, деревянная, в русском стиле. Но именно такую мы с мужем и хотели. Как культурный ландшафт Подмосковье в сущности уже уничтожено. Нет тех чудесных дачек, заросших виноградом, веранд с растекловкой… Отчасти поэтому, когда все возводили огромные каменные дома, мы построили себе такую дачу.

– Кроме икеевских диванов в гостиной есть антикварный ковер, роскошный cofee-table и марокканский фонарь…

– Я очень люблю старые ковры. Ковру возле камина лет 60, он из Белуджистана. Мы отреставрировали его, почистили и положили, потому что он нам с мужем очень нравится. Но до него лежал старый узбекский килим. Два ковра в разных стилях не ужились. Первый пришлось убрать, и теперь он ждет своего часа или другого правильного места. Фонарь был куплен в антикварной лавке в Марокко, когда галереи «Танжер» в Москве еще не существовало и эта страна не была столь популярной у россиян. Журнальный столик – настоящее, совершенно неподъемное седло слона. Наталия Семенова, моя знакомая, занимающаяся интерьерами, и Дмитрий Алексеев, художник и декоратор, были, кажется, первыми россиянами, уехавшими в Индию. Из своего длительного путешествия они привезли два или три контейнера чудных старых вещей. Это было очень давно, индийского антиквариата как такового не осталось. Теперь большая часть предметов оттуда – грамотно сделанные, хорошие (нет, не подделки!) современные вещи из состаренного дерева. В Европе Индия в тренде уже много лет. Наташе и Диме повезло – они привезли порталы дворцов, старые двери, из которых можно было делать столы… А мне из той замечательной «посылки» досталось седло слона, которое я безумно люблю и которое, скорее всего, не буду менять еще много лет. Разве что на дачу отвезу.

Я люблю вещи независимо от того, старые они или новые, дешевые или дорогие. Если предмет нравится – куплю и найду ему достойное место в интерьере. Так же, кстати, отношусь и к дизайну одежды. Не могу представить, что надену ультрамодную, но некомфортную для меня вещь. Ну, правда, я живу вне моды и сознательно не хочу, чтобы она влияла на мою жизнь. Мне кажется, в ней очень много наносного. Я не знаю, как сносить уже имеющиеся пять летних пальто. Зачем же нужно еще десять? Не поверите, иногда с огромным удовольствием листаю fashion-журналы, чтобы понять, ЧТО из моего шкафа можно достать, потому что ЭТО внезапно опять в моде. В прошлом сезоне, например, с удивлением узнала о «триумфальном возвращении маленького черного платья». Я и не догадывалась, что оно выходило из моды! Теперь надеваю его не только потому, что люблю, но и с идеологическим обоснованием – оно же в тренде! То же самое иногда случается со старенькими тупоносенькими туфельками или башмачками моей бабушки. Прекрасно! Я надену их несколько раз за сезон и буду счастлива!

– К слову, о стареньком. Нельзя не обратить внимания на книжный стеллаж. Видно, что при покраске его искусственно «старили». Вы это тоже сами придумали?

– Нет, это посоветовала Аня Муравина. Шкафы сделаны из сосновой доски, а потом покрашены серо-синей краской и затерты. Нам хотелось, чтобы получился эффект не то что старого, но простого дерева. (Я очень не люблю лакированные вещи. Хотя сейчас они безумно модны! Кругом лак! Черный, густой. В тренде – эффект рояльной глубины). Аня же объясняла девочкам малярам, как сделать «античную» штукатурку в столовой. Брала губку, показывала, как нужно растирать. Тогда специалистов по декоративным поверхностям еще не было, поэтому и стенка местами получилась неправильная. Маляры растерли, как могли.

– Во-первых, я взяток не беру. Во-вторых, вообще не хочу, чтобы мне кто-то делал супермодно, тем более в старом московском доме. Есть такое понятие «гений места». Дом на холме не может быть похож на дом, стоящий в низине. В квартире-студии в новостройке будет уместна актуальная стилистика, а не исторические реплики. Пентхаузу (в настоящем смысле этого слова) не подойдет ампир.

А наш дом на Адриатике, к слову, совсем не похож на московскую квартиру. Он выдержан в стиле минимализм. Белые стены, черная мебель, стальные предметы, стеклянные стены, африканские скульптуры и маски, травертин песочного цвета… Ничего лишнего! И строжайшая геометрия. Местный ландшафт требовал чистых ясных линий.

Главный вопрос, который нужно задать себе после покупки нового жилья: что диктует место? Какова высота потолков? Куда выходят окна? Делать себе интерьер – безумно приятный творческий процесс. А заниматься сегодня собственным домом – так же естественно, как естественно было раньше заниматься своим садом. Тогда каждая хозяйка даже небольшого поместья знала, как подрезать розы. А сейчас надо понимать, например, что летом чехлы на мебели и шторы могут быть одни, зимой – другие. От этого понимания зависит, будет ли вам комфортно в вашем доме.

Самая первая моя квартира находилась на первом этаже панельной башни. Это было очень-очень давно, денег было мало. Но и в тех условиях я умудрилась что-то придумать. Выкрасила стены в белый цвет. Купила белую мебель. А вдоль одной стены расставила 20 горшочков с алыми цикламенами. Книги. Белое. И красные цветы. По-моему, очень стильно.

Теперь, когда в России появилось много денег и много информации, стало актуальным жить в хорошем интерьере. Положение обязывает – состоятельные люди должны иметь приличный дом. Для них важно, чтобы материалы были натуральные и дорогие, дизайн – модным. Такие люди просто обязаны тратить большие деньги на одежду, часы, автомобили, интерьеры. Словом, на свой образ жизни.

– А главный редактор интерьерного журнала не обязан?

– А разве главный редактор может быть реально богатым человеком? Не бедным – да. Но не по-настоящему богатым.

К счастью, я человек непафосный. И ко многим вещам отношусь спокойно. Есть такое странное противоречие во мне. Разбираюсь в дизайне, могу по достоинству оценить интерьерные стили, качество предметов. Но мне самой не так много нужно. Я не понимаю, зачем каждый сезон делать модный интерьер. В прошлом году было актуально золото, в этом – серебро. А мне вот уже 10 лет нравится моя квартира. И ремонту я предпочту книги, музыку, природу, общение с друзьями, стакан вина, хорошие мысли…

Слава богу, мы счастливо совпадаем в этом с моим мужем. Нам хорошо. Гостям – комфортно. А кто что подумает про мой интерьер, меня совершенно не волнует.

— и оказалось, что он не только про коньки, но и про город Саратов, где прошло мое счастливое детство.

Так вот, предлагаю всем, кто хочет и может, написать про свой родной город, каким они его помнят в школьные годы. Нас много и мы из разных мест — соберутся чудесные рассказы, можно со старыми фотографиями, и получится такой географически-ностальгический срез страны, где мы выросли, которая, несмотря ни на что, нам важна и дорога.

Блог так и будет называться «Города детства». Я начинаю с Саратова. А вы пишите мне в почту или оставляйте заявки в комментариях — на СВОЙ город...

В моем детстве, разумеется, небо было чистое и синее, звезды сумасшедшие, зимы долгие, жара как этим летом, река большая, трава выше головы и вообще было счастье. Хоть и родилась я в единственном роддоме крепости Кронштадт, поскольку папа там служил, но выросла — и осознавала себя уже отчетливо — в городе Саратове, где окрепла после туберкулезной балтийской мороси физически и, стало быть, взросла духовно. Этот город и считаю родиной. У меня было очень хорошее детство. Оно стало моим стержнем во всех сложных жизненных ситуациях. Я думаю, мне легче проходить испытания потому, что я была любима, у меня были друзья и у меня был хороший город. По крайней мере, он был таким 40 лет назад. Город исследовался мною по возрастающей: я еще помню первые годы на самой окраине, за железнодорожным вокзалом, в пыльных садиках, которые уже покинули обитатели, переселенные в новые хрущевки по соседству, и где еще обильно падали никому не нужные яблоки и заросли паслена скрывали вечную возню диких кошек и ручных кур. Всегда пахло креозотом, всегда пахло коноплей. Воронья слободка советских времен, но там мы прожили недолго, потому что мама активно меняла квартиру. А меня частенько отдавали дедушке с бабушкой, и это был уже другой Саратов, словно вечный, словно еще не трамвай ездил за пределами двора, а, может, даже кареты, на производстве которых разорился мой прадедушка, владелец каретной мастерской, не угадавший, как быстро в хлебном, богатом, по-немецки продвинутом Саратове пустят конку...

Мой дед был деканом истфака университета — а Саратовский университет был славен волнами столичных ученых, мигрировавших сюда от гражданской войны, от Второй мировой, от голода, от репрессий... Культурная среда бульонной крепости, консерватория неоготической, опять-таки немецкой постройки, особняки модерна и даже раннего Шехтеля, он тоже наш, саратовский, но больше все же крепких купеческих домов с фальшампирными полуколоннами и иногда залихватскими загогулинами начала XX века... Так вот, дед жил на целом втором этаже частного дома, длинная лестница вела в комнаты, все кругом объединенные вокруг голландской печки, не отсюда ли моя пиротехническая страсть к каминам и кострам? Там не было горячей воды и ванной, хорошо помню корыто и холодный горшок, всегда прилипавший к моей задумчивой попе, зато был подвал. Или погреб? Кадушки с мочеными яблоками и помидорами, виртуозно заготавливаемые дедом, который, несмотря на наличие настоящего кабинета с настоящими книжными шкафами и настоящим огромным столом, как у настоящего ученого, по-крестьянски обожал сам все делать и, кажется, умел и сапоги тачать, и птичьи клетки мастерить... И была домработница, что воспринималось совершенно нормально, у нее частенько одалживались деньги до зарплаты, и она виртуозно варила гречневую кашу, которую люблю до сих пор. Меж тем, пока в этом чудесном доме, в большом зеленом дворе, в тихом центре, за красной линией улицы Кирова — бывшей Немецкой и ныне снова ей же — я составляла из цветных хрустальных бабушкиных бокалов пирамидки и сложные фигуры в постоянный ущерб их количеству, моя энергичная мама составила цепочку из 15, не меньше, квартир и выменяла нашу скромнейшую «двушку» на «трешку» в самом красивом и самом, как сейчас сказали бы, престижном районе города — на набережной. И впрямь, набережная Саратова, сталинской постройки, прямая, по-французски геометричная и по ВДНХовски размашистая, хороша была в моем детстве! Цветники и пихты, строгие причалы для больших пароходов, ширь несусветная — из моего окна Волгу видно было километров на 60, вдоль и чуть наискосок. Здесь прошло мое зрелое детство, по этим аллеям я гуляла вплоть до последнего звонка, а дома загодя собран был полосатый матерчатый чемоданчик, с которым я наутро уехала поступать в МГУ и больше уже не вернулась. Всерьез, имею ввиду.

Фото предоставлено автором Саратовская консерватория на Немецкой улице. Открытка начала ХХ в.

Так вот, начав с завокзальной окраины, отыграв неизбежные и скучнейшие (на мой вкус) «дочки-матери» во дворах старого центра, я стала «девочкой с набережной». По иронии спецшкола с углубленным английским находилась около вокзала, и каждый день я проезжала весь город, узкий в центре и длинный вдоль реки, на троллейбусе утром и проходила обратно пешком после занятий. Топография центральных улиц снится мне и сейчас. Что осталось от них? Мои друзья-архитекторы говорят: «Лучше не приезжай». А тогда мой путь был ровно с запада на восток, к реке, и редкие сталинские дома и не менее редкие постсталинские перемежались настоящей частной застройкой: двух-, максимум трехэтажными каменными особнячками и деревянными домиками, чьи архитектурные излишества или, наоборот, скромности позволяли мне тогда уже угадывать характер построивших их купцов, адвокатов, мелких промышленников... Безжалостно рассеченные перегородками парадные залы провинциального толка, фасадные окна с занавесками по числу заселенных сюда семей, деревянные ворота и дворы, дворы как отдельные миры с сарайчиками, качелями, яблонями... Зимой проход у каждых ворот был травмоопасным, сугробы вставали стеной до самых окон, сосульки были нереально огромными, и сшибать их было жутко и весело. Я шла мимо Художественного музея имени Радищева — реальной гордости города, чудесного красненького особняка, специально построенного отцами города, чтобы разместить живописную коллекцию Боголюбова, неплохого, тонкого пейзажиста, радетеля памяти деда. Музей был для меня точкой притяжения, я ходила туда едва ли не каждые выходные, мечтала стать искусствоведом, в сущности, почти что стала. Если не музей, то ТЮЗ: саратовским ТЮЗом тогда руководил режиссер Киселев, и было интересно, и были спектакли, на которых я заливалась горячими слезами, типа «Не стреляйте в белых лебедей», как сейчас помню. Видимо, отпереживав положенное со всей впечатлительностью провинциальной романтической девочки, я разлюбила театр позже, в свои университетские годы мстительно утвердив приоритет интимности книжного слова... И было еще чуть ли не десяток театров и студий, но не запомнились, разве что как драмколыбель Янковского, и был Дворец пионеров, где моя мама когда-то училась в одном театральном кружке с Табаковым и куда меня отдали в балетную студию, а толку? И слава богу. Родители по-умному брали меня в гости всегда и всюду, я из угла слушала взрослые разговоры, как обычно, шарясь по полкам: хорошие книги были большим дефицитом. Мне разрешали читать все, что найду. У меня была просто болезнь: я не могла не читать постоянно. У другой бабушки — тоже огромный двор с тайными углами, не до конца изученными, тоже старый дом и печка, — непрочитанным оставался только Лопе де Вега, от нечего делать дошла очередь и до него, и еще пару лет я шпарила цитатами из «Овечьего источника» к изумлению одноклассников...

Фото предоставлено автором Старый троллейбус на Московской улице. Середина XX в.

И была Река, просто великая река — до сих пор не могу без легкого волненья петь «Издалека долго...» Она для меня как Миссисипи для Марка Твена — целая жизнь со своими правилами, целый мир приключений и опасностей, тайных вылазок, первых майских купаний в ледяной воде, ледоходов и разливов, отмелей и водоворотов, рыбалки и еще раз рыбалки. Мы освоили все, что держалось на воде: ну лодки само собой (подбирали старые — одна, с проломленным днищем, не дожила до другого берега, а мы доплыли), плоты, сколоченные доски, куски пенопласта... Завернутые в майку спички, соль, пара картошек — все умели плавать с одной поднятой вверх рукой, чтобы не замочить стратегический запас, костер на другом берегу, страшные рассказы бывалых рыбаков про «того сома, что в прошлом году ребенка с отмели утащил...» и бедные счастливые родители, всерьез думавшие, что в тихий час ребенок лежит в кроватке, тогда как я уже давно вылезла в окно и удрала огородами и лопухами... Впрочем, это уже вдали от города, но река и город так рифмовались, все стремилось к реке, казалось, улицы стекают к ней, и мы катились на портфелях по длинным, в полквартала, раскатанным ледяным дорожкам — вниз, к набережной. Моя роза ветров была всегда авантюрной. Два направления влекли меня: к вокзалу, откуда поезда уходили в Москву, и к речному порту, откуда в Москву уплывали пароходы. Про аэропорт как-то в голову не приходило. Когда уезжала навсегда, я еще не знала, что заберу этот город с собой целиком. В моей памяти он так хорош, что, пожалуй, и вправду не надо возвращаться...

» на Первом канале, рассказала, какие самые необычные просьбы поступали от героев передачи, были ли недовольные результатом и сложно ли работать в домах с историей.

― Когда программа только появилась, героями были обычные люди. Как пришло решение делать ремонт в домах звезд?

― Мы телевидение, а не социальный проект. Рейтинги показали, что зрителям намного интереснее, когда мы делаем ремонт людям с необычной судьбой. Героев для программы выбирает Первый канал, и предпочтение прежде всего отдается легендарным звездам театра и кино. Почти за два года существования программы мы убедились, что нашим зрителям любопытно смотреть не только на то, как реализуются технологии ремонта, но и узнавать о судьбах известных личностей.

― А с кем лично вам легче работать ― с простыми людьми или звездами?

― Скажу честно, хотя у звезд и бывает больше требований и запросов, с ними интереснее работать. Например, только что мы украшали ёлку в доме Эдиты Станиславовны Пьехи . А ведь раньше я и представить не могла, что когда-нибудь буду с ней разговаривать по душам! Она добрый, тонкий и очень интересный человек. Уверена, зрители это обязательно почувствуют. Люди думают, что у наших звезд все есть, и помогать им не нужно. Но даже у самых именитых и легендарных российских артистов совсем не такие гонорары и условия жизни, как кажется со стороны. Это не Голливуд, извините. И еще им, как и всем, важно простое человеческое внимание.

― Вы сами принимаете участие в разработке интерьеров или выступаете только в качестве ведущей программы?

― Бывает по-разному. Когда мы работаем над сложным проектом, то собираемся всей командой, и я в первую очередь смотрю, какой стиль выбрать, как расположить мебель, где сделать акценты. Часто прямо на съемках у нас происходят жаркие споры, мнения не совпадают… Впрочем, большинство наших постоянных дизайнеров уже настолько хорошо понимают специфику телевизионного жанра, что им не нужно помогать: они прекрасно все делают сами.

― Какие самые необычные просьбы поступали от героев передачи?

― Одна из самых необычных просьб ― от Владимира Абрамовича Этуша . Поступила она давно, но взялись мы за ее воплощение только сейчас, перед Новым годом. Владимир Абрамович попросил сделать маленькую баню прямо в подвале дома, чтобы далеко не ходить: ему так удобнее ― все-таки возраст солидный! Мы таких проектов еще не делали. Но уже снят финал, поэтому могу сказать, что все получилось хорошо ― он очень обрадовался. Вообще просьбы поступают разные, ведь у каждого свой быт, образ жизни. Вот, к примеру, для Нины Ивановны Руслановой , которая недавно перенесла тяжелую болезнь и теперь восстанавливается и занимается собой, мы сделали спальню-гостиную и присоединили к ней лоджию, оборудовав там место для тренажеров. Отличный вариант увеличения полезной площади, кстати!

― Как вам удается совместить желания хозяев с представлениями дизайнеров о том, как в идеале должна быть оформлена квартира?

― Иногда с трудом. Случаются и расхождения, но внутри команды ― героев мы не огорчаем… Ведь работа дизайнеров и декораторов в этом и состоит, чтобы совместить свое видение и пожелания героев. Прежде чем приступить к проекту, мы подробно расспрашиваем, как человек живет, что ему больше всего нравится. Иногда ведь люди сами не понимают, какой стиль им по душе. Да они и не обязаны: они, в отличие от нас, не профессионалы! Почти всегда, выслушав все пожелания, мы руководствуемся собственной интуицией. На моей памяти недовольных результатом не было. Очень часто нам с благодарностью говорят, что сами бы так не придумали.

― Говорят, Александр Градский попросил, чтобы кухня была чисто мужской. Как вы справились с этой задачей, и как он отреагировал на результат?

― По большому счету мужская кухня ничем не отличается от женской. Просто женщины любят, чтобы было больше элементов декора, деталей, финтифлюшек, а мужчины чаще всего предпочитают строгий стиль. В случае с Градским всё было совершенно очевидно. Он сам по себе основательный человек, поэтому мы использовали натуральные, даже брутальные материалы, которые символизируют фактурность и основательность. Такая кухня должна содержать только необходимые вещи. Я помню, когда мы снимали программу, Градский сказал: «Как хорошо, что вы не навинтили мне каких-нибудь там бантиков и рамочек, потому что я этого терпеть не могу». А мы действительно догадались, что он это не любит!

― А Лолита Милявская попросила создать кухню «без кухни»: то есть всё, что напоминает о кухне, должно было быть спрятано. Возможно ли создать такую же кухню, как у Лолиты, простым людям?

― Это вообще элементарно! Представьте себе комнату, где вся необходимая утварь просто спрятана за панелями или во встроенных шкафах, и о том, что помещение является кухней, говорит только наличие плиты. Больше похоже на столовую, и это не так сложно. Главная проблема заключалась только в планировке. Лолита ― человек очень импульсивный, неординарный и крайне интересный. Ее кухня представляла собой очень неудобный вариант: комната ― длинная «кишка», которая заканчивается окном. Обычно такое помещение хотят привести к форме квадрата с помощью мебели или перегородок. Но в случае с кухней Лолиты это было невозможно, да и она не полюбила бы стандартный вариант. Поэтому мы нашли другое стилистическое решение: сделали кухню еще более вытянутой и все, что можно, убрали в узкие деревянные шкафы. Поставили прямоугольный стол под венецианской люстрой. Римская штора на окне. И еще мы соорудили широкий подоконник с подушками, чтобы можно было на нем сидеть, как на диванчике, и смотреть на улицу. Получилась не только кухня, а воспоминания об Италии…

― Дмитрий Нагиев участвовал в вашей передаче два раза : ему вы отремонтировали не только кухню, но и спальню. Расскажите, как вы выбирали для него интерьер и какие впечатления остались после общения с актером?

― Дмитрий Нагиев ― человек яркий и самодостаточный. Конечно, он точно знает, чего хочет. Но по условиям программы он мог лишь намекнуть, что ему симпатично. Ему нравится южное побережье Франции: неброский Прованс, стиль средиземноморского кантри. Мы подумали, что человеку, который так часто бывает на сцене и мелькает в телевизоре, для домашнего уюта, скорее всего, не нужно ничего театрального и вычурного. Поэтому выбрали для Дмитрия спокойный, без пафоса, и уютный интерьер.

― А как вам удалось создать интерьер в доме Михаила Боярского в духе старого петербургского дома? Какие предметы вы для этого использовали?

― Там было дело даже не в предметах. У Михаила Боярского маленькая скромная квартира в очень старом доме в центре Петербурга. Есть такое понятие ― «гений места»: когда само место, сам дом, сами стены задают какой-то стиль. Тем более Боярский ― ярко выраженный петербуржец, любящий свой город и знающий все его уголки. Так что нам оставалось лишь подчеркнуть с помощью лепнины объем самой комнаты, высоту потолка и одновременно постараться сделать ее чуть более уютной. Мы подобрали обои с насыщенным рисунком, но не слишком холодного цвета и светлую мебель в классическом стиле, которая просто подчеркнула то, где находится эта квартира.

― Есть ли какие-то специфические особенности, когда вы обустраиваете загородные дома?

― Да, планировка загородного дома имеет свои особенности. Но мы же не планируем целый дом, а беремся лишь за одно пространство, поэтому нам не хочется, чтобы оно сильно отличалось от всего дома. Вот вспомним ремонт для Алисы Бруновны Фрейндлих . Там все было очевидно: терраса, которую мы делали, выдержана в том же стиле, что и дом, ― все скромно и функционально, по-дачному. А в случае с загородным домом Ларисы Долиной мы не могли обойти вниманием тот факт, что она одна из лучших джазовых певиц, поэтому создали красивую элегантную комнату в духе ар-деко - стиля, который обычно связывают с джазом и музыкой 30-х годов.

― Дачный дом Александра Ширвиндта принадлежал когда-то главному архитектору Москвы. Наверное, сложно было работать в таком, можно сказать, «обязывающем» помещении?

― У Ширвиндтов замечательная дача в очень старом дачном поселке, который называется «Наука. Искусство. Литература». Здесь всегда жили интересные люди. И дача эта была построена во второй половине 30-х годов, так что у нее все черты того времени. Такие подмосковные старинные дачи в некотором роде наше национальное архитектурное достояние. Балконы с балясинами, веранда с мелкой расстекловкой, деревянное парадное крыльцо - всё отсылает нас к истории русской усадьбы. И было бы неправильно использовать там какой-то другой стиль, например хай-тек. Мы приподняли потолок, что помогло увеличить высоту и объем комнаты, но в остальном крайне бережно работали над этим проектом. Ведь у нас в программе не стоит задача сделать дорого-богато, чтобы все ахнули. Мы стараемся очень деликатно подойти к каждому пространству.

― Наташа, а как обустроена ваша собственная квартира?

― У меня небольшая квартира в центре Москвы. Она находится в старом доме, в котором изначально были высокие потолки, но очень маленькие комнаты. В ней много старых вещей, принадлежавших моим родителям, бабушке, которая до сих пор жива. И вещи, появившиеся позже, похожи на все, что уже были в квартире. Например, я нашла настенные часы ― почти такие же, какие были у бабушки с дедушкой, когда я была ребенком. Моя квартира совершенно не модная, не пафосная: она уютная, милая, удобная. А мое самое любимое место в доме ― кухня.

― Многие наши читатели отмечают ваш безупречный вкус и образы в эфире. Интересно узнать, вы их сами создаете, или стилисты передачи помогают?

― Мы работаем в команде. Поэтому, конечно же, стилисты Первого канала помогают мне найти одежду, которая соответствует моему стилю, подчеркивает его для экрана. Я бесконечно ценю стиль и немного скептически отношусь к моде. Мне совершенно все равно, актуальна в этом сезоне вещь или нет. Я могу, например, одно вечернее платье носить 15 лет. Оно никогда не выйдет из моды, потому что это просто маленькое черное платье: как его придумала Коко Шанель, таким оно и будет. Я знаю два правила в одежде: стиль важнее, чем мода; индивидуальность важнее, чем тенденция. Нужно просто оставаться собой и лишь подчеркивать свои достоинства. Я предпочитаю классику, поэтому чаще всего выбираю обычные однотонные платья.

― А существует ли мода в интерьере? И что бы вы посоветовали нашим читателям, которые собираются в ближайшее время делать ремонт?

― Конечно, существует мода в интерьере, только она медленнее развивается: люди же не меняют диван или ванную каждый сезон. Я бы посоветовала не быть заложником моды и прежде всего подумать, что вам самим нравится, не обращая внимание на то, модно это или нет. Сначала можно полистать журналы об интерьерах. Например, журнал «Мезонин», главным редактором которого я являюсь. Можно взять за основу ту картинку, которая вызывает ощущение радости и счастья, и внутри которой хочется оказаться. А потом увидеть, какими средствами это сделано. И дальше повторить у себя в квартире, доме, причем не обязательно в точности. Дома нужно делать так, как нравится вам самим ― просто слепо следовать моде нельзя.