Путь церковного служения аввакума. Аввакум петрович кондратьев
В нижнем течении реки Печеры, в 20 километрах от современного города Нарьян-Мар, когда-то был Пустозерский острог – первый русский город в Заполярье. Сейчас этот форпост освоения Россией Севера и Сибири прекратил свое существование.
Город был заброшен в 20-х годах прошлого столетия. Ни остатков крепости, ни жилых домов в здешних тундрах не сохранилось. Только высится странный памятник: из бревенчатого сруба поднимаются, подобно двуперстию, два деревянных обелиска, увенчанных навесом-голбцом. Это памятник «пустозерским страдальцам», сожженным по преданию на этом самом месте. Один из них – протопоп Аввакум Петров, одна из самых ярких личностей эпохи церковного раскола, священник, писатель, бунтарь и мученик. Какой же была судьба этого человека, приведшая его в дикий заполярный край, где он нашел свою смерть?
Приходской священник
Родился Аввакум Петров в 1620 году в семье приходского священника Петра Кондратьева в селе Григорове под Нижним Новгородом. Отец его, по собственному признанию Аввакума, был склонен к «питию хмельному», матушка, напротив, жизни была самой строгой и тому же учила сына. В 17 лет Аввакум по приказанию матери женился на Анастасии Марковне, дочке кузнеца. Она стала ему верной женой и помощницей на всю жизнь.
В 22 года Аввакум был рукоположен в диаконы, еще через два года – в священники. В молодости Аввакум Петров знался с многими книжными людьми того времени, в том числе и с Никоном, тем самым, который впоследствии станет инициатором церковных реформ, приведших к расколу.
Однако до поры до времени их пути разошлись. Никон уехал в Москву, где быстро вошел в кружок приближенных к молодому царю Алексею Михайловичу, Аввакум стал священником села Лопатицы. Сначала в Лопатицах, затем в Юрьевце-Повольском Аввакум проявил себя таким строгим и нетерпимым к человеческим слабостям попом, что неоднократно был бит собственной паствой. Он прогонял скоморохов, обличал грехи прихожан в храме и на улице, однажды отказался благословить боярского сына за то, что тот бреет бороду.
Противник Никона
Спасаясь от разгневанных прихожан, протопоп Аввакум с семьей перебрался в Москву, где надеялся найти покровительство у своего давнего приятеля Никона и ближнего царского окружения. Однако в Москве по инициативе Никона, ставшего Патриархом, началась церковная реформа, и Аввакум довольно быстро сделался лидером ревнителей старины. В сентябре 1653 года Аввакум, написавший к тому времени ряд резких челобитных царю с жалобами на церковные нововведения и не стеснявшийся выступать против действий Никона публично, был брошен в подвал Андроникова монастыря, а затем сослан в Тобольск.
Ссыльный
Сибирская ссылка длилась 10 лет. За это время Аввакум и его семья прошли путь от относительно благополучной жизни в Тобольске до страшной Даурии – так называли в ту пору Забайкальские земли. Аввакум никак не желал смирять своего сурового, неуступчивого нрава, повсюду обличал грехи и неправду прихожан, в том числе и самых высокопоставленных, гневно клеймил нововведения Никона, которые достигали Сибири, и в результате оказывался все дальше и дальше от обжитых земель, обрекая себя и семью на более тяжелые условия жизни. В Даурии он оказался в составе отряда воеводы Пашкова. Про отношения с этим человеком Аввакум написал так: «То ли он меня мучил, то ли я ево, не знаю». Пашков не уступал Аввакуму в суровости и крутости характера, и, похоже, поставил целью сломать упрямого протопопа. Не тут-то было. Аввакум, неоднократно битый, обреченный на зимовку в «студеной башне», страдающий от ран, голода и холода, смиряться не желал и продолжал клеймить своего мучителя.
Расстрига
Наконец Аввакуму разрешили вернуться в Москву. Вначале царь и его приближенные приняли его ласково, тем более что Никон в ту пору был в опале. Впрочем, очень скоро стало ясно, что дело не в личной вражде между Аввакумом и Никоном, а в том, что Аввакум является принципиальным противником всей церковной реформы и отвергает возможность спасения в Церкви, где служат по новым книгам. Алексей Михайлович сначала увещевал его, лично и через друзей прося его угомониться и прекратить обличение церковных нововведений. Однако терпение государя все же лопнуло, и в 1664 году Аввакум был сослан в Мезень, где продолжил свою проповедь, очень горячо поддержанную в народе. В 1666 году Аввакума привезли в Москву на суд. Для этой цели специально был созван церковный собор. После долгих увещеваний и препирательств Собор постановил лишить его сана и «опроклинать». Аввакум в ответ немедленно наложил на участников собора анафему.
Аввакум был расстрижен, наказан кнутом и сослан в Пустозерск. За него заступались многие бояре, просила даже царица, но тщетно.
Мученик
В Пустозерске Аввакум просидел в земляной тюрьме на хлебе и воде 14 лет. Вместе с ним отбывали наказание другие видные деятели Раскола - Лазарь, Епифаний и Никифор. В Пустозерске мятежный протопоп написал свое знаменитое «Житие протопопа Аввакума». Эта книга стала не только ярчайшим документом эпохи, но и одним из самых значительных произведений допетровской словесности, в котором Аввакум Петров предвосхитил проблематику и многие приемы более поздней русской литературы. Помимо «Жития» Аввакум продолжал писать грамоты и послания, которые уходили из пустозерской тюрьмы и получали распространение в разных городах России. Наконец царь Федор Алексеевич, сменивший на престоле Алексея Михайловича, разгневался на одно, особенно резкое послание Аввакума, в котором тот критиковал покойного государя. 14 апреля 1682 года, в Страстную пятницу, Аввакум и трое его сподвижников были сожжены в срубе.
Старообрядческая церковь почитает протопопа Аввакума как священномученика и исповедника.
[Авва́кум] Петров (20.11.1620, с. Григорово Закудемского стана Нижегородского у.- 14.04.1682, Пустозерск), протопоп (лишенный сана), крупнейший деятель раннего старообрядчества, расколоучитель. Основные сведения о своей жизни А. изложил в автобиографическом «Житии» и др. сочинениях. Род. в семье священника Борисоглебской ц. Петра († ок. 1636). Мать - Мария (в иночестве Марфа) - была, по словам А., «постница и молитвенница» и оказала большое влияние на религ. развитие сына. В 1638 г. А. женился на дочери местного кузнеца Анастасии Марковне (1628-1710), родившей ему 5 сыновей и 3 дочерей. Переехав в с. Лопатищи того же уезда, А. в 1642 г. был рукоположен во диакона, а в 1644 г.- во священника. Летом 1647 г. бежал с семьей от преследований местного «начальника» в Москву, где нашел поддержку у царского духовника Стефана Вонифатьева , после чего вернулся в свой разоренный дом в Лопатищах. С этого времени А. начал поддерживать активные контакты с кружком «ревнителей благочестия» и последовательно осуществлять их программу исправления нравов, из-за чего вступал в постоянные конфликты как с паствой, так и с властями. В мае 1652 г., спасаясь бегством от разъяренных прихожан, А. вновь направился в Москву, получил назначение в г. Юрьевец-Повольский, где был поставлен в протопопа. На новом месте А. вскоре восстановил против себя мирян и духовенство, был жестоко избит толпой и бежал в Кострому, оттуда в Москву. Здесь он начал служить в Казанском соборе, протопопом к-рого был его покровитель лидер «боголюбцев» Иван Неронов . Оказавшись в самой гуще событий, связанных с церковной реформой, проводимой Патриархом Никоном, А. после ареста Неронова (4 авг. 1653) стал во главе старообрядческой оппозиции реформам. Вместе с костромским протопопом Даниилом он написал несохранившуюся челобитную царю Алексею Михайловичу , где просил за Неронова, проводил последнего в ссылку, проповедовал с паперти Казанского собора; лишенный места, он служил в ц. св. Аверкия в Замоскворечье, а затем демонстративно совершал богослужения в «сушиле» во дворе Неронова, где и был арестован 13 авг. 1653 г. Закованный в цепи, А. был заключен в подземелье Андроникова мон-ря , где его били и морили голодом.
Спасенный от расстрижения благодаря заступничеству царя, А. был передан в Сибирский приказ, а 17 сент. 1653 г. «за ево многое бесчинство» сослан с семьей в Тобольск, где проживал с кон. дек. 1653 по конец июля 1655 г. Здесь А. пользовался покровительством тобольского воеводы В. И. Хилкова и Сибирского архиеп. Симеона, добившегося для него разрешения служить в кафедральном Софийском и Вознесенском городском соборах. Тем не менее, как вспоминал впосл. А., «в полторы годы пять слов государевых сказывали на меня» (т. е. было отправлено 5 доносов на А.). Особенно острое столкновение произошло у него с архиепископским дьяком И. В. Струной. И хотя благодаря поддержке владыки дело закончилось в пользу протопопа, эти события повлияли на его судьбу: было велено перевести А. с семьей под стражей в Якутский острог с запрещением служить литургию. А. доехал только до Енисейска, т. к. поступил новый указ - отправить его в Даурию вместе с отрядом воеводы А. Ф. Пашкова. Во время похода, начавшегося 18 июля 1656 г., между А. и воеводой, отличавшимся крутым нравом, сложились крайне неприязненные отношения. Уже 15 сент. 1656 г. А. был по приказу последнего наказан кнутом на Долгом пороге за «малое писанейце», в к-ром воевода осуждался за грубость и жестокость. Тогда же казаками и служилыми людьми была составлена инспирированная Пашковым челобитная на имя царя, обвинявшая А. в том, что он написал «воровскую составную память», «глухую, безымянную», направленную против «начальных людей» с целью учинить смуту. Челобитчики требовали смертной казни А. По прибытии отряда Пашкова 1 окт. 1656 г. в Братский острог А. был заключен в холодную башню, где сидел до 15 нояб. В мае 1657 г. отряд двинулся дальше, через Байкал, по Селенге и Хилку до оз. Иргень, а оттуда волоком до р. Ингоды, затем по Ингоде и Шилке, достигнув в нач. июля 1658 г. устья р. Нерчи. Весной 1661 г. А. по приказу из Москвы с семьей и неск. людьми отправился в обратный путь через всю Сибирь, охваченную восстаниями коренных народов. В 1662-1663 гг. он зимовал в Енисейске, с кон. июня 1663 по сер. февр. 1664 г. жил в Тобольске, где был связан с находившимися здесь в ссылке за приверженность к старым обрядам романовским попом Лазарем и Патриаршим подьяком (иподиаконом) Федором Трофимовым, а также однажды виделся с ссыльным Юрием Крижаничем , описавшим в 1675 г. эту встречу. Не позднее мая 1664 г. А. прибыл в Москву. Во время почти 11-летней сибирской ссылки А. довелось вытерпеть невероятные лишения и голод, преодолеть много опасностей, пережить смерть 2 сыновей. В Сибири родилась слава протопопа как героя и мученика за «старую веру», развился его талант проповедника. Позднее он вспоминал, что, возвращаясь в Москву, «по всем городам и селам, в церквах и на торгах кричал», обличая «никонианские» новшества. В Сибири осталось немало его учеников и последователей.
В Москве А. был весьма благосклонно принят царем и его ближайшим окружением, познакомился и вел полемику с Симеоном Полоцким и Епифанием (Славинецким) , получал подарки от царедворцев, беседовал с царским духовником Лукьяном Кирилловым, Рязанским архиеп. Иларионом, окольничими Р. М. Стрешневым и Ф. М. Ртищевым , спорил с ними «о сложении перстов, и о трегубой аллилуйи, и о прочих догматах», стал духовным отцом боярыни Ф. П. Морозовой , ее сестры кнг. Е. П. Урусовой и мн. др. московских «старолюбцев». Несмотря на подношения и посулы со стороны властей (в т. ч. обещание сделать его справщиком на Печатном дворе), А., относившийся к новым обрядам с прежней нетерпимостью, «паки заворчал» - написал царю гневную челобитную, «чтоб он старое благочестие взыскал», и стал открыто проповедовать свои взгляды. В авг. 1664 г. было принято решение сослать А. с семьей в Пустозерск. С дороги, из Холмогор, он написал в окт. 1664 г. челобитную царю с просьбой из-за трудности зимнего пути оставить его «зде, на Холмогорах». Благодаря заступничеству Ивана Неронова, к тому времени уже примирившегося с Церковью, а также из-за отказа кеврольских и верховских крестьян дать прогонные деньги и подводы местом ссылки А. стала Мезень (прибыл сюда с семьей и домочадцами 29 дек. 1664).
В кон. 1665 - нач. 1666 г. в связи с подготовкой к Собору (начался в февр. 1666) были арестованы вожди старообрядческой оппозиции. 1 марта 1666 г. был привезен в Москву и А., к-рого отдали на увещание Крутицкому митр. Павлу. «Он же меня у себя на дворе,- вспоминал А.,- привлачая к своей прелестной вере, томил всяко пять дней, и козновав, и стязався со мною». 9 марта А. перевели «под начал» в Пафнутиев боровский мон-рь . После бурной полемики на Соборе А. и его единомышленники, диак. Федор Иванов и суздальский свящ. Никита Добрынин , были 13 мая 1666 г. лишены сана и анафематствованы в Успенском соборе, после чего их, закованных в цепи, поместили в Никольский Угрешский мон-рь , где 2 июня Федор и Никита раскаялись и подписали требуемые от них грамоты. В нач. сент. А. вновь был переведен в тюрьму Пафнутиева боровского мон-ря, где его безуспешно уговаривали покаяться и примириться с Церковью. В этих увещаниях принимали участие А. С. Матвеев и дьяк Д. М. Башмаков.
17 июня 1667 г. новые безуспешные увещания и острые споры продолжились на заседаниях Собора, а через месяц А., попу Лазарю и соловецкому иноку Епифанию за их упорство вынесли окончательный приговор - «отослать к грацкому суду». 26 авг. по царскому указу А. вместе с Лазарем, симбирским свящ. Никифором и Епифанием был приговорен к ссылке в Пустозерск. На др. день Лазарю и Епифанию резали языки, а 30-31 авг. всех осужденных повезли в Пустозерский острог и 12 дек. доставили на место, где поместили «порознь, очистя пустозерских крестьян избы, по одному человеку в избе», под надзором сотника Ф. Акишева и 9 стрельцов. 20 апр. 1668 г. сюда же был привезен Федор Иванов.
Через неск. месяцев в Пустозерске умер свящ. Никифор. Дело со строительством особых тюрем для ссыльных затянулось, благодаря чему они имели возможность нек-рое время достаточно свободно общаться между собой, а также поддерживать связи с внешним миром. Лишенные книг и др. материалов, необходимых для работы, А. и его товарищи тем не менее продолжали в своих «писаниях» разоблачать «никонианские» нововведения. Уже осенью 1669 г. на Русь была отправлена от имени всех пустозерских узников книга Федора Иванова «Ответ православных», содержавшая «правду о догматех церковных», к к-рой А. приложил подробную одобрительную рецензию - «Припись ведения ради сему». В посланной тогда же челобитной на имя царя А. писал, что их напрасно отлучили от Церкви и назвали еретиками, ибо в таком случае подобной же участи заслуживают и все бывшие ранее рус. иерархи и государи, державшиеся дониконовских обрядов. По его мнению, главная ответственность за все решения Церкви лежит на самом царе. Сочинения А., написанные как им самим, так и в соавторстве со своими «соузниками», через «верных людей» передавались на Мезень (здесь в Окладниковой слободе находилась в ссылке его семья), а оттуда в Москву, в Соловецкий мон-рь и в др. места. Связи А. с учениками и последователями не прекратились и после того, как ужесточился режим содержания пустозерских узников, разведенных по отдельным земляным тюрьмам.
В 1670 г. началась новая волна репрессий в отношении приверженцев дониконовских обрядов. В марте на Мезени были повешены ученики А. Федор Юродивый и Лука Лаврентьевич. Сыновей А. Ивана и Прокопия также приговорили к повешению, но они «повинились» и были вместе с матерью посажены в земляную тюрьму. 14 апр. того же года состоялась вторая «казнь» пустозерских «тюремных сидельцев» (Лазарю, Федору Иванову и Епифанию вторично резали языки и рубили правые руки), А. было указано «вместо смертной казни» держать в тюрьме на хлебе и воде. Ухудшение положения пустозерских узников в известной степени даже стимулировало их лит. творчество. Именно в эти годы А. создал свои основные произведения. Самое известное из них - автобиографическое «Житие» - он написал в 1672-1675 гг. по «понужению» своего духовного отца инока Епифания, желавшего, чтобы «дело Божие» - жизнь А.- не было забыто. Причиной написания собственного «Жития» А. называет желание понудить своих учеников следовать его примеру (по-видимому, подразумевая стояние за «старую веру»). «Житие» сохранилось в 3 авторских редакциях, 2 из к-рых дошли в автографах. Кроме того, существует Прянишниковский список, представляющий собой отредактированный кем-то текст самого раннего, не дошедшего до нас варианта «Жития» А., а также 2 поздние переработки произведения.
В эти же годы А. была написана «Книга бесед», отразившая важнейшие элементы его отношения к совр. событиям. В этом сочинении, включавшем 9 (иногда 10) глав-«бесед», церковная реформа предстает как возврат от евангельского учения к ветхозаветным установлениям и порядкам, происшедший под влиянием римлян и греков, в разное время отступивших от «истины», что и является предвестием Второго Пришествия и Страшного Суда. В условиях открытого наступления зла, когда особенно остро встает необходимость выбора пути («узкого» - к Богу, «широкого» - к диаволу), человек, несмотря на его двойственную природу, все же способен проявить свою подлинную сущность, предпочтя греховному миру, захваченному антихристом , духовное делание в доме Бога. Именно к этому призывал А. своих последователей - «малых избранных», к-рым по мере написания отправлял «беседы» вместе с сопроводительными письмами. В старообрядческой среде «беседы» А. объединялись в сборники, но ни один из них не содержит полного текста.
Еще одним крупным произведением, появившимся из-под пера А. в 1673-1676 гг., является «Книга толкований», адресованная его любимому ученику С. И. Крашенинникову (иноку Сергию). Она включает толкования А. на псалмы, Книги Притчей и Премудрости царя Соломона, Книгу пророка Исаии, а также его собственное поучение «Что есть тайна христианская, и как жити в вере Христове». Обращаясь к толкованию ветхозаветных текстов, А. стремился через них показать совр. ему события и тем самым дать им духовную оценку.
Взгляды А. на переживаемое время нашли отражение также и в его обширном эпистолярном наследии - в челобитных царям Алексею Михайловичу и Феодору Алексеевичу , в посланиях и письмах своей семье, царевне Ирине Михайловне, Ф. П. Морозовой, Е. П. Урусовой и М. Г. Даниловой, игум. Феоктисту, юродивому Афанасию (иноку Авраамию), Маремьяне Федоровне, Ксении Ивановне и Александре Григорьевне, Алексею Копытовскому, «отцу» Ионе, старице Каптелине, Борису и «прочим рабам Бога Вышняго», «отцам святым» и «преподобным маткам» и т. д. Причину церковного раскола А. видел в любоначалии иерархов, деятельность Никона называл «агарянским мечом» и сравнивал низложенного Патриарха с Арием и Римским папой Формозом . Полемический настрой нередко приводил А. к противоречивым высказываниям. Так, призывая в запальчивости перерезать «никониан» как собак, он в др. сочинениях, выказывая смирение, писал, что Господь простит тех членов Собора, к-рые его проклинали и расстригали, т. к. это случилось не по их вине, а сам «диавол наветом своим строил». Долгое время А. верил, что царь Алексей Михайлович обратится к «истинной вере», и лишь после репрессий, начавшихся в 1670 г., его отношение к царю резко изменилось: пустозерские узники назвали Алексея Михайловича и его буд. преемника на троне «антихристовыми рогами», т. е. предтечами антихриста, к-рый в мир еще не явился. Впрочем, после воцарения в 1676 г. Феодора Алексеевича, на к-рого старообрядцы возлагали надежды, А. попытался изменить оценку нового царя старообрядцами, что нашло отражение в «Ответе» А. на присланное из Москвы «Возвещение от сына духовного ко отцу духовному». Такой подход был одобрен всеми пустозерскими узниками.
Сложным было отношение А. к таинствам реформированной Церкви. Отрицая действительность таинства рукоположения в ней священников и уча паству прибегать в силу необходимости к всевозможным обманам при контактах с ними, он тем не менее еще в 1669 г. не только разрешил своим духовным детям ходить в те храмы, где новопоставленные священники служили по старым книгам, но и позволял им брать таких священников в духовники. Позднее в послании «отцу» Ионе А. писал, что перешедшие в староверие «новые попы» могут служить все службы, кроме литургии; литургисать же могут лишь те, кто «постражет от мучителей и кровь свою излиет за старое благочестие». Поскольку найти таких священников, к-рые пострадали «за веру» и все же остались на свободе, было трудно, А. пришлось снять и это ограничение. Он даже признал действительным Крещение, совершенное «нераскаявшимися никониянскими попами», но советовал после этого прочитать добавочные молитвы. А. осуждал тех своих единоверцев, кто в условиях «последнего времени» отрицал таинство Брака и отказывался от Причащения Св. Даров ввиду «конечного истребления» антихристом Бескровной Жертвы. В обрядовой сфере наряду с отстаиванием традиц. для ревнителей дониконовской старины суждений о двоеперстии , сугубой аллилуии , иконном писании по древним образцам и т. п. А. обращался к вопросам, вызывавшим споры внутри старообрядчества, выступая в защиту благочестивости старопечатных книг, восьмиконечной формы креста, единогласного пения и т. д. Одобряя в посланиях Крашенинникову самосожжения , А. видел в них отнюдь не средство душевного спасения, а единственный в нек-рых случаях способ «урываться» из рук «мучителей».
Особое место в наследии А. занимает «Книга обличений, или Евангелие вечное» (ок. 1679) - полемическое произведение, направленное против одного из «соузников» протопопа - бывш. диак. Федора Иванова. В «Книге» отразились их споры по догматическим вопросам, продолжавшиеся почти десятилетие, в этих спорах приняли участие все пустозерские узники. Далеко не полный текст «Книги» дошел до нас в виде отрывков, пересказов и цитат, в т. ч. в послании Федора сыну Максиму, в трудах обличителей раскола XVIII в. (в «Розыске о раскольничьей брынской вере» свт. Димитрия Ростовского, в «Пращице» Нижегородского архиеп. Питирима , в сочинениях основателя Саровской пуст. иеросхим. Иоанна, прот. А. И. Журавлёва, бывш. беспоповца Г. Яковлева и др.), в «Сказании о распрях, происходивших на Керженце из-за Аввакумовых догматических писем» Т. М. Лысенина и т. д. В этих спорах Федор отстаивал в большинстве случаев догматически верные мнения, Лазарь разделял, хотя и не во всем, взгляды А., а инок Епифаний занимал нейтральную позицию. В борьбе с Федором А. не стеснялся в выборе средств: при помощи охранявших их стрельцов он выкрал у своего оппонента сочинение, посвященное спорным вопросам, и уничтожил его, оставив лишь неск. листов, к-рые перепортил и послал в Москву.
А. отрицал единосущность Св. Троицы, поскольку утверждал, что в Св. Троице - 3 существа, «три цари небесные», каждому из к-рых принадлежит «особое седение»; вместе с тем он отделял Христа от третьего Лица Св. Троицы, или «четверил» Ее, как писал Федор. При этом А. и Лазарь обвиняли Федора в «единобожии» и говорили, что он прячет «существа в существе». Превратные представления о Лицах Св. Троицы привели А. к пересмотру и др. догматов. Существо Бога представлялось ему пространственно ограниченным, «пребывающим в вышних», «непоступным», из чего следовал вывод, что Бог вочеловечился не Существом, но благодатью. Далее А. утверждал, что в 3-й день после смерти «воста Сын Божий, сниде телом и душею во адово жилище». При этом он различал «возстание» из гроба и Воскресение (первое произошло при схождении в ад, а «воскрес Христос, как из ада вышел») и считал, что еще до «возстания» Христос послал с Креста Свою душу со Своей Кровью к Богу Отцу и она «на жидов била челом, еже они Христа убили напрасно». В споре о душе А. исходил из мнения, что она «единосраслена и телесовидна; ум, слово и дух - силы в ней действенныя», т. е. виды проявления душевной энергии. Ангелов А. вместе с Лазарем представлял сообразно простонародным воззрениям человекоподобными, т. е. так, как они пишутся на иконах. А. и Лазарь считали, что преложение Св. Даров совершается на проскомидии ,- это убеждение вызвано тем, что чин проскомидии в дониконовских Служебниках был очень длинным, причем на проскомидии Св. Дары благословлялись почти так же, как и в анафоре . Основателем Церкви А. и Лазарь считали не Господа Иисуса Христа, а ап. Петра.
Все эти заблуждения, выявившиеся в процессе яростной полемики А. с мнимым еретичеством Федора, получили распространение и поддержку среди части учеников и последователей протопопа (см. Аввакумовщина), однако основная часть старообрядцев догматические построения А., несмотря на его высокий авторитет мученика за «старую веру», не приняла. Впосл. догматические построения А. стали объектом острой критики со стороны обличителей раскола. В свою очередь выговский писатель С. Денисов, пытаясь в своем «Винограде российском» опровергнуть принадлежность этих «писаний» перу А., называл их подлогом.
В 1676 г. в связи с челобитной А. царю Феодору Алексеевичу, очень резкой и оскорбительной по тону (в ней, в частности, говорилось о загробных мучениях царя Алексея Михайловича, не вставшего на сторону А.), протопопа и его товарищей решено было перевести в Кожеезерский и Спасо-Каменный мон-ри, однако перевод не состоялся. Тогда же в Пустозерск были присланы «воры и мятежники», схваченные после подавления восстания в Соловецком мон-ре. Из-за отсутствия места в пустозерских тюрьмах их, видимо, куда-то увезли, а 20 янв. 1680 г. сюда прибыла новая партия из 10 «соловьян». 6 янв. 1681 г.- в праздник Богоявления - московские старообрядцы, как сообщалось в объявлении Синода 1725 г., «безстыдно и воровски метали свитки богохульныя и царскому достоинству безчестныя» и в соборах ризы «и гробы царския дехтем марали… наущением того же расколоучителя и слепаго вождя своего» А. «Он же сам… на берестяных хартиях начертывал царския персоны и высокия духовныя предводители с хульными надписании и толковании». Эти события ускорили развязку. 8 февр. 1682 г. царь Феодор Алексеевич получил разрешение Собора поступать с раскольниками «по государеву усмотрению». В Пустозерск направился капитан стрелецкого стремянного полка И. С. Лешуков, к-рый провел спешный сыск по поводу распространения А. из земляной тюрьмы «злопакостных» и «злохульных» писаний, направленных против царя и иерархов. 14 апр. 1682 г. А., Лазарь, Епифаний и Федор Иванов были сожжены в срубе «за великие на царский дом хулы».
Старообрядцами белокриницкого согласия А. почитается священномучеником. 1-я служба А. (вместе с Коломенским еп. Павлом и др. старообрядцами, пострадавшими за «старую веру») была составлена в нач. XVIII в. (Церковь. 1912. № 41). Почитание установлено Собором старообрядческой Церкви в 1916 г., тогда же написана служба А. (с полиелеем). Память А. старообрядческая Церковь празднует в неделю после празднования памяти св. отцов VII Всел. Собора. В с. Григорове в 1991 г. был установлен памятник А. (скульптор В. М. Клыков), в Григорове ежегодно проходит Аввакумовский праздник, на к-рый съезжаются старообрядцы со всей страны. В пос. Б. Мурашкино в 1993 г. освящена старообрядческая ц. во имя А.
Соч.: МДИР. М., 1875-79. Т. 1-5; Памятники истории старообрядчества XVII в. СПб., 1927. Кн. 1. Вып. 1. (РИБ; Т. 39); Житие протопопа Аввакума, им самим написанное, и др. его соч. М., 1960, 1991; Иркутск, 1979n; Горький, 1988n; Робинсон А. Н . Жизнеописания Аввакума и Епифания: Исслед. и тексты. М., 1963; Пустозерский сб.: Автографы соч. Аввакума и Епифания. Л., 1975; ПЛДР. XVII в. Кн. 2. С. 351-454; Пустозерская проза: Протопоп Аввакум. Инок Епифаний. Поп Лазарь. Дьякон Федор. М., 1989; Демкова Н. С., Сесейкина И. В . Старейший (печорский), список «Книги толкований и нравоучений», найденный В. И. Малышевым // Древлехранилище Пушкинского Дома: Мат-лы и исслед. Л., 1990. С. 73-146.
Лит.: Мякотин В. А . Протопоп Аввакум, его жизнь и деятельность: Биогр. очерк. СПб., 1893; Бороздин А. К . Протопоп Аввакум: Очерк из истории умственной жизни рус. об-ва в XVII в. СПб., 19002. Р. н/Д., 1998п; Смирнов П. С . Внутренние вопросы в расколе в XVII в. СПб., 1898, 19002; Pascal P . Avvakum et les débuts du raskol: La crise religieuse aux XVII-e siècle en Russie. P., 1938, 19632; Робинсон А. Н . Творчество Аввакума и общественное движение в конце XVII в. // ТОДРЛ. 1962. Т. 18. С. 149-175; он же . Борьба идей в русской литературе XVII в. М., 1974; Клибанов А. И . Протопоп Аввакум как культурно-историческое явление // Ист. СССР. 1973. № 1. С. 76-98; Елеонская А. С. Русская публицистика второй половины XVII в. М., 1978; Малышев В. И . Материалы к «Летописи жизни протопопа Аввакума» // Древнерусская книжность: По мат-лам Пушкинского Дома. Л., 1985. С. 277-322; Румянцева В. С . Народные антицерковные движения в России в XVII в. М., 1986; Шашков А. Т . Аввакум Петров // СККДР. Вып. 3. Ч. 1. С. 16-30 [библиогр.]; Бубнов Н. Ю . Старообрядческая книга в России во второй половине XVII в.: Источники, типы и эволюция. СПб., 1995; Зеньковский С . Русское старообрядчество: Дух. движения XVII в. М., 1995; Вургафт, Ушаков . Старообрядчество. М., 1996. С. 8-9; Демкова Н. С . Сочинения Аввакума и публицистическая литература раннего старообрядчества. СПб., 1998.
А. Т. Шашков
Протопоп Аввакум – личность яркая и противоречивая. Священник, которого староверы возвели в ранг святого, не признавал полутонов и компромиссов. За суровый характер и готовность «душу положить за овцы своя» его ненавидели враги и боготворили последователи.
Его авторитет в XVII веке был огромен: последователи называли Аввакума праведником и гонимым мучеником. Вельможи и паства, придерживавшиеся свободных нравов, ненавидели сурового попа за обличения. Священника избивали, бросали в застенки без еды и одежды, ссылали в суровую Сибирь, но дух и убеждения Аввакума не сломал никто – ни цари, ни вельможи.
Цельная натура, талантливый оратор и проповедник, истинный поборник православия и философии старообрядчества – он примером показал, что значит бороться до конца.
Детство и юность
Аввакум Петрович Петров родился в селе Григорово Нижегородского уезда в 1620 году. Примером для будущего проповедника и духовного наставника старообрядцев была мама. Мария (позже постриглась в монахини и получила имя Марфа) воспитала Аввакума в строгости и духовной чистоте. Придерживаясь старых православных канонов, проведя в молитвах и постах свободное от трудов время, женщина вырастила и сына в «страхе Божьем».
Отец – потомственный приходской священник – умер, когда сыну исполнилось 15 лет. По словам Аввакума, отец любил выпить, что и послужило причиной ранней смерти.
В 22 года Аввакума Петрова за усердие в вере и строгое следование Закону Божьему рукоположили в диаконы.
Жизнь и учения
Через 2 года Аввакуму доверили церковный приход в Лопатинцах – селе Нижегородской губернии. Молодой поп, требовательный к себе и пастве, неистово бичевал пороки прихожан, наказывая даже за малые грехи. Снисхождения не получали ни бедные, ни вельможи, жертвовавшие на храм немалые деньги.
Однажды на исповедь к Аввакуму пришла юная блудница. По церковным канонам она детально описала грехи, и если разум не покинул священника, то плоть взбунтовалась. Чтобы усмирить ее, поп после исповеди простер ладонь над тремя горящими свечами. Боль победила греховные желания, а прихожане, чье уважение к священнику удвоилось, потянулись к Аввакуму.
За праведные поступки и строжайшее следование законам православия Аввакуму присвоили титул протоиерея – протопопа. Слух о суровом батюшке, отличавшемся крайней набожностью, разнесся по округе. К нему пошли толпы верующих за советом и благословением.
Протопоп Аввакум прославился как экзорцист. К нему приводили душевнобольных и сумасшедших, в которых вселился нечистый дух. Часто священник оставлял их «на лечение» в своем доме.
Благословение от протопопа Аввакума называли счастьем и нищие, и богачи. Однажды воевода Василий Шереметев, путешествовавший по Волге на судне, пожелал увидеть прославленного батюшку. Священника доставили на корабль, и после душеспасительной беседы воевода попросил благословения для юного отпрыска. Матвея Шереметева вывели к протопопу Аввакуму, но тот, увидев «блудоносный» вид парня (тот брил бороду), отказался осенить крестным знамением.
Взбешенный вельможа приказал бросить Аввакума в реку, и тому чудом удалось спасти жизнь – вовремя подоспели рыбаки.
Аскет и противник всяких развлечений, Аввакум приходил в неистовство, видя в Лопатинцах праздношатающуюся публику. Когда в село пришли циркачи с медведями и музыкальными инструментами, протопоп бросился на веселую компанию с кулаками. Циркачей избил, бубны и домры поломал, одного медведя ушиб, а второй сбежал в поле.
Протопоп Аввакум не боялся заступаться за бедных, сирых и убогих. Когда вдова пожаловалась, что вельможа отнял у нее дочь, священник, не задумываясь, заступился. Вельможа избил Аввакума Петровича до полусмерти и разорил дом.
Недолго прослужил протопоп Аввакум и в Юрьевце-Повольском, куда его перевели из села Лопатинцы. Крутой нрав проповедника и тут стал причиной конфликтов с прихожанами, не желавшими придерживаться старых канонов и не внимавшими наставлениям пастыря. Аввакума били батогами и топтали, угрожали ему и семье. Старообрядец в 1651 году бежал в Москву.
В столице протопоп Аввакум, современник царя, подружился с монаршим духовником и будущим . При тогдашнем Патриархе Иосифе священник участвовал в книгоиздательстве. Когда отлучался по делам церковным протопоп Казанского собора Иоанн, в доме которого остановился Аввакум, священник его подменял.
Вскоре дружба с Никоном переросла во вражду: православная философия Аввакума основывалась на вере старого образца, а Патриарх Никон, занявший место скончавшегося Иосифа, взялся реформировать церковь. В Москве появился Арсений Грек. Никон отдал предпочтение греческим богослужебным книгам, тогда как Аввакум ратовал за древнерусские православные. Протопоп Аввакум обратился к царю с челобитной, где критиковал Никона и греческие обряды.
Осенью 1653 года старообрядец подвергся гонениям – его сослали в Андроников монастырь. В сыром подвале Аввакум просидел без еды трое суток, но не покорился. Никон приказал расстричь бунтаря, но царь не позволил, заменив лишение сана ссылкой в Тобольск.
В Тобольске протопоп Аввакум продолжил агитацию и критику никонианства, за что его сослали в Забайкалье. Там проповедник раскритиковал хозяина края – Нерчинского воеводу Пашкова. Тот избил Аввакума и на зиму посадил в острог.
Весной бунтаря определили в полк, который двигался на восток через Байкал, Амур и Шилку. В этой тяжелой дороге умерли двое маленьких сыновей Аввакума. В 1663 году протопоп вернулся в Москву, куда позвал царь. Причиной неожиданной милости стала опала Никона. Монарх предложил старообрядцу стать духовником, но тот отказался, не видя в царе приверженности старым канонам православия.
Вскоре протопоп Аввакум, и не подумавший унять необузданный нрав и желание говорить все, что думает, без оглядки на последствия нажил новых врагов. Старообрядец категорически выступал против церковных реформ, крестился двумя, а не тремя перстами, выступал за 8-конечный крест. Через год милость государя сменилась на гнев и бунтаря сослали в Архангельскую область.
В 1666 году Аввакум Петрович снова появился в Москве на суде над Никоном. После страшных скитаний от него ждали покорности, но проповедник стоял на своем. Церковный суд отлучил Аввакума от церкви и отнял священную степень, вызвав у того гнев и наложение анафемы на высшее руководство церкви.
Год страстотерпца держали в монастыре под Калугой, но он не сломался. Тогда Аввакума сослали в Пустозерск, в Заполярье. В срубе, наполовину погруженном в промерзшую землю, священник томился долгих 14 лет. Проповедовать не бросил: не имея возможности говорить с последователями, духовный вождь рассылал по стране через верных людей послания. Так появилось знаменитое «Житие», позже названное первой художественной автобиографией.
Богомольцы потоком шли к проповеднику, которого называли святым. От него уходили, пряча письма в посохах. Высказывания оратора сохранились благодаря этим тайным посланиям.
Личная жизнь
Имя знаменитого старообрядца связывают с двумя женщинами – Феодосией Морозовой, знакомой современникам как , и женой Настасьей Марковной.
Первая – духовная ученица протопопа Аввакума, как и он, пострадавшая за веру и несгибаемость. Ее – неистовую, с горящими огнем глазами – изобразил . Как и духовный наставник, Морозова погибла, не желая менять убеждения.
Вторая – верная супруга, родившая мужу девятерых детей. Чистоту брачных уз пара поддерживала всю жизнь. Как и Аввакум, Настасья исповедовала старообрядчество. Они обвенчались по нынешним меркам юными: мужу исполнилось 17, жене 14 лет. Родом из одного селенья, оба из обедневших семей, наполовину сироты.
Жили супруги, как предписывал Домострой: будущий проповедник женился на девушке по указанию матери. Но брак освящала любовь: жена безропотно следовала за мужем в ссылки и скитания. В Сибири, по дороге к месту ссылки в Тобольск, не выдержав суровых условий, умерли двое малолетних сыновей.
Аввакум Петрович видел в жене идеал православной женщины и называл Настасью «помощницей ко спасению». Настасья Марковна стала примером для жен декабристов, каторжников и всех ссыльных, для женщин, отрекшихся от спокойной и благоустроенной жизни и последовавших за мужьями.
В книге «Наказание без преступления» Александр Авдеенко вспомнил дошедшую до современников историю, характеризующую отношения пары. Измученная очередной ссылкой Настасья спросила мужа, долго ли ей мучиться, на что священник ответил:
- Марковна! До самой смерти.
- Добро, Петрович, ино еще побредем».
Ответ женщины стал своего рода девизом всех жен, разделивших тяжкую судьбу мужей. Анастасия Марковна умерла раньше супруга. Кончину второй половинки муж пережил тяжко: ушла главная опора, советница и друг.
Смерть
После кончины царя трон занял сын , благочестивый и впечатлительный. Мятежный Аввакум, рассчитывая, что сумеет отвратить монарха от ненавистного греческого обряда, написал ему письмо. Рассказал, что видел сон о батюшке Алексее Михайловиче, горящем в адском пламени за то, что принял никонианское учение.
Протопоп не рассчитал, что Федор осерчает и обвинит его в «великой хуле на царский дом» и церковном расколе. Современник царя был жестоко наказан. В 1682 году старообрядца со сподвижниками Епифанием, Лазарем и Федором казнили на глазах толпы. Их привязали к углам сруба, забросали берестой и сухими ветками и подожгли.
Протопоп Аввакум знал о готовящейся казни, раздал книги и скудное имущество, надел белую рубаху. Примечательно, что огонь он считал очищающим и неоднократно призывал к самосожжениям. От огня умер и сам.
Казнь состоялась в пятницу Страстной седмицы. По дошедшим сведениям, когда пламя взметнулось в небо, Аввакум поднял руку с двуперстием и воскликнул:
«Православные! Коли таким крестом будете молиться – во век не погибнете. А покинете этот крест, и город ваш песком занесет, а там и свету конец настанет!».
- Аввакума называют родоначальником вольного слова, исповедальной прозы и образной словесности. Ему приписывают 43 сочинения, среди которых «Книга бесед», «Книга обличений», «Книга толкований». Наиболее известное произведение - «Житие», перевод книг которого популярен и сегодня.
- Протопоп Аввакум – герой 20-серийного фильма Николая Досталя «Раскол». Основная тема сериала – реформы, проводимые патриархом Никоном и сопротивление, которое возглавил протопоп Аввакум.
- Старообрядца называют первым проповедником массовых суицидов в мировых религиозных учениях. В годы пика его популярности количество массовых самосожжений увеличивалось. В начале 1687 года в Палеостровском монастыре сожглись больше 2000 человек. 9 августа в том же году в Березове Олонецкого уезда – больше 1000.
- Старообрядческие иконы, которым поклонялся Аввакум, отличаются обилием надписей на полях, темными ликами. В XVIII веке официальное православие запретило изготовление подобных икон.
- В текстах Аввакума содержались высказывания, которые называют «пророческими». По-особому звучала в годы революции и гражданской войны цитата из Аввакума: «Выпросил у Бога светлую Россию Сатана, да очервлянит ее кровью мученической».
- в своих лекциях в «народном университете» трактовал как «орудие мести протопопа Аввакума» дому Романовых.
В начале XX века старообрядческая церковь причислила его к лику святых, а в селе Григорово в конце XX века был установлен памятник Аввакуму.
14.04.1682 (27.04). – Казнен протопоп Аввакум, крупнейший деятель раннего старообрядчества
Аввакум Петрович (1620 или 1621–1682) – протопоп, идеолог и один из вождей , отличался редкими духовными дарованиями, энергией и упорной волей (обратной стороной этих качеств был и очень трудный критикантский неуживчивый характер). Основные сведения о своей жизни протопоп Аввакум изложил в автобиографическом "Житии" и др. сочинениях.
Родился в с. Григорово "в Нижегороцких пределех" в семье священника. Рано потерял отца и воспитывался богомольной матерью. В возрасте 19 лет женился по указанию матери, найдя в жене верного друга своей многострадальной жизни; у них родилось 5 сыновей и 3 дочери.
Переехав в с. Лопатищи того же уезда, Аввакум в 1642 г. был рукоположен во диакона, а в 1644 г. – во священника. Летом 1647 г. бежал с семьей от преследований критикуемого им местного "начальника" в Москву, где нашел поддержку у царского духовника Стефана Вонифатьева, поборника благочестия, после чего вернулся в свой разоренный дом в Лопатищах. С этого времени Аввакум начал поддерживать активные контакты с московским "кружком ревнителей благочестия" и последовательно осуществлять их планы исправления нравов. Из-за этого вступал в постоянные конфликты как с паствой, так и с властями, вызывав всеобщее недовольство. Был не раз бит и изгнан вместе с женой и малолетним сыном.
Ища защиты, в мае 1652 г. Аввакум вновь направился в Москву, там получил назначение в г. Юрьевец-Повольский, где был поставлен в протопопы. И на новом месте протопоп Аввакум своими требованиями также восстановил против себя мiрян и духовенство, через 8 недель был жестоко избит толпой и бежал в Москву. Здесь он начал служить в Казанском соборе, протопопом которого был его покровитель – глава "ревнителей благочестия" протопоп Иоанн Неронов. Он представил Аввакума .
Протопоп Аввакум был привлечен к участию в исправлении богослужебных книг, предпринятом Патриархом Иосифом (в связи с расширившимся после 1564 г. ) и состоявшем в сличении их с более древними старопечатными славянскими оригиналами. С 1652 г., после смерти Иосифа, дело книжного исправления продолжено было , но по греческим подлинникам, и прежние справщики, в том числе и Аввакум, не знавшие греческого языка, были отстранены. Были вызваны на Русь киевские и греческие справщики, к которым возникло недоверие из-за подозрений в зараженности латинской ересью (ужаснувшая Русь в XV веке еще была жива в памяти). Властный же Патриарх, не владея греческим языком, полностью доверял грекам и требовал от всех безпрекословного послушания, не снисходя до терпеливых разъяснений и переубеждений.
Новый порядок исправления книг вызвал оппозицию со стороны приверженцев неприкосновенности обряда, которые стали видеть во властной деятельности Никона скрытое посягательство на чистоту древней веры и благочестия. Обладая огромной энергией и фанатическим задором и будучи упорным приверженцем старины, Аввакум первый выступил против с "огнеопальною ревностью" («До нас положено, лежи оно так во веки веков!»), за что уже в сентябре 1653 г. был заключен в подвал Андроньевского монастыря, затем сослан с семьей в Тобольск, но так как и здесь не переставал «ревностно бранить ересь Никонову», то переведен был в Енисейск, а затем отдан под начало строгому воеводе Афанасию Пашкову, имевшему поручение завоевать Даурию (Забайкальская обл.). Шесть лет провел Аввакум в скитаниях по Даурской земле, вплоть до Нерчинска, Шилки и Амура, причем за обличения действий воеводы неоднократно подвергался наказаниям. В эти годы от голода и нужды у Аввакума умерло двое сыновей. В ответ на активное сопротивление Аввакума и его соратников Собор 1656 г. предал анафеме и проклял всех неповинующихся Церкви последователей двуперстия (находя в этом связь с ересью несторианства), что усугубило конфликт.
В 1658 г. отношения Царя и Патриарха стали конфликтными, и в 1661 г. Царь разрешил Аввакуму вернуться в Москву, возможно, надеясь привлечь его на свою сторону как уже знаменитого противника Никона. Возвращение через всю Сибирь затянулось до 1663 г. В Москве Аввакуму сулили должность справщика на Печатном дворе и деньги, но Аввакум не поступился своей верой ради «сладости века сего и телесныя радости». Он спорил с царским духовником Лукьяном Кирилловым, видными царедворцами и архиереями – «о сложении перстов, и о трегубой аллилуйи, и о прочих догматах», стал духовным отцом боярыни Ф.П. Морозовой, ее сестры княгини Е.П. Урусовой и многих других московских "старолюбцев". Через год за эту деятельность, а также вследствие челобитной, поданной Царю, в которой обличалась в ереси вся Русская Церковь, сослан был в Мезень, где пробыл около полутора лет.
Следует заметить, что отношения между Царем и Патриархом в 1658 г. разорвались происками бояр, которым мешала строгость Патриарха и которые потому писали на него обвинительные доносы в "посягательстве на права и целостность царской власти". Бояре же поощряли сторонников старого обряда против требовательного Никона. Никону, несогласному с действиями Царя, пришлось оставить патриарший трон и удалиться в Воскресенский монастырь на Истре. И именно после его ухода начались самые жестокие преследования старообрядцев (в чем также несправедливо обвиняют Никона).
В конце 1665 – начале 1666 г. в связи с подготовкой к церковному Собору по избранию нового Патриарха (начался в феврале 1666) были арестованы вожди старообрядческой оппозиции. 1 марта 1666 г. Аввакум был привезен в Москву, где на проходившем в это время Соборе его пытались заставить отказаться от противостояния. Никон был осужден, объявлен простым монахом и отправлен в ссылку в Ферапонтов и Кирилло-Белозерский монастыри. К тому же многие архиереи пришли на Соборе к верному мнению, что, утверждая "новый обряд", не следует объявлять еретическим старый, ибо разногласия несущественны. Но Аввакум вместе с единомышленниками остался непреклонен в отвержении "нового обряда". После бурной полемики на Соборе протопоп Аввакум и его единомышленники, диакон Федор Иванов и суздальский иерей Никита Добрынин, были 13 мая 1666 г. лишены сана и анафематствованы в , после чего их, закованных в цепи, поместили в Никольский Угрешский монастырь, где 2 июня Федор и Никита раскаялись и подписали требуемые от них грамоты. Аввакум остался непреклонен и был переведен в тюрьму монастыря.
Новый Собор 1667 г. был более жестоким: он объявил старый обряд "еретическим" и решил наказать "еретиков" гражданскими казнями, – чем и закрепил раскол официально. Аввакуму, попу Лазарю и соловецкому иноку Епифанию за их упорство вынесли приговор – ссылка в Пустозерский острог на Печоре, в «место тундрявое, студеное и безлесное», причем Лазарю и Епифанию урезали языки.
Первое время они еще имели возможность достаточно свободно общаться между собой, а также поддерживать связи с внешним мiром. Лишенные литературы, необходимой для работы, Аввакум и его собратья тем не менее продолжали в своих писаниях разоблачать "никонианские" нововведения. В посланной тогда же челобитной на имя Царя Аввакум писал, что их напрасно отлучили от Церкви и назвали еретиками, ибо в таком случае подобной же участи заслуживают и все бывшие ранее русские иерархи и Государи, державшиеся старых обрядов. По его мнению, главная ответственность за все решения Церкви лежит на самом Царе.
Вследствие этих писаний в 1670 г. началась новая волна репрессий в отношении приверженцев старых обрядов. В марте на Мезени были повешены ученики Аввакума Федор Юродивый и Лука Лаврентьевич. Сыновей Аввакума Ивана и Прокопия также приговорили к повешению, но они "повинились" и были вместе с матерью посажены в земляную тюрьму. 14 апреля того же года состоялась вторая "казнь" пустозерских "тюремных сидельцев" (Лазарю, Федору Иванову и Епифанию вторично резали языки и рубили правые руки), Аввакума было указано "вместо смертной казни" держать в тюрьме на хлебе и воде. Ухудшение положения пустозерских узников произошло по причине распространения их писаний.
15 лет Аввакум прожил в срубе, в земляной тюрьме, где и написал около 70 произведений, в том числе знаменитое свое "Житие" – первый в русской литературе опыт православной автобиографии, где живым разговорным языком описаны судьба автора и Русь XVII в. Это произведение не раз переводилось на иностранные языки.
Переживший Царя Алексея Михайловича, протопоп Аввакум обратился к новому с дерзкой челобитной, в которой устрашал сына загробными муками отца за потворство "никонианам". И «за великия на царский дом хулы» Аввакум был сожжен в срубе вместе с тремя другими узниками.
Сожжение протопопа Аввакума. Г. Мясоедов. 1897 г.
С точки зрения исторических фактов Аввакум и его сторонники были во многом правы: не русские, а греки отступили от традиции. Русь приняла христианство по Студийскому уставу (который в Греции был позднее вытеснен Иерусалимским), сохранив старые обряды до XVII века. Древней формой было двоение слова "аллилуия". Троеперстному крестному знамению на православном Востоке предшествовало двоеперстие. "Старое" двоеперстие в Византии сохранялось еще в XII веке.
При этом следует отметить, что ожесточенные споры о правильности двоеперстия или троеперстия были лишь данью особенностям разных исторических эпох, но богословски не противоречили друг другу. Вот как историк Церкви Н.Ф. Каптерев объяснял смысл того и другого обычая.
«Почему греки древнее первохристианское единоперстие в крестном знамении заменили потом у себя (не позже начала IX века) двоеперстием – понятно. Когда появилась ересь монофизитов, то она воспользовалась дотоле употреблявшейся формой перстосложения – единоперстием для пропаганды своего учения, так как видела в единоперстии символическое выражение своего учения о единой природе во Христе. Тогда православные, вопреки монофизитам, стали употреблять в крестном знамении двоеперстие, как символическое выражение православного учения о двух природах во Христе. Так произошло, что одноперстие в крестном знамении стало служить внешним, наглядным признаком монофизитства, а двоеперстие – православия...
Борьбою и постоянным совместным жительством с монофизитами объясняется и то обстоятельство, почему двоеперстие так долго держалось в Константинопольской церкви, и потом между сирийскими православными христианами, и почему троеперстие, эта, по-видимому, самая естественная для христианина форма перстосложения, могло сделаться в греческой церкви господствующим обычаем только в позднейшее время, когда уже окончательно прекратилась борьба с монофизитством...
Если появление двоеперстия и продолжительность его существования в православной греческой церкви зависело исключительно от монофизитства, только во время борьбы с ним имело свой особый смысл и значение, то, как скоро борьба с монофизитством прекратилась, греческая константинопольская церковь, желая и самой формой перстосложения отличаться не только от монофизитов-одноперстников, но и от несториан, всегда строго державшихся двоеперстия, так как они соединили с ним свое еретическое учение о соединении во Христе двух природ, и в двоеперстии видели символическое выражение и подтверждение своего еретического учения, – заменила у себя двоеперстие более естественным и свойственным каждому христианину, помимо вероисповедных его особенностей, троеперстием, как выражающим главный, основной догмат христианства – учение о святой Троице. Эта перемена у греков перстосложения в крестном знамении – из двоеперстия в троеперстие произошла, как можно думать, в конце XII века и продолжалась до конца XIII-го, когда оно у них сделалось наконец господствующим...» (Каптерев Н.Ф. История перстосложения).
Однако старообрядцы отвергали и исправления явных ошибок, накопившихся при переписывании книг и вносивших безсмыслицу в тексты. И главной их ошибкой было анафематствование официальной Церкви и отождествление царской власти с властью антихриста. Движение "раскола" охватило тогда около четверти всех православных, и они оказались в самоизоляции от влияния на дальнейшие судьбы России. Это был, к сожалению, фальстарт в преждевременном ожидании прихода антихриста.
Обсуждение: 12 комментариев
Великiй был человек Аввакум, сильный и мужественный. Упокой, Господи его душу!
Да уж. Сомневаюсь, что Господь проявит милость к бесноватому попу. Скольких совратил подонок Аввакум на самоубийства. А теперь "старообрядческая" нечисть и им сочуствующие лепят из него "мученика"...
Ну о том что Никон или царь - и есть антихрист, тут были разные мнения в старообрядческой среде, и за и против. И как же так - во всем оказались правы староообрядцы, только не в том, что анафематствовали заблуждавшихся и насильно вгонявших на путь заблуждения? И что за такая "официальная" церковь, видимо некая иная в отличии от Святой Православной?
Евгений, не судите за Бога, не уподобляйтесь антихристу.
По поводу подонка и нечисти перечитайте, пожалуйста, Евангелие от Матфея 5:22.
По поводу самоубийств -- самосожжения случались не просто так в случайный момент, а тогда когда к староверам приближались стрельцы, чаще всего в уже осажденном срубе. Стрельцы же приходили с целью ареста для насильного навязывания признанных историей ошибочными новообрядческих нововведений путем пыток, мучений, убийств. Сомневающиеся в своей силе противостоять пыткам, в страхе перед предательством Христа сжигали себя. Это самоубийство такое же по сути, в таких же обстоятельствах, какие были у канонизированных святых мучеников, совершивших самоубийство: свщмч. девица Пелагия (4 мая), которая не стала ждать пока ее сожгут, но сама вошла в огонь, другая свщмч. дева Пелагия (8 октября), которая покончила жизниь самоубийством - сбросившись с крыши дома, дабы отойти Христу чистой и непорочной. Есть еще и другие примеры, но я не занимался их систематическим поиском.
Похоже это про "аввакумов" написано: "нет мира нечестивому" и "..если ты БУЕН, то один потерпишь"... и потом не всегда страдальческая смерть признак праведности, потому что сказано "смерть грешника люта"
Протопоп Аввакум - святой священномученик и исповедник веры Христовой. Претерпел много страданий в борьбе за чистоту Православия, но не предал веру своих и наших великих предков. Так как он молились св. Александр Невский, преп. Сергий Радонежский, князья Дмитрий Донской,
Дмитрий Пожарский и мн. др. великие и святые люди, жившие до раскола. Церковная реформа 17 века осуществлялась по плану Ватикана и униатов. Читайте Б.П.Кутузова Церковная "реформа" 17в. как идеологическая диверсия и национальная катастрофа.
Евгений,не боишься что отсохнет язык твой.Продолжаешь кусать и грызть тех,для кого протопоп свят и дорог.Мне жаль тебя.Завтра день памяти Святого священномученика и исповедника протопопа Аввакума сожженного за Православие в гор. Пустозерске,помолюсь за тебя,потому что протопопу Аввакуму молимся об изгнании нечистой силы помогает очень,факт проверенный.Мой тебе совет не трогай (хула)оно тебе неведомо,то есть в носе не кругло.Благодари батюшку Никона за то,что вбил мощный клин между нами русскими.До него практически семь столетий никто этого не мог сделать.Поэтому мы,так по разному понимаем эту церковную трагедию,историю русского народа,очень жаль братцы,не стоит переписывать или переделывать историю,например как страны запада итоги 2 мировой войны,свою и только в свою сторону. Их школьники зачастую не знают,на чьей стороневоевала красная армия.Так и мы по разному воспринимаем и оцениваем уроки истории.Мира и удачи всем вам.
Аввакум - не святой; он раскольник, бунтовщик и еретик. Очень жаль тех людей, кто им был совращен.
НО даже если, хоть один человек последовал учению Аввакума, то не будет спасения ни ему ни так называемому “мученику” Аввакуму.
«…Инокъ Сергій, жившій на Керженце, ученикъ Аввакума, по свидетельству инока Евфросина, былъ виновникомъ распространенія писемъ Аввакума, похвалявшихъ самоистребленie: онъ спрашивалъ Аввакума о самосожженцахъ особымъ письмомъ, причемъ представилъ дело въ ложномъ свете. «Есть въ семь деле моя вина,—раскаявался после Сергій,— азъ не такъ писалъ Аввакуму, какъ делается зде, но слишкомъ мучительскую сказахъ лишнюю лютость, а самосожженцевъ поведахъ и не бывшее благочестіе»,—не сказалъ, что сами самовольно собираются и беду на себя накликаютъ, но поведаль, «яко изъ рукъ мучителъскихъ урываются и сожигаются». Такъ писалъ Сергій Аввакуму. «И тому,—разсказывалъ Сергій,—моему вопросу и ответъ отецъ прислалъ», т. е. Аввакумъ, одобривъ самоистребленіе, причемъ прибавилъ (т. е. Аввакумъ), что самоистребленіе одобрили и другіе его соузники, съ которыми онъ разсуждалъ (Ефросинъ. отр. 18—20. 110). А изъ посланій Аввакума къ Симеону видно, что последній писалъ въ Пустозерскъ вопросы и о «мучительской лютости» и о «благочестіи» самосожженцевъ, отчего и речь Аввакума въ ответныхъ» посланіяхь переполнена подробностями объ этихъ предметахъ: Аввакумъ определяеть «съ мученики въ чинъ» всехь сожженныхъ, равно говоритъ и о самосожжегшихся. «Добро дело содеяли, чадо Симеоне,—отвечаетъ онъ здесь о последнихъ,—надобно такъ! Разсуждали мы между собою». При этомъ поводь самосожженія Аввакумъ описываетъ такъ, какъ, очевидно, возвестиль ему Симеонъ: «а въ Нижнемъ преславно бысть: овыхъ еретики пожигаютъ, а иніи, распальнеся любовію и плакавъ о благоверіи, не дождався еретическою осужденія, сами въ огонь дерзнули» (Мат. для ист. раск. V, 204. 206-10)…» (стр. 91) Более подробно:
Споры в расколе по догматическим вопросам в XVII веке.
http://christian-reading.info/data/1897/07/1897-07-03.pdf
О САМОУБИЙСТВЕННОМ СОЖИГАТЕЛЬСТВЕ.
Мы дважды поставили в откликах два Ваших огромных текста. Но на этот раз и в дальнейшем вынуждены призвать Вас к умеренности. Ваш текст сокращен.
Очень правильно, что статья начинается психологической характеристикой Аввакума: "отличался...энергией и упорной волей (обратной стороной этих качеств был и очень трудный критикантский неуживчивый характер)". Следует отметить эти же качества и у Никона. Что называется, нашла коса на камень. А ведь они - из соседних деревень, и оба - мордвины. У нас много мордвинов проживает, и у местных, как и всегда в таких случаях, сложился некий усреднённый стереотип мордвина: действительно, наряду с упорством и настойчивостью, характерных, как считается, для этого народа, отмечают и настырность, упёртость, неспособность к компромиссам до злобности, злопамятность. Думаю, во многом характер такого непримиримого противостояния Аввакума и Никона по второстепенным, "техническим", вопросам веры обусловлен именно национальным менталитетом. Несовременная точка зрения, нетолерантная, но - увы! - обоснованная народным опытом. Два мордвина довели Россию до многовековой трагедии... И возникает вопроса: а были ли они христианами в истинном смысле этого слова? Или дороже своих православных братьев для них была личная гордыня? Это урок всем нам, сегодняшним, кто в комментариях продолжает охаивать и того, и другого. Оба хороши, думаю! Пора прекращать эту свару. Прости, Господи, всех нас!
План:
1. Введение 2
2. Жизненный путь, мучения и страдания Аввакума.
- Начало жизненного пути 3
- Церковный раскол 6
- Неистовый пророк 9
- Пустозерские старцы 12
3. «Житие» протопопа Аввакума 13
4. Заключение 17
5. Литература 18
Введение
Историю движут личности. С того самого момента, когда самая догадливая обезьяна начала использовать в качестве оружия палку. И, что бы там ни говорил господин Толстой, Россия здесь никак не могла явиться исключением. В России, как и во всех остальных государствах, все происходило не по воле расплывчатой массы, а по воле отдельных личностей, которые вели за собой эти массы. Так было и с историей церкви, где одной из таких личностей был Аввакум - главный идеолог русского старообрядчества. Часть первых исследований возникновения старообрядчества и его истории принадлежит лицам господствующего исповедания. Всех этих исследователей – историков можно разделить на две половины, точнее две школы: миссионерскую и народническую. Для миссионерской школы история старообрядчества есть история невежд, и само старообрядчество для них есть невежественное явление, могущее иметь место только среди грубого, дикого и непросвещенного народа. Иным представляется старообрядчество для школы народнической. Н.Н. Гиляров-Платонов писал «Чувствовалось, что здесь есть идея, что во всех мелочах живет и бушует какая-то огромная творческая сила, единая цельная в своем существе, на протяжении двух веков, в почти бесчисленном множестве дробных, по-видимому, не имеющих никакой связи между собой явлений и событий. Но в чем самое существо этой идеи, каково ядро этой силы, каковы особенности психологии людей, действующих этою силою, - все это для меня было непонятно». В конце концов, он пришел к выводу, что старообрядчество есть совершенно своеобразный мир, со своей собственной идеей, со своей культурой, со своими историческими или даже мировыми задачами. В этом выводе указываются все исследования о старообрядчестве народнической школы, школы, признающей в нем действие живых исторических сил и отводящей ему историческое значение в прошедшем и будущем.
Жизненный путь, мучения и страдания Аввакума.
Начало жизненного пути
Аввакум Петрович Кондратьев (протопоп, глава старообрядцев, мыслитель, писатель, публицист) родился 20 ноября 1620 или в 1621 году в селе Григорове Закудемского стана Нижегородской губернии в семье священника Петра, который служил в маленькой деревенской церкви Бориса и Глеба. На её месте теперь стоит каменная казанская церковь, выстроенная в 1700 году.
Отец Аввакума – Петр Кондратьев, как и все крестьяне, пахал землю, напивался по праздникам, буйствовал. Зато мать, Мария Кондратьева, была женщиной короткого нрава и благочестивой. Она ревностно соблюдала все посты и обряды, за что её звали «постницей и молитвенницей». С ее помощью мальчик научился грамоте и уже к десяти годам он знал наизусть Евангелие.
Родители назвали своего первенца в честь ветхозаветного пророка Аввакума. Мать часто говорила Аввакуму, что за любые прегрешения Бог насылает на человека страшные кары, поэтому он с раннего детства знал, что такое «страх Божий». У него было развито острое чувство справедливости, он не боялся говорить правду и отстаивать свои убеждения.
Отец Петр умер, когда Аввакуму исполнилось всего двенадцать лет, и мальчику пришлось помогать матери воспитывать своих младших братьев и сестер. Он занимался крестьянским трудом, чтобы прокормить семью, а в свободное время ходил в расположенный неподалеку Макарьев монастырь, где читал книги и наблюдал монашескую жизнь. Овдовев мать Аввакума, решила уйти в монастырь, приняв имя Марфы, и перед этим настояла, чтобы её семнадцатилетний сын женился на односельчанке сиротке Насте, которой было всего четырнадцать лет. Жена не принесла Аввакуму приданого, ее отец Марко когда-то был зажиточным кузнецом, но после его смерти достаток семьи совершенно истощился. Зато Аввакум обрел в своей жене верную помощницу и безропотную спутницу, прошедшую с ним рука об руку всю его мятежную жизнь. Их детям тоже пришлось в полной мере разделить несчастья родителей.
Аввакум с женой поселился в нижегородском селе Лопатицы. Здесь в 1642 году он был поставлен в дьяконы, а затем и в священники. Он воспринимал духовное поприще как аскетическое служение Богу по примеру первых христиан. Он не мог спать перед литургией, а когда приспевало время заутрени, сам спешил благовестить; прибежит на звонницу пономарь – тогда отдаст ему колокол, а сам идет в церковь читать полуночницу. На службе велит стоять с благоговением, после обедни читает поучение. Пообедав и отдохнув два часа, опять берется за книгу. После вечерни опять читаются каноны, молитвы, и уже в потемках вновь кладутся земные поклоны. Сам он кладет четыреста поклонов, супруге делает снисхождение «понеже ребятишки у нее пищать» – всего двести поклонов.
Мистическому сознанию Аввакума представлялось, что слуги сатаны только и ждут, чтобы запугать и совлечь его с пути истинного. Но Аввакум утверждал, что он силой молитвы укрощал дьявола и делился секретами этого искусства вроде того, что беса не проймешь батогом, как мужика; боится он «святой воды, да священного масла, а совершенно бежит от креста Господня». Он пытался научить своих прихожан жить по-божески, причем не ограничивался только церковными службами, а навещал людей в их домах, выезжал в соседние села и везде проповедовал трезвый, благочестивый образ жизни. Не оставлял он в покое высшее духовенство и местное начальство, порицая их за неправедные поступки. Такая непримиримость Аввакума мало кому нравилась. Сельчане относились к его проповедям равнодушно, а власть имущих он приводил в ярость своей нетерпимостью. Всё это закончилось тем, что летом 1647 года у него отняли все имущество, а его самого вместе с женой и только что родившимся сыном изгнали из села. Изгнанники отправились искать справедливости в Москву. Там Аввакума поддержали приближенные к царю протопопы Степан Вонифатьев и Иван Неронов. Но конфликт между Аввакумом и местным начальством зашел настолько далеко, что его не могли решить даже такие высокие духовные лица.
Аввакум не мог уже вернуться в село и поселился в Москве. Здесь он вошел в «Кружок ревнителей благочестия» и благодаря своей энергии, дару убеждения и богословской начитанности он сразу же занял здесь видное место и был представлен царю Алексею Михайловичу. Трудно сказать, когда он сумел ознакомиться со всей существовавшей на старославянском языке церковной литературой, но он разговаривал на равных с ученейшими из московских начетчиков. Аввакум показал себя талантливым проповедником, а это было новым делом, и ревнители благочестия только-только начали произносить поучения в церквах. Как проповедник и церковный писатель Аввакум имел одну отличительную и неповторимую особенность. Он первым и единственным стал писать не по-книжному, а так как говорили на улицах и площадях, употребляя простонародные обороты и не пугаясь крепкого словца. Самые сложные догматические вопросы он толковал в упрощенной форме, а библейские предания излагал так, как будто все это происходило не в древней Палестине, а в современной ему Руси. Всемогущий Иегова под его пером обращался в князя-воеводу, отправленного из Москвы на кормление – ему не понравилась жертва Каина, потому что тот принес «хлебенко худой, который негоден себе», в то время как Авель дал «барана лучшего». Распятие Христа на Голгофе разительно напоминает казнь на Болотной площади, а римский легионер уподобляется московскому стрельцу.
Вскоре в 1652 г. царь поставил Аввакума протопопом на родину Ермака, в городок Юрьевец, расположенный у слияния реки Унжи с Волгой. Аввакум очень гордился своим новым назначением, так как протопоп – это высший сан для «белого» попа. Достаточно сказать, что царский духовник тоже был протопопом. Но искреннее благочестие и неистребимая жажда справедливости Аввакума и здесь оказались не ко двору. Поэтому ему пришлось снова вернуться в Москву, где он и остался, несмотря на недовольство царя, который никак не мог понять, почему Аввакум не может ужиться со своей паствой. Ему было невдомек, что такая сильная личность, как протопоп Аввакум, никогда не пойдет на компромиссы и будет требовать от людей благочестия не на словах, а на деле. Стефан Вонифатьев и Иоанна Неронов, как писал сам Аввакум, «обо мне царю известиша, и государь меня почал с тех мест знати». Познакомился Аввакум и с новгородским архиепископом Никоном – «другом нашим», так называл Аввакум своего будущего смертельного врага. Трудно судить, насколько искренней была эта дружба даже в ту пору, когда Никон был близок к кружку Стефана Вонифатьева. Существует мнение, что ревнители благочестия помогали Никону подниматься по ступеням церковной иерархии, надеясь на то, что тот, сменив слабого и корыстолюбивого патриарха Иосифа, воплотит в жизнь их планы. Однако историк церкви XIX века архиепископ Макарий отмечал, что ревнители благочестия, напротив, пытались преградить Никону дорогу к патриаршему престолу: «Эти люди, особенно Вонифатьев и Неронов, привыкшие при слабом патриархе Иосифе заправлять делами в церковном управлении и суде, желали и теперь удержать за собою всю власть над Церковию и не без основания опасались Никона, достаточно ознакомившись с его характером».
Церковный раскол
Надо сказать, что и сам Аввакум писал, что после кончины Иосифа они вместе с «братьей» подали царю и царице челобитную «о духовнике Стефане, чтоб ему быть в патриархах». Но Вонифатьев уклонился от такой чести и, если верить свидетельству протопопа, сам указал на новгородского архиепископа как на наиболее подходящего кандидата. Вызванный в Москву Никон, очевидно, догадывался об этих интригах. «Егда ж приехал, с нами яко лис: челом да здорово, – писал Аввакум.– Ведает, что быть ему в патриархах, и чтобы откуля помешка, какова не учинилась».Так или иначе, 25 июля 1652 г. седьмым патриархом Московским и всея Руси стал Никон (Никита Минич).
Сразу же после избрания Никон порвал со своими бывшими товарищами. Аввакум с горечью сетовал: «Егда поставили патриархом, так друзей не стал и в крестовую пускать».
Не прошло и полугода, как новый патриарх решил реформировать русскую православную церковь и все церковные обряды устроить по греческому образцу; он также потребовал пересмотреть старые богослужебные тексты – служебники, уставы, псалтыри, евангелия, другие книги – и внести в низ изменения, если они в чем- то расходились с греческими текстами, и отдал распоряжение о замене двуперстного крестного знамения на троеперстное и о сокращении земных поклонов при чтении покаянной молитвы Ефрема Сирина. Все это вызвало активное неприятие со стороны огромной части народа и духовенства, не пожелавших в одночасье принять эти новшества и отказаться от многовековых русских традиций. Аввакум, Иван Неронов, муромский протопоп Логгин, Даниил Костромской, Степан Вонифатьев, епископ Павел Коломенский, Даниил Темниковский, Лазарь Романово-Борисоглебский и другие ревнители благочестия резко выступили против нововведений. Они подали царю рукописное опровержение, в котором предписание патриарха было названо ересью, но не получили поддержки Алексея Михайловича. Началась упорная борьба. Протопоп Иоанн Неронов, приглашенный на собор в крестовой палате, укорял Никона: «Доселе ты друг наш был – на нас восстал. Некоторых ты разорил и на их места поставил иных, и от них ничего доброго не слыхать. Других ты обвинил за то, что они людей мучат, а сам беспрестанно мучишь». Собор определил послать протопопа Неронова на смирение в Каменский монастырь, как писал сам Неронов, «под крепкое начало, а в грамоте о мне ко властям было писано: за великое бесчиние велено в черных службах ходить».
Вместо Неронова на защиту старой веры встал Аввакум.После чего ему запретили произносить поучения в Казанском соборе и перевели в церковь Аверкия в Замоскворечье. Аввакум и там продолжал вести службу по традиционному обряду и призывал своих прихожан не подчиняться новым правилам. После этого ему вообще запретили совершать богослужения. Собрав своих приверженцев, Аввакум стал проводить богослужения на сеновале в конюшне дома Неронова. Это было нарушение всех церковных правил, и действия непокорности протопопа были расценены как вызов властям, хотя сам священник говорил своим прихожанам: «Бывают времена, когда и конюшня иной церкви лучше». Но власти считали по-другому. 13 августа 1653 г., как сообщал в письме Неронову священник Данилов, протопоп «чел поучения на паперти... лишние слова говорил, что и не подобает говорить». Отряд стрельцов схватил протопопа и шестьдесят человек его прихожан во время всенощной. Аввакума привезли на патриарший двор и посадили на цепь. Вскоре были взяты под стражу и другие противники Никона. Муромский протопоп Логгин, самолично расстриженный патриархом в Успенском соборе, плюнул Никону в глаза. Аввакуму тоже была назначена участь расстриги, и он уже был привезен в собор для совершения обряда лишения духовного сана, но царь Алексей Михайлович упросил патриарха помиловать протопопа. Вместо расстрижения Аввакум «за ево многие безчинства» по указу Никона был сослан в «Сибирский город на Лену» в «Якутский острог»
Началась одиннадцатилетняя сибирская ссылка церковного мятежника. Аввакума и его жену, еще не оправившуюся после родов сына, бросили в телегу и повезли в Тобольск. Сибирский архиепископ Симеон, зная Аввакума как ревнителя православия, поставил его протопопом Воскресенского собора. Но и там «великие беды» продолжали преследовать протопопа. Вскоре из Москвы пришли вести, что от моровой язвы умерли два родных брата Аввакума и почти все его родственники. Эпидемию и тяжелую войну с Польшей протопоп, как и другие раскольники, прямо связали с никоновской ересью: «Говорил тогда и сказывал Неронов царю три пагубы за церковный раскол: мор, меч, разделение; то и сбылось во дни наша ныне». Без сомнения Аввакум и в Тобольске продолжал проповедовать старую веру, иначе невозможно объяснить поток, поступивших на него доносов – «в полтора годы пять слов государевых сказывали на меня», то есть пять раз его обвиняли в государственной измене, начиная доносы страшным изречением «Слово и дело государево». В результате пришел указ сослать непокорного протопопа в Даурскую землю
В 1656 году Аввакум отправился на новое место «белым попом» в отряде Афанасия Пашкова, назначенного воеводой в Дауры. «О, горе стало! – восклицал протопоп. – Горы высокия, дебри непроходимыя, утес каменной, яко стена стоит, и поглядеть – заломя голову!» В своем «Житие» Аввакум оставил красочное описание подневольного путешествия по Енисею, Шилке, Тунгуске, «морю Байкальскому». Тысячи верст прошел он по тайге, по горным тропам, по крутым берегам наравне с казаками, таща на бечеве лодки - «дощенники» против стремительного речного течения, страдал от холода и голода. Поход по неизведанным местам был для него вдвойне тяжелым, потому что воевода Пашков, человек крутого нрава – «яко дивий зверь», имел предписание не жалеть церковного отступника и по его приказу протопопу дали более семидесяти ударов кнутом. После беспощадной воеводской расправы Аввакум, лежа окровавленный на дне лодки, возроптал на Бога и тут же ужаснулся и обругал себя последними словами за подобную дерзость: «фарисей с говенною рожею, – со владыкою судитца захотел!…Как дощенник-от в воду ту не погряз со мною?» А даурские казаки и служилые люди по наущению воеводы отправили в Москву челобитную, прося учинить над «вором, завотчиком и ссорщиком» Аввакумом смертную казнь «по Уложенной соборной книге», дабы «службе от такова вора и завотчика какое дурно не встречалось».
В Аввакуме все более и более крепло убеждение, что Бог испытывает его, что ему, как первым мученикам, предназначено пострадать за истинную веру. «Любил, протопоп, со славными знатца, люби же и терпеть, горемыка, до конца», – говаривал Аввакум. Семья протопопа несла все тяготы ссылки, от лишений умерли двое малых сыновей, остальным приходилось босыми ногами скитаться по острым каменьям, выпрашивать подаяния, а во время голода питаться вместе с отцом травой, кореньями, не брезговать падалью. Как-то во время очередного тяжелого перехода протопопица окончательно выбилась из сил и упала в снег. «Я пришел, – на меня, бедная, пеняет, говоря: «долго ли муки сея, протопоп, будет?» И я говорю: «Марковна, до самыя смерти!» Она же, вздохня, отвещала: «добро, Петровичь, ино еще побредем».
Неистовый пророк
В начале 60-х годов ситуация по отношению к опальным старообрядцам ненадолго изменилась: властолюбивый Никон сам оказался в опале, и возмужавший царь попытался привлечь к себе тех, кого в 50-е годы преследовал вместе с Никоном. Пробыв в ссылке 10 лет и 8 месяцев, он получил разрешение вернуться в Москву. К тому времени разногласия, уже давно появившиеся между царем и патриархом Никоном, достигли своего предела. Никон отказался от патриаршества и удалился в Воскресенский монастырь. Очевидно, тогда царь и вспомнил о противнике Никона, протопопе Аввакуме, и велел его вернуть в Москву.
К своей верной супруге обратился за советом протопоп, когда перед ним встал нравственный выбор. Кончилась сибирская ссылка. Попал в опалу Никон, уже отрекся он от патриаршего престола, а из Москвы пришел царский указ возвратиться. Протопопа терзали сомнения. Не было Никона, но остались никонианские нововведения, против которых он восстал с такой яростью. А с другой стороны, можно было, пользуясь падением главного врага, получить полное прощение, наконец-то дать семье спокойную жизнь и достаток. Видя его печаль, протопопица приступила к мужу с расспросами. Аввакум вопросил: «жена, что сотворю? зима еретическая на дворе; говорить ли мне или молчать? – связали вы меня!» и, услышав в ответ: «Аз тя и с детьми благословляю: дерзай проповедати слово божие по-прежнему, а о нас не тужи…Поди, поди в церковь, Петровичь, – обличай блудню еретическую!», поклонился жене земным поклоном.
На этот раз Москва его встретили как мученика, пострадавшего за свои убеждения: «Государь меня тотчас к руке поставить велел и слова милостивые говорил: «здорово ли-де, протопоп, живешь? еще-де видатца бог велел!» И я сопротив руку ево поцеловал и пожал, а сам говорю: жив господь, и жива душа моя, царь-государь; а впредь что изволит бог!» Он же, миленькой, вздохнул, да и пошел, куды надобе ему». На бывшего ссыльного, чьи дети совсем недавно побирались Христовым именем, посыпались щедрые дары. Царь пожаловал ему десять рублей, царица еще десять, а «дружище наше старое» боярин Федор Стрешнев, «тот и шестьдесят рублев казначею своему велел в шапку мне сунуть; а про иных и нечева и сказывать: всяк тащит да несет всячиною». Аввакуму наперебой предлагали завидные должности: «Давали мне место, где бы я захотел, и в духовники звали, чтоб я с ними соединился в вере». Он стал желанным гостем в домах московской знати и мог свободно проповедовать то, что считает нужным. Царь Алексей Михайлович, приказал поселить его в Кремле, на подворье Новодевичьего монастыря. «В походы, - рассказывает Аввакум, - мимо двора моего ходя, кланялся часто со мною низенько-таки, а сам говорит: благослови де меня и помолися о мне! И шапку в ину пору мурманку, снимаючи с головы, уронил, едучи верхом! А из кареты высунется бывало ко мне». Но не таким человеком был Аввакум, чтобы поступиться своей душой за сытую жизнь. Полгода он только и прожил в относительном покое, а потом подал Алексею Михайловичу обширную грамоту, требуя восстановить старую веру. Пути Аввакума и его покровителей были разные: они боролись лично против Никона - Аввакум шел против Никонова дела, его церковных преобразований, с которыми бояре убеждали его примириться. Для Аввакума компромисс был невозможен; колебание его могло быть только минутным. Во всех действиях раскольнической общины он принимает в это время самое энергичное участие: он стоит во главе ее, как один из самых смелых и талантливых борцов за правую, старую веру, как популярный проповедник, вполне понятный народу по своему языку, необыкновенно образному и реалистичному. До его ссылки вождем протеста был Неронов, но он ослабел, боясь быть под клятвою вселенских патриархов. Хотя старообрядцы и любили Неронова, авторитет его среди них был уже подорван. Кроме Аввакума, не было никого, кто мог бы занять место Неронова. Это время может считаться самой горячей порой деятельности Аввакума. Пользуясь большой свободой, он действовал и словом, и писаниями: где можно, он вступает в споры с «никонианами», пишет против них обличительные послания, подает царю челобитные об отмене «еретических» новшеств. Царь и бояре сильно смущались «огнепальной» ревностью Аввакума «Не любо им стало, - замечает Аввакум, - как опять я стал говорить. Любо им, как молчу, да мне так не сошлось». Высшие духовные власти, видя сильный успех пропаганды Аввакума, решили принять меры против него и просили государя о его высылке, так как он «церкви запустошил». Аввакум был снова посажен на цепь, а потом над ним свершили то, что должны были свершить двенадцать лет назад – расстригли в соборной церкви: «потом и проклинали; а я их проклинал сопротив; зело было мятежно в обедню ту тут». В августе 1664 г. Аввакум был отправлен в новую ссылку. Он опять был сослан с семьей, на этот раз на север (по указу царя в Пустозерский острог, близ устья р. Печоры, до которого его семье не успели довезти, задержав в печорском городке Мезени), но и здесь он продолжал свою противониконианскую пропаганду.
Через два года его привезли в Москву вместе с другими вождями раскола для окончательного суда. А впереди был церковный собор 1667 г. с участием приехавших на Русь антиохийского и иерусалимских патриархов. Собор одновременно осудил и Никона и вождей раскола. Аввакум описал этот суд в своем «Житие». Разумеется, его трактовка событий исключительна пристрастна. Если верить протопопу, он легко посрамил вселенских патриархов, сказав им, что их православие «пестро стало» под турецким игом, и посоветовав впредь приезжать на Русь поучиться истинной вере, которую исповедовали русские святые. «И патриарси задумалися; а наши, что волчонки, вскоча, завыли и блевать стали на отцев своих, говоря: «глупы-де были и не смыслили наши русские святыя, не ученые-де люди были, – чему им верить?» Аввакум использовал обычный для средневековой литературы способ изложения прений, когда противоположной стороне вкладываются в уста заведомо беспомощные возражения. Но у него даже сквозь стереотипные литературные приемы прорывается трагикомическая нотка. Устав от криков и брани расстриженный протопоп отошел к дверям «да набок повалился: «посидите вы, а я полежу», говорю им.
Противодействие духовным властям дорого обошлось вождям раскола. Стража была усилена: «что за разбойниками, стрельцов войско за нами ходит и срать провожают; помянется, – и смех и горе». Не все выдержали соборное проклятье. Престарелый Иоанн Неронов, друг и учитель Аввакума, покорился, принял новые обряды, был прощен и вскоре поставлен архимандритом одного из монастырей в Переславле-Залесском. Бывший игумен Соловецкого монастыря Никандр избрал иную линию: притворно выразив смирение и согласие с собором, он получил разрешение вернуться в обитель простым иноком, а по возвращению встал во главе Соловецкого восстания и восемь лет отбивался от царских войск.
Пустозерские старцы
(Федора, Лазаря и Епифания) было решено сослать на далекий Север в острог Пустозерск. Перед отправкой Лазарю и Епифанию на Болотной площади урезали языки за «неистовое прекословие» собору. В Пустозерске, находившемся почти у самого Полярного круга, вождям раскола предстояло провести долгих пятнадцать лет и быть казненными в один день. Здесь для узников с немалыми трудами и расходами, доставив лес за пятьсот верст, выстроили крепкую тюрьму. Во всем Пустозерске насчитывалось пятьдесят три двора, а церковных мятежников стерегли сто стрельцов.
Это была самая тяжелая полоса всей многострадальной жизни неукротимого протопопа. И это же было временем наивысшего расцвета духовных сил пустозерских старцев. У них нашлись почитатели даже в этом забытом Богом краю. Священник единственной пустозерской церкви служил по старым служебникам и помогал Аввакуму. Упоминали старцы и о некоем «Алексее-пустозерец», дом которого был постоянным местом встреч для заключенных, где они спорили и переписывали свои сочинения.
В 1670 г. Аввакум обратился с челобитной к царю Алексею Михайловичу, но только это была не челобитная от холопа своему господину и даже не письмо равного равному, а скорее послание ветхозаветного пророка нечестивому владыке. Недаром в челобитной подчеркивается, что царь на свободе владеет одной только Русской землей, а ему, Аввакуму, Бог покорил за темничное сидение и небо и землю. Узник грозил Алексею Михайловичу небесными карами и описывает свое видение будущих страданий земного владыки, чье «брюхо» поражено язвой «зело великой». При этом в доказательство своей искренности Аввакум с деланным смирением добавляет: «Прости, Михайлович свет,… да никак не лгу, ниж притворяяся, говорю: в темнице мне, яко во гробу, сидящу, что надобна? Разве смерть? Ей, тако».
В ответ, как горько шутил Аввакум, были «присланы гостинцы». На Мезени жену протопопа и двух старших сыновей приговорили к смерти, но они покаялись: «бедные, оплошали и не догадались венцов победных ухватити: испужався смерти, повинились», что, впрочем, не помогло им избежать пожизненного заключения. В Пустозерск для совершения расправы прибыл стрелецкий полуголова. Протопоп писал, что его подвели к плахе и огласили приговор: «Чли в наказе: Аввакума посадить в землю в струбе и давать ему воды и хлеба. И я сопротив тово плюнул и умереть хотел, не едши, и не ел дней с восмь и больши, да братья паки есть велели». С другими старцами поступили еще более жестоко: Лазарю, Феодору и Епифанию вторично урезали языки и отсекли персты, коими писались дерзновенные письмена. Под пером Аввакума эта казнь обернулась чудом. Отсеченные пальцы узников, пав на землю, сами сложились в двоеперстие, а языки товарищей отрасли вновь совершенно, причем поп Лазарь «паки говорит без языка». Это, конечно, противоречит законам природы, но, возможно, Пустозерские старцы за годы заточения так сроднились духовно, что научились общаться друг с другом мысленно без помощи слов.
«Житие» протопопа Аввакума.
Даже с вырванными языками и отсеченными перстами Пустозерские старцы продолжали распространять по всей Руси «грамотки» и послания. Здесь инок Епифаний тоже составил свое житие, дьякон Федор написал от имени всех узников «Ответ православных» и трактат «О познании антихристовой прелести». Здесь, после жестокой расправы со своими единомышленниками, протопоп Аввакум начал писать свое «Житие» – одно из самых выдающихся произведений древнерусской литературы. В его челобитных царю и письмах единомышленникам уже были автобиографические наброски. Расколоучитель переписывался со своими «духовными дочерями» боярыней Морозовой и княгиней Урусовой: «О, светила великия, солнце и луна Русские земли, Феодосия и Евдокея, и чада ваша, яко звезды сияющий перед Господем Богом» – в таком высоком стиле обращается он к ним, но в том же письме скоро переходит на деловой тон: «денег ты жене моей и кое-што послала. Да мужик ничево не отдал, – ни полушки; перед ним! Пуская ево. Не до денег нам ныне. У тебя и болши нашего заводов было, да отняли же!». Аввакум вел переписку и со своей семьей. К томившейся в заключении жене, любимой Марковне, узник обращается со словами ободрения, со старшими сыновьями довольно сдержан за их невольное отступничество, зато младший сын Афанасий радует отца: «Афанасьюшко Аввакумович, голубчик мой! – утешил ты меня. Сказывал воевода здешний, похваляя тебя: были-де у него вы и он-де спросил тебя: как-де ты, Афанасий, персты слагаешь? И ты-де показал ему, воеводе: вот-де я слагаю. А он-де тебе молвил: уже-де где отец и мати, там же будешь! И тыде супротив рек: силен Бог, – не боюся!».
Аввакум сознавал необычность самого факта своего автобиографического рассказа и поэтому был вынужден просить прощение у своих читателей «…про житие-то мне и ненадобно говорить, да прочтох Деяния апостолтьская и Послания Павлова – апостоли о себя возвещали же, еда бог соделал в них…». Действительно, житие по своей форме напоминает «Деяния апостолов», но резко отличается от привычных для читателей той эпохи житий святых. Аввакум трижды переписывал свое сочинение, и каждый раз вносил что-то новое.
В соответствии с канонами житийной литературы начинается с вступления, где словами инока Епифания, сподвижника и духовного отца Аввакума, формулируется основная задача произведения – «да не забвению предано будет дело божие» и излагается «исповедание веры», политическое кредо Аввакума.
Характеризуя жанр “Жития”, В.В. Виноградов писал: «Житие построено в форме речевой, бесхитростной импровизации, «беседы», «вяканья»…основной тон, в котором ведет повесть о своем житии протопоп Аввакум, – глубоко-личный тон простодушно-доверчивого рассказчика, у которого рой воспоминаний мчится в стремительном потоке словесных ассоциаций и создает лирические отступления и беспорядочно-взволнованное сцепление композиционных частей». Периоды сравнительно спокойного течения жизни мало интересуют Аввакума, он о них только упоминает, не вдаваясь в подробности. Некоторые эпизоды из жизни самого Аввакума и его сподвижников приобретают характер вставных новелл, самостоятельных произведений. Значительное место в «Житие» уделено сибирской ссылке. Аввакум заканчивает описанием казней в Пустозерске 14 апреля 1670 г. Сцена заключения узников в земляную тюрьму – финал Жития. Аввакум и его сподвижники поют хвалу христианской церкви.
В январе 1676 года в Пустозерск приходят два известия: одно печальное для старообрядцев, другое радостное. Печальное состоит в том, что царские войска захватили Соловецкий монастырь, последний оплот старой веры, и в Пустозерске уже готовят новые земляные ямы для захваченных в плен восставших. Радостное: через неделю после взятия Соловецкого монастыря, словно от проклятия раскольников, умирает царь Алексей Михайлович. Кончина государя, при котором начался раскол, возбудила в узниках некоторые надежды. Аввакум обращается с челобитной к новому царю Федору Алексеевичу. В житиях пустозерских старцев прослеживаются прямые параллели с «Деяниями апостолов», да они и сами уподобляли себя мученикам апостольских времен. Но напрасно было бы искать христианского смирения у неистового Аввакума. Он не прощал своих врагов и ждал только случая отомстить им.: «А что государь-царь, – обращался он к Федору Алексеевичу, – как бы ты дал мне волю, я бы их, что Илия пророк, всех перепластал бы во един день. ….Перво бы Никона-того собаку, разсекли бы начетверо, а потом бы никониян-тех».
Надеждам Аввакума не суждено было сбыться, единственным ответом на эту челобитную было ужесточение условий содержания под стражей и полный запрет на сочинение книг. Пустозерский воевода П.Г. Львов доносил государю об узниках, что он «никово к ним и говорить ни с кем, и чернил и бумаги давать отнюдь не велел, и над стрельцами приказал смотреть накрепко, чтобы никакого дурна не учинили. Да и сам я, холоп твой, досматриваю тех колодников во все дни». Не давали бумаги, Аввакум писал на бересте и эти грамоты доходили до Москвы.
В начале 1681 г., во время крещенского водосвятия, на иордани староверы бросили в толпу с колокольни Ивана Великого «свитки богохульные». Под пыткой у раскольников вырвали признание, что это было сделано наущением «расколоначальника» Аввакума: «Он же сам на берестяных хартиях начертал царские персоны и высокие духовные предводители с хульными надписании, и толковании, и блядословными укоризнами весьма запретительными…» В феврале 1682 г. в Москве собрался церковный собор. Царь Федор Михайлович в послании к собору спрашивал, как поступать с раскольниками. Ответ собора гласил: «по государеву усмотрению». Весной того же года в Пустозерске начался сыск по делу о распространении Аввакумом из земляной тюрьмы «злопакостных» писаний. Участь пустозерских старцев была предрешена: «за великие на царский дом хулы» их приговорили к смертной казни.
14 апреля 1682 г. Аввакум, Епифаний, Лазарь и Федор были сожжены на костре. Описание их казни дошло до нас только в раскольничьей литературе. Аввакум предвидел такой конец и еще до произнесения приговора распределил свои книги. Уже на костре он обратился к немногим присутствовавшим с увещеванием держаться старой веры. Когда пламя взмыло вверх, один из его товарищей закричал. Аввакум наклонился к нему и стал его утешать. Последнее, что было видно сквозь огонь и дым – это поднятая рука Аввакума, благословляющая народ двумя перстами, последнее, что было слышно – его слова: «Будете этим крестом молиться – вовеки не погибнете».
Казнь пустозерских узников произвела глубочайшее впечатление на их последователей. По преданию, Аввакум перед казнью предрек смерть своим мучителям, и действительно, всего через две недели после сожжения пустозерских старцев в Москве умер царь Федор Алексеевич. Для старообрядцев Аввакум стал святым мучеником. Официальная канонизация святого священномученика и исповедника Аввакума состоялась на Освященном соборе в 1916 г.
Заключение
Имя протопопа Аввакума навсегда осталось в истории, потому что он был яркой личностью, последовательно отстаивавшей свои убеждения. По тем временам это было настоящим подвигом, потому что русская церковь категорически отрицала какую бы то ни было свободу мнений. Так в середине XVII века в ней произошел раскол, а борьба протопопа Аввакума и его приверженцев за сохранение старой веры положила начало новому церковному движению – старообрядчеству.
Список используемой литературы:
1. Энциклопедия «Кто есть кто в мире», Филологическое общество «СЛОВО», Москва, ОЛМА – ПРЕСС Образование, 2004 г.
2. Статья проф. А.К. Бороздина «Аввакум Петрович» из «Нового энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона» (1911-1916)
3. Институт Русской Цивилизации E-mail: [email protected]
4. С.А. Степанов, кафедра политических наук, Москва «Неистовый Аввакум»
5. «Житие протопопа Аввакума», краткое содержание.
6. Шикман А.П. Деятели отечественной истории. Биографический справочник. Москва, 1997 г.
