Святая марфа дивеевская. Преподобные жены дивеевские

Жития преподобных Александры,Марфы и Елены Дивеевских. - Свято-Троицкий Серафимо-Дивеевский женский монастырь, 2001. - 168 с.

Преподобная мать наша Марфа (в миру Мария Семеновна Милюкова) родилась в 1810 году 10/23 февраля, в семье крестьян Нижегородской губернии Ардатовского уезда, деревни Погиблово (ныне Малиновка). Семейство Милюковых, праведной и богоугодной жизни, было близко к старцу Серафиму Саровскому. Помимо Марии, в нем было еще двое старших детей - сестра Прасковья Семеновна и брат Иван Семенович.
Эта деревня вместе с прилегающими к ней были удельными - принадлежали не барину-помещику, а казне. Земля им была нарезана отдельно, но была неплодородной, так как черноземные участки захватили соседи-помещики. Крестьяне жили очень бедно, с детства приходилось много работать и в поле, и ухаживать за скотиной.
По благословению преподобного Серафима Прасковья Семеновна поступила в общину преподобной матушки Александры, первоначальницы Дивеевской обители, и была высокой духовной жизни.
Когда Марии исполнилось 13 лет, она вместе с сестрой Прасковьей в первый раз пришла к батюшке Серафиму. Это случилось 21 ноября 1823 года в день Введения во храм Пресвятой Богородицы. Как рассказывала Прасковья Семеновна, Мария «увязалась за нею», и так обе они пришли в Саров.
Великий старец, провидя, что девочка Мария есть избранный сосуд благодати Божией, не позволил ей возвратиться домой, а приказал оставаться в общине. Таким образом, 13-летняя Мария Семеновна подступила в число избранных Серафимовых сирот, в общину матушки Александры, начальницей которой в то время была старица Ксения Михайловна Кочеулова, которую батюшка Серафим называл «огненный столп от земли до неба» и «терпуг духовный» за ее праведную жизнь. Мария же, эта необыкновенная, невиданная доселе отроковица, ни с кем не сравнимая, ангелоподобная, дитя Божие, с ранних лет начала вести подвижническую жизнь, превосходя по суровости подвиге даже сестер общины, отличавшихся строгостью жизни, начиная с самой начальницы Ксении Михайловны. Непрестанная молитва была ее пищей, и только на необходимые вопросы она отвечала с небесной кротостью. Она была почти молчальница, и батюшка Серафим особенно нежно и исключительно любил ее, посвящая во все откровения свои, будущую славу обители и другие великие духовные тайны, зало ведуя не говорить о том до времени, что и выполняла она свято, невзирая на просьбы и мольбы окружающих сестер и родных. Когда она возвращалась от преподобного Серафима, то вся сияла неизреченной радостью.
Вскоре после поступления Марии в общину при Казанской церкви Царица Небесная благоволила создать рядом с этой общиной новую, с которой и началось создание обетованной Царицей Небесной матушке Александре обители.
Как известно, с 1825 года к о. Серафиму начали ходить за благословением сперва сестры, а потом и сама добродетельная начальница Дивеевской общины, Ксения Михайловна, которая, конечно, глубоко уважала и высоко почитала о. Серафима, но, однако, она не согласилась изменить устав своей общины, который казался тяжелым как о. Серафиму, так и всем спасавшимся в общине сестрам. Число сестер настолько увеличилось в общине, что требовалось распространить их владения, но это было невозможно ни в ту, ни в другую сторону. Батюшка Серафим призвал к себе Ксению Михайловну и стал говаривать ее заменить тяжелый Саровский устав более легким, но она и слышать не хотела. «Послушайся меня, радость моя!» - говорил о. Серафим. Но непоколебимая старица, наконец, ответила ему: «Нет, батюшка, пусть будет по-старому, нас уже устроил отец строитель Пахомий!» Тогда о. Серафим отпустил начальницу Дивеевской общины, успокоенный, что заповеданное ему великой старицей матерью Александрой более не лежит на его совести или же что не пришел тому еще час воли Божией. Но в этом же году, 25 ноября, в день святых угодников Божиих Климента, папы Римского, и Петра Александрийского, пробираясь, по обычаю, сквозь чащи леса по берегу реки Саровки к своей дальней пустыньке, увидел преподобный Серафим Божию Матерь и стоявших позади Нее двух апостолов: Петра и Иоанна Богослова. Царица Небесная, ударив землю жезлом так, что искипел из земли источник фонтаном светлой воды, сказала ему: «Зачем ты хочешь оставить заповедь рабы моей Агафьи - монахини Александры? Ксению с сестрами ее оставь, а заповедь сей рабы Моей не только не оставляй, но и потщись вполне исполнить ее: ибо по воле Моей она дала тебе оную. А Я укажу тебе другое место, тоже в селе Дивееве, и на нем устрой эту обетованную Мною обитель Мою. А в память обетования, данного ей Мною, возьми с места кончины ее из общины Ксении восемь сестер».

И сказала ему по именам, которых именно взять. Через две недели после этого явления Царицы Небесной, а именно 9 декабря 1825 года Мария вместе с еще одной сестрой пришла к преподобному Серафиму, и батюшка объявил им, что они должны с ним идти в ту же дальнюю пустыньку. Придя туда и зайдя в хижину, о. Серафим подал сестрам две зажженные восковые свечи из взятых с собою по его приказанию вместе с елеем и сухарями, и велел стать Марии с правой стороны Распятия, висевшего на стене, а Прасковье Степановне (так звали другую сестру) - с левой. Так они стояли более часа с зажженными свечами, а о. Серафим все время молился, стоя посередине. Помолясь, он приложился к Распятию и им велел помолиться и приложиться. Так перед началом основания новой общины Преподобный совершил это таинственное моление с сестрами, которых избрала Матерь Божия на особое служение Ей и обители.
В течение четырех лет подвизалась Мария, помогая преподобному Серафиму и сестрам в устроении новой общины. Вместе с ним и другими сестрами она заготавливала столбы и лес для мельницы,
которую благословила построить на месте основания новой общины Матерь Божия; носила камни для строительства церкви Рождества Пресвятой Богородицы; молола муку и выполняла другие послушания, никогда при этом не оставляя сердечной молитвы, «молча вознося свой горящий дух ко Господу».

Эта чудная отроковица была наделена от Господа весьма редким даром чистой и непрестанной молитвы. Во всем всегда она была руководствуема самим преподобным Серафимом. Как пример ее безусловного послушания, рассказывали, что раз при вопросе родной сестры ее Прасковьи Семеновны о каком-то Саровском монахе, она удивленно и ребячески невинно спросила: «А какие видом-то монахи, Параша, на батюшку, что ли, похожи?» Удивленная в свою очередь вопросом сестры, Прасковья Семеновна ответила ей: «Ведь ты так часто ходишь в Саров, разве не видела, что спрашиваешь?» - «Нет, Парашенька,- сказала смиренно Мария Семеновна,- ведь я ничего не вижу и не знаю; батюшка Серафим мне приказал никогда не глядеть на них, и я так повязываю платок на глаза, чтобы только видеть у себя под ногами дорогу».
Вот какова была эта ребенок-подвижник, про жившая в обители всего шесть лет и в 19 лет от рождения мирно и тихо отошедшая ко Господу.
21 августа 1829 года Дивеевская обитель лиши лась этой чудной, святой жизни отроковицы, Марии Семеновны Милюковой, схимонахини Марфы. Предузнав духом час ее кончины, преподобный Серафим вдруг заплакал и с величайшей скорбью сказал о. Павлу, своему соседу по келлии: «Павел! А ведь Мария-то отошла, и так мне ее жаль, так жаль, что, видишь, все плачу!»
Батюшка Серафим пожелал ей дать от себя гроб дубовый, круглый, выдолбленный. За ним поехала Прасковья Семеновна с еще одной Дивеевской сестрой Акулиной Васильевной. Прасковья Семеновна была сильно огорчена, и батюшка принял ее отечески, обласкал и приободрил. Затем, сложив вместе руки Прасковьи Семеновны и Акулины Васильевны, он им сказал: «Вы будете теперь родные сестры, а я ваш отец, духом вас породил! Мария же схимонахиня Марфа, я ее посхимил! У нее все есть: схима и мантия и камилавочка моя, во всем этом ее и положите! А вы не унывайте, матушка,- произнес о.Серафим, обратясь к Прасковье Семеновне,- ее душа в Царствии Небесном и близ Святыя Троицы у Престола Божия, и весь род ваш по ней спасен будет!»
Кроме того, батюшка Серафим дал 25 рублей на расходы по похоронам и 25 рублей меди для того, чтобы оделить всех сестер и мирских, кто бы ни находился при погребении ее, по 3 коп. каждому. Дал также два полотенца за престол, колоток желтых свеч на сорокоуст, чтобы день и ночь горели бы в церкви, а ко гробу рублевую желтую свечу, и на похороны белых двадцатикопеечных свеч с полпуда.

Таким образом, по благословению преподобного Серафима, положили Марию Семеновну, схимонахиню Марфу в гроб: в двух свитках (рубашках), в бумажном подряснике, подпоясанную шерстяной черной покромкой, сверх сего в черной с белыми крестами схиме и длинной мантии. На голову надели зеленую бархатную, вышитую золотом шапочку, сверх нее камилавку батюшки Серафима и, наконец, еще повязали большим драдедамовым темно-синим платком с кисточками. В руках - кожаные четочки. Все эти вещи дал ей о. Серафим из своих рук, приказав всегда в них ходить к причастию Святых Тайн, что в точности и исполнялось Мариею каждый двунадесятый праздник и все четыре поста.
Преподобный Серафим всех, кто только приходил в эти дни к нему, посылал в Дивеево на похороны Марии Семеновны. Так, ничего не знавшим о том сестрам, работавшим на Сатисе (лесная местность на берегу реки Сатис), Варваре Ильинишне с прочими, старец сказал: «Радости вы мои! Скоре, скорее грядите в Дивеев: там отошла ко Господу великая раба Божия Мария!» Сестры не могли понять, какая Мария могла скончаться, и удивились, найдя Марию Семеновну в гробу. Также Екатерину Егоровну и Анну Алексеевну, собиравших ягоды в Саровском лесу, и других он посылал скорее домой, говоря, что кто будет на погребении Марии Семеновны, тот получит отпущение грехов. Даже Саровских монахов и целую толпу народа, шедшую к нему, о. Серафим посылал на погребение, приказывая мирским девицам и сестрам приодеться, расчесать волосы свои и припасть ко гробу ее!
Во время отпевания старица Прасковья Семеновна, родная сестра покойной схимонахини Марфы, явно увидела в царских дверях Царицу Небесную и Марию Семеновну, стоящих на воздухе. Придя от восторга в исступление, она громко закричала на всю церковь: «Царица, не остави нас!» Вдруг она стала юродствовать, пророчествовать, говорить окружающим необыкновенные вещи, раздавать все носимые на себе одежды, потом сразу сильно ослабела. Бесы закликали, зашумели и стали кричать.

Это происшествие сильно повлияло на собравшихся. Когда старица Акулина Васильевна после похорон поспешила к батюшке Серафиму и передала ему случившееся, то он произнес: «Это, матушка, Господь и Царица Небесная захотели прославить мать нашу Марфу и госпожу Марию. А если бы я, убогий Серафим, был бы на погребении ее, то от духа ее было бы многим исцеление!»
Затем прибыл к батюшке родной брат Марии Семеновны, Иван, который также ездил на похороны сестры и спросил: «Выздоровеет ли заболевшая после видения Прасковья Семеновна? » Зорко осмотрев знакомого ему Ивана Семеновича, батюшка вдруг сказал: «Да разве ты брат Марии?» - «Да, батюшка»,- ответил он. И еще раз вторично глядя на него, спросил батюшка: «Ты родной брат Марии?» - «Да, батюшка»,- опять ответил Иван Семенович. После этого старец долго-долго думал и, еще пристально взглянув на стоящего перед ним Ивана, вдруг сделался так радостен и светел, что от лица его как бы исходили лучи солнечные, и Иван должен был закрываться от о. Серафима, не будучи в состоянии смотреть на него. Затем Батюшка воскликнул: «Вот, радость моя! Какой она милости сподобилась от Господа! В Царствии Небесном у Престола Божия, близ Царицы Небесной со святыми девами предстоит! Она за весь ваш род молитвенница! Она схимонахиня Марфа, я ее постриг. Бывая в Дивееве, никогда не проходи мимо, а припадай к могилке, говоря: «Госпоже и мати наша Марфо, помяни нас у Престола Божия во Царствии Небесном!» Преподобный Серафим так пробеседовал часа три с Иваном Семеновичем.
После этого о. Серафим вызвал к себе церковницу, сестру Ксению Васильевну Путкову (впоследствии монахиня Капитолина), которой он всегда приказывал записывать разные имена для поминовения, и сказал ей: «Во, матушка, запиши ты ее, Марию-то, монахинею, потому что она своими делами и молитвами убогого Серафима там удостоилась схимы! Молитесь же и вы все о ней как о схимонахине Марфе!»
По свидетельству сестер и лиц, близких к Дивееву, Мария Семеновна была высокого роста и привлекательной наружности; продолговатое, белое и свежее лицо, голубые глаза, густые, светлорусые брови и такие же волосы. Ее похоронили с распущенными волосами. Она покоится по левую сторону матушки Александры, первоначальницы Казанской общинки. В рассказах стариц о Марии Семеновне сохранилось немногое. Так, Мария Иларионовна (монахиня Мелитина) свидетельствует следующее: «Живя в миру и слыша от всех о батюшке Серафиме,- повествует она,- я пожелала быть в Сарове и принять его благословение. Первым делом, как пришла в Саров, пошла к батюшке в его пустыньку; он сам вышел ко мне навстречу, благословил и с улыбкой говорит: «Ты, матушка, знаешь ли Марию Семеновну?» - «Знаю,- говорю,- батюшка; она через три двора живет от нас». «Вот, матушка,- продолжал Батюшка,- я тебе про нее скажу, как она ревнива была к трудам. Когда в Дивееве строили церковь во имя Рождества Пресвятой Богородицы, то девушки сами носили камушки, кто по два, кто по три, а она-то,матушка, наберет пять или шесть камешков-то и с молитвой на устах, молча, возносила свой горящий дух ко Господу! Скоро с больным животиком и преставилась Богу!»

Старшая сестра в Мельничной общине Прасковья Степановна, рассказывая, как страшно было ослушаться батюшку Серафима, вспоминала, как однажды батюшка приказал ей, чтобы она приехала с отроковицей Марией Семеновной на двух лошадях за бревнами. Они поехали прямо к батюшке в лес, где он их уже дожидался и приготовил на каждую лошадь по два тоненьких бревнышка. Думая, что все четыре бревна может свезти одна лошадь, сестры переложили дорогою эти бревнышки на одну, а на другую лошадь взвалили большое, толстое бревно. Но лишь тронулись они с места, как лошадь эта упала, захрипела, начала околевать. Сознавая себя виновными, что они поступили против благословения батюшки, они, тут же упав на колени, в слезах заочно стали просить прощения, а затем скинули толстое бревно и разложили бревнышки по-прежнему. Лошадь сама вскочила и так скоро побежала, что они едва-едва могли догнать ее.
До нас дошли через поколения Дивеевских сестер слова схимонахини Марфы, записанные старицей Иустинией Ивановной (впоследствии монахиня Илария), из рукописной страницы, найденной в келии схимонахини Маргариты Лахтионовой.
«Схимонахиня Мария Семеновна вывела меня к церкви Казанской и, показывая на все это место, говорила (предвидя свою раннюю кончину) мне и другим сестрам: «Вот, помните, церковь эта будет наша и священники тут жить не будут, приходская же церковь будет выстроена на другом месте, там будут жить и священники, а тут будет, как говорит батюшка Серафим, Лавра, а где Канавка, там будет Киновия.

«Все это место освящено подвигами матушки Агафии Семеновны, а какой, радость моя, собор-то это будет, наподобие Иерусалимского, и в этот храм войдет и теперешняя-то церковь и останется лишь как ядрышком!» Землю с обеих сторон нашей Рождественской церкви приказывал загородить Батюшка, говоря: «Тут стопочки Царицы Небесной, эта земля святая. Матерь Божия обходила Свою церковь! Не ходите по этой земле, матушка, а загородите ее, и ни даже скотинке не дозволяйте ходить тут. А травку-то полите, да и то к себе в обитель уносите с этого места, а так не кидайте, травка-то святая, тут стопочки Царицы Небесной прошли!» Вот поэтому-то и загорожено у нас это с обеих сторон Рождественской церкви место и мы все это храним всегда».
Та же старица вспоминала, что «покойную нашу Марию Семеновну, высокой жизни, особо против всех любил батюшка Серафим. Он говорил и предсказывал ей об обители многое, по большей части запрещая кому-либо рассказывать, но некоторое завещал ей помнить и передать мне грешнице. По благословению же батюшки Серафима говорила она мне: «Батюшка Серафим сказал, что кладбищенская церковь у нас будет во имя Преображения Господня, запомни!» А я на это возразила ей, что ведь на кладбищах, кажется, всегда строятся церкви Всем святым. «Так,- ответила она,- но батюшка Серафим сказал, что престол Всех святых будет еще ранее устроен». (Впоследствии предсказание сбылось, ибо в 1847 году в церкви в честь Тихвинской иконы Божией Матери был устроен придел Всех святых, а кладбищенская церковь построилась уже после, в 1855 году во имя Преображения Господня). А о стесненных средствах обители всегда ей говаривал батюшка: «Убогий Серафим мог бы обогатить вас, но это не полезно; я мог бы и золу превратить в злато, но не хочу; у вас многое не умножится, а малое не умалится! В последнее время будет у вас и изобилие во всем, но тогда уже будет и конец всему!»
Девятнадцатилетняя подвижница схимонахиня Марфа, преставившаяся ко Господу, была назначена, по словам преподобного Серафима, начальницей над Дивеевскими сиротами в Царствии Небесном, в обители Божией Матери, о чем Преподобный так сказал старице Евдокии Ефремовне: «У Господа 12-ть Апостолов, у Царицы Небесной 12-ть дев, так и вас 12-ть у меня. Как Господь избрал Екатерину мученицу Себе в невесты, так и я из 12-ти дев избрал себе в невесты в будущем - Марию. И там она над вами будет старшей!»

Также преподобный Серафим сказал о том, что со временем мощи Марии Семеновны - схимонахини Марфы - будут почивать открыто в обители, ибо она так угодила Господу, что удостоилась нетления! При этом батюшка Серафим замечал: «Во, матушка, как важно послушание! Вот Мария-то на что молчалива была и токмо от радости, любя обитель, преступила заповедь мою и рассказала малое, а все же за то при вскрытии мощей ее в будущем предадутся тлению одни только уста ее!»
Впоследствии Прасковья Семеновна, сестра преподобной Марфы, по выбору сестер некоторое время была начальницей Мельничной общины. В конце жизни, в смутные для обители времена 1862 года она стала юродствовать, на что благословлял ее прп. Серафим, говоря: «Ты, радость моя, превыше меня!» Тогда же она удостоилась видения Божией Матери вместе с прп. Серафимом. Царица Небесная ей наказала: «Ты выправь дела Моей обители, настой в правде, обличи!» Как ни отказывалась Прасковья.Семеновна, ссылаясь на свою неграмотность, Богоматерь трижды повторила ей Свое приказание!
За послушание Царице Небесной и батюшке Серафиму она безбоязненно обличала творивших дела неправды в обители, начиная с архиерея, и по дару прозорливости предсказала дальнейший ход событий и восстановление справедливости. По предсказанию прп. Серафима она вскоре после этого мирно скончалась 1/14 июня 1862 года в праздник Вознесения Господня, после соборования, причащения Святых Тайн и прочтения над нею отходной.
Брат их, Иван Семенович, также окончил жизнь в монашеском чине в Саровской пустыни. Имея послушание привратника в Сарове он рассказывал: «Будучи мирским крестьянином, я часто работал у батюшки Серафима, и много-много чудного он мне предсказывал о Дивееве и всегда говорил: «Если кто моих сирот-девушек обидит, тот велие получит от Господа наказание; а кто заступит за них и в нужде защитит и поможет, изольется на того велия милость Божия свыше. Кто даже сердцем воздохнет да пожалеет их, и того Господь наградит. И скажу тебе, батюшка, помни: счастлив всяк, кто у убогого Серафима в Дивееве пробудет сутки, от утра и до утра, ибо Матерь Божия, Царица Небесная, каждые сутки посещает Дивеево!» Помня заповедь батюшкину,- добавлял привратник,- я всегда это говорил и всем говорю».
Три его дочери потом поступили в Дивеевскую общину. Одна из них, Елена Ивановна, вышла замуж за духовного друга прп. Серафима Н.А. Мотовилова и была для обители благодетельницей и «великой госпожой», как называл ее еще в детстве батюшка Серафим, приказывая сестер кланяться ей, маленькой девочке, в ноги. Елена Ивановна была единственной из присутствовавших на погребении прп. Серафима в 1832 г. и доживших до его прославления в 1903 г. Овдовев, последние годы жизни она жила в Дивеево. Умерла Елена Ивановна в преклонных годах в 1910 г., перед смертью была тайно пострижена в монашество.
В монастыре было много сестер из рода Милюковых вплоть до его закрытия в 1927 г.
После возобновления монастыря Господь дивно отметил день памяти святой преподобной схимонахини Марфы освящением Преображенского собора. Построенный в 1917 г. и не освященный, разоренный в годы советской власти собор был передан восстанавливающемуся монастырю в 1991 г. До 1998 г. собор реставрировался, освящение его непреднамеренно совпало с днем блаженной кончины святой.

Преподобная Елена Дивеевская. В 17 лет дворянка Елена Васильевна Мантурова, стремившаяся к светской жизни, чудным образом была обращена к духовной жизни через видение страшного змия, собиравшегося поглотить ее. Она закричала: «Царица Небесная, спаси! Даю Тебе клятву - никогда не выходить замуж и уйти в монастырь!» Змий тут же исчез. После этого случая Елена Васильевна изменилась, стала читать духовные книги, много молиться. Она жаждала скорее уйти в монастырь, страшась гнева Царицы Небесной за неисполнение данного ею обета. Но только через три года преп. Серафим благословил Елену Васильевну поступить в Дивеевскую Казанскую общинку, все это время испытывая ее. «Не монастырь путь твой, - говорил Батюшка, - ты замуж выйдешь, и жених у тебя будет преблагочестивейший...» Только потом Елена Васильевна поняла, о каком женихе говорил батюшка Серафим: он имел в виду Небесного Жениха - Самого Господа Иисуса Христа.
Сначала Елена жила в чуланчике при общей сестринской келье, затем в выстроенной братом небольшой келье, которую разделяла со своей бывшей дворовой Устинией Андреевой, отпущенной на свободу, а после ее кончины с послушницами Ксенией Васильевной Путковой и Агафией Петровной Волоковой. По благословению прп. Серафима Е. исполняла особое ежедневное молитвенное правило (акафист, Псалтирь, избранные псалмы и правило с утреней), до обеда читала непрестанно Иисусову молитву, а после - «Пресвятая Богородица, спаси нас!». Вместе с вечерним правилом прочитывала по 100 раз Иисусову молитву и молитву Пресв. Богородице. Старец заповедал Елене пребывать в молчании, отвечая кратко лишь по необходимости. Она занималась прядением льна и училась ткать. Питалась печеным картофелем и лепешками, в среду и пятницу ела раз в день, спала на каменном ложе, прикрытом ковриком. Будучи образованной, Елена неоднократно выполняла различные поручения прп. Серафима, касающиеся приобретения земли под строительство собора, освящения храмов, писала письма благотворителям. Вместе с сестрами общины копала канавку Царицы Небесной.
В 1826 г. прп. Серафим предполагал сделать Елену начальницей Казанской общины вместо болевшей Ксении Михайловны Кочеуловой. В 1827 г. прп. Серафим устроил Мельничную девичью обитель в Дивееве, в которую перевел 7 сестер из прежней общины. Начальницей назначил Елену, но она по смирению отказалась.
Батюшка Серафим приказал сестрам Мельничной обители благословляться и относиться, как к начальнице, к Елене Васильевне Мантуровой. Хотя Елена Васильевна до конца своих дней жила в Казанской общине, мельничным сестрам Батюшка говорил о ней: «Госпожа ваша! Начальница!» Но это так смущало юную подвижницу, что она повторяла: «Всегда и во всем слушалась я вас, но в этом не могу! Лучше прикажите мне умереть у ног ваших…» Елена Васильевна наравне с другими сестрами трудилась на послушаниях и, кроме того, как «словесная», по выражению Батюшки, исполняла многие трудные поручения. Необыкновенно добрая от природы, она много помогала сестрам втайне. По заповеди, данной ей Батюшкой, она больше молчала и постоянно молилась.
В 1827-1830 гг. на средства от продажи ее с братом имения были выстроены церкви Рождества Христова и Рождества Пресвятой Богородицы при Казанском храме для сестер 2 дивеевских общин. Со времени освящения храмов, пристроенных к Казанской церкви (Рождества Христова и Рождества Богородицы), батюшка Серафим назначил Елену Васильевну церковницей и ризничей. Для этого она была пострижена в рясофор.
Однажды ее брат Михаил, также верный ученик Преподобного, тяжело заболел, и Старец сказал монахине Елене: «Умереть надо ему, матушка, а он мне еще нужен для обители-то нашей. Так вот и послушание тебе: умри ты за Михаила-то Васильевича!» - «Благословите, Батюшка», - смиренно ответила она. После этого батюшка Серафим долго беседовал с ней. «Батюшка, я боюсь смерти», - призналась Елена Васильевна. «Что нам с тобой бояться смерти, радость моя! Для нас с тобой будет лишь вечная радость». Как только она шагнула за порог батюшкиной кельи, тут же и упала... Батюшка привел ее в чувство, но, вернувшись домой, она слегла в постель со словами: «Теперь я уже более не встану!»
Она скончалась 27-ми лет от рождения, пробыв в Дивеевской обители всего семь лет. Елена Васильевна была чрезвычайно красивой и привлекательной наружности, круглолицая, с быстрыми черными глазами и черными же волосами, высокого роста.
В тот же час батюшка Серафим, провидев духом, поспешно и радостно посылал работавших у него в Сарове сестер в Дивеево, говоря: «Скорее, скорее грядите в обитель, там великая госпожа ваша отошла ко Господу!»
Все это произошло 28 мая/10 июня 1832 года, накануне праздника Пятидесятницы, а на другой день, в саму Троицу, во время заупокойной Литургии и пения Херувимской песни, воочию всех предстоящих в храме покойная Елена Васильевна, как живая, три раза радостно улыбнулась в гробу своем.
Ее похоронили рядом с могилой первоначальницы матушки Александры, с правой стороны Казанской церкви. В эту могилу не раз собирались похоронить многих мирских, но матушка Александра, как бы не желая этого, совершала каждый раз чудо: могила заливалась водой и хоронить делалось невозможным Теперь же та могила осталась сухой, и в нее опушили гроб праведницы и молитвенницы Серафимовой обители.
Из образов Елены Васильевны остались в обители: икона Елецкой Божией Матери 1773 года в серебряно-золоченой ризе, родительское благословение ее; икона Успения Богоматери в фольге; икона Спасителя, несущего крест, по воску работана разноцветным бисером самой Еленой Васильевной. В настоящее время местонахождение их неизвестно.
На могиле Елены Васильевны не раз творились чудеса и исцеления. В обители до разгона были записаны эти случаи, но до нас они не дошли. Сестры, живущие в обители, ежедневно ходили на могилку к Елене Васильевне поклониться и помолиться: «Госпожа и мать наша Елено, помяни нас у Престола Божия во Царствии Небесном». Сестры просят ее помощи в повседневных делах и получают просимое.
Почитание прп. Елены Дивеевской началось в Дивееве вскоре после ее кончины. С конца 50-х гг. XIX в. в обители записывались чудеса и исцеления, происходившие на ее могиле (записи не сохранились). После закрытия в 1927 г. Дивеевского монастыря и последующего в 1937 г. закрытия приходской Казанской церкви могилы близ храма были снесены. В июле 1991 г. были проведены раскопки, выявившие места захоронений прп. Александры, прп. Марфы, прп.Елены и Мотовилова. Были восстановлены могильные насыпи и поставлены кресты. В конце сентября 2000 г. в связи с подготовкой прославления прп. Александры, прп. Марфы и Елены были проведены раскопки, в ходе которых 27 сентября были обретены мощи подвижниц. 22 декабря 2000 г. прп.Елена вместе с др. подвижницами была причислена к лику местночтимых святых Нижегородской епархии.
Архиерейским Собором РПЦ 2004 г. прославлена к общецерковному почитанию. Мощи находятся в церкви Рождества Пресвятой Богородицы Серафимова Дивеевского монастыря.

Тропарь, глас 1:

Добродетельми кротости, смирения и воздержания просиявшая, таинственная начальнице Мельничныя Общины в Дивееве явилая еси преподобная мати наша Елено, даже до смерти в совершением послушании Старцу Серафиму пребыла еси и Господа лицезрети сподобилася еси, испроси и нам дерзновение Ему Единому служити во спасение душ наших.

Кондак, глас 5:

В монашестве благочестно поживши и в юных летех путь свой скончавши, послушанием, постом и молитвою вечно-неразлучною к сретению Жениха себе предуготовившая, богомудрая Елено, молим тя: от бед избави нас твоими молитвами, блаженная.

(www.diveevo.ru; pravenc.ru; www.st-nikolas.orthodoxy.ru; иллюстрации - www.diveevo.ru; www.nne.ru; www.ioannpredtecha.ru; www.nasledie-rus.ru; tikho.narod.ru).

преподобной Александры Дивеевской (Мельгуновой; † 1789; память 13/26 июня)

преподобной Марфы Дивеевской (Милюковой; 1810-1829; память 21 авг./3 сент.)

преподобной Елены Дивеевской (Мантуровой; 1805-1832; память 28 мая/10 июня)

Великого духа были эти первоначальницы будущей женской лавры, и великий подвиг веры и нищеты приняли они на себя, эти чистые души.

Преподобная Александра

Приблизительно около 1760 года прибыла в Киев со своей трехлетней дочерью вдова Агафия Семеновна Мельгунова, богатая помещица Ярославской, Владимирской и Рязанской (Переяславской) губерний. Она владела семьюстами душ крестьян, имела капитал и громадные поместья. Известны имена ее благочестивых родителей - Симеон и Параскева. Сведения о ее жизни были переданы дивеевским священником Василием Дертевым, у которого Мельгунова жила, а также сестрами ее общины и протоиереем Василием Садовским. Но и эти свидетельства весьма отрывочны, так как матушка Александра по смирению своему очень мало о себе рассказывала.

Монашество она приняла во Флоровском монастыре под именем Александры. Подвижническая жизнь ее во Флоровском монастыре продолжалась не очень долго. «Достоверно одно, - свидетельствуют священники Дертев и Садовский, а также Н. А. Мотовилов, - что мать Александра однажды после долгого полунощного молитвенного бдения, будучи то ли в легкой дремоте, то ли в ясном видении, Бог весть, сподобилась видеть Пресвятую Богородицу и слышать от Нее следующее: „Это Я, Госпожа и Владычица твоя, Которой ты всегда молишься. Я пришла возвестить тебе волю Мою: не здесь хочу Я, чтобы ты окончила жизнь твою, но как Я раба Моего Антония вывела из Афонского жребия Моего, святой горы Моей, чтобы он здесь, в Киеве, основал новый жребий Мой - Лавру Киево-Печерскую, так тебе ныне глаголю: изыди отсюда и иди в землю, которую Я покажу тебе. Иди на север России и обходи все великорусския места святых обителей Моих, и будет место, где Я укажу тебе окончить богоугодную жизнь твою, и прославлю Имя Мое там, ибо в месте жительства твоего Я осную такую обитель великую Мою, на которую низведу Я все благословения Божий и Мои, со всех трех жребиев Моих на земле: Иверии, Афона и Киева. Иди же, раба Моя, в путь твой, и благодать Божия, и сила Моя, и благодать Моя, и милость Моя, и щедроты Мои, и дарования святых всех жребиев Моих выну да будут с тобою!“ И преста видение».

Мать Александра хотя и восхитилась духом, но не сразу решилась предаться вере во все слышанное и виденною ею. Слагая все в своем сердце, она сперва сообщила о видении своему духовному отцу, затем другим великим и богодуховенным отцам Киево-Печерской Лавры и старицам, одновременно подвизавшимся с нею в Киеве. Мать Александра просила их разобрать, рассудить и решить, что за видения удостоилась она, и не есть ли это мечта, игра воображения и прелесть. Но святые старцы и старицы после молитв и долгих размышления единогласно решили, что видение Царицы Небесной было истинное и что мать Александра - ввиду того, что удостоилась быть избранницею, первоначальницею и первоосновательницею Четвертого жребия Божией Матери во вселенной, - блаженна и преблаженна.

Сведения о том, где и сколько времени странствовала мать Александра, утратились с годами и нигде в записках и рассказах не значатся. По показаниям старожилов, она в 1760 году шла из Мурома в Саровскую пустынь. Не доходя двенадцать верст, мать Александра остановилась на отдых в селе Дивеево. Она выбрала себе для отдыха лужайку у западной стены небольшой деревянной церкви, где и уселась на стопе лежавших бревен. Усталая, уснула сидя, и в легкой дремоте снова удостоилась увидеть Божию Матерь, Которая сказала: «Вот то самое место, которое Я повелела тебе искать на севере России, когда еще в первый раз являлась Я тебе в Киеве; и вот здесь предел, который божественным промыслом положен тебе: живи и угождай здесь Господу Богу до конца дней твоих, и Я всегда буду с тобою и всегда буду посещать место это, и в пределе твоего жительства Я осную здесь такую обитель Мою, равной которой не было, нет и не будет никогда во всем свете: это Четвертый жребий Мой во вселенной. И как звезды небесныя, и как песок морской, умножу Я тут служащих Господу Богу, и Меня, Приснодеву Матерь Света, и Сына Моего Иисуса Христа величающих: и благодать Всесвятаго Духа Божия и обилие всех благ земных и небесных с малыми трудами человеческими не оскудеют от этого места Моего возлюбленнаго!»

Мать Александра дошла до Саровской пустыни в великой радости. И так как этот монастырь процветал тогда святостью жизни многих великих и дивных подвижников, то они могли ей помочь советами и наставлениями. Познакомившись с ними, Агафия Семеновна открыла им душу и попросила от них совета и вразумления, как поступить ей в столь удивительных обстоятельствах. Саровские старцы подтвердили ей слова и пояснения киево-печерских иноков и также посоветовали всецело предаться воле Божией и исполнять все ей указанное Царицей Небесной. Вскоре заболела и скончалась ее девяти- или десятилетняя дочь. Мать Александра увидела в смерти своей единственной дочери еще указание Божие и подтверждение всего возвещенного ей Царицей Небесной.

Агафия Семеновна по благословению саровских старцев решила отрешиться от всего своего имущества. Немало времени потребовалось ей для устройства дел: отпустив своих крестьян на волю за небольшую плату, а тех, которые не желали воли, распродав за сходную и недорогую цену тем добрым помещикам, которых они сами себе выбрали, она совершенно освободилась от всяких земных забот и значительно увеличила свой и без того большой капитал. Часть капитала она положила вкладами в монастыри и церкви для поминовения родителей, дочери и родных, а, главное, поспешила на помощь туда, где надо было построить или возобновить храмы Божии. Современники указывают двенадцать церквей, построенных и возобновленных Агафией Семеновной. Среди них Успенский собор Саровской пустыни, достроить который матушка помогла значительным капиталом.

По возвращении в Дивеево Агафия Семеновна выстроила себе келию на дворе священника отца Василия Дертева и прожила в ней двадцать лет, совершенно забыв свое происхождение и нежное воспитание. По своему смирению, она упражнялась в самых трудных и черных работах, очищая хлев отца Василия, ходя за его скотиной, стирая белье. Кроме этого мать Александра хаживала в крестьянское поле и там сжинала и связывала в снопы хлеб одиноких крестьян, а в страдную пору, когда в бедных семьях все, даже хозяйки, проводили дни на работе, топила в избах печи, месила хлебы, готовила обед, обмывала детей, стирала их грязное белье и надевала на них чистое к приходу их усталых матерей. Все это она делала потихоньку, дабы никто не знал и не видал. Однако, несмотря на все старания и укрывательства, крестьяне стали мало-помалу признавать благодетельницу. Дети указывали на мать Александру, а она с удивлением смотрела на благодаривших ее и отказывалась от своих поступков и действий. Бедным невестам Агафия Семеновна вышивала головные уборы - сороки и красивые полотенца.

Внешность матушки Александры известна со слов ее послушницы, Евдокии Мартыновны: «Одежда Агафии Семеновны была не только простая и бедная, но и многошвейная, и при том зимою и летом одна и та же; на голове она носила холодную черную, кругленькую шерстяную шапочку, опушенную заячьим мехом, потому что она часто страдала головною болью; платочки носила бумажные. На полевые работы ходила в лаптях, а под конец своей жизни хаживала уже в холодных сапожках. Матушка Агафия Семеновна носила власяницу, была среднего роста, вида веселого; лицо у нее было круглое, белое, глаза серые, нос короткий луковичкою, ротик небольшой, волосы в молодости были светло-русые, лицо и ручки полные».

В начале 70-х годов XVIII века мать Александра приступила к постройке каменного храма в Дивееве во имя иконы Казанской Божией Матери взамен старого деревянного на том самом месте, где явилась ей Царица Небесная. Когда была освящена Казанская церковь, помещица Жданова пожертвовала небольшой клочок земли с северной стороны храма. И здесь матушка первоначальница построила первые три келии - для себя, четырех послушниц и странников, которые направлялись на богомолье в Саровскую пустынь. Внутренний вид келий соответствовал трудному и скорбному житию этой великой избранницы Царицы Небесной. В доме были две комнатки и две каморки. В одной каморке находилась около печки небольшая лежанка, сложенная из кирпичей, около лежанки оставалось место только для того, чтобы в свое время там, у умиравшей матушки, мог встать настоятель Пахомий, и на коленях перед матушкой иеродиакон Серафим, получивший от нее благословение заботиться о дивеевских сестрах. Тут же была дверь в темную каморку - молельню матушкину, где уже могла поместиться на молитве лишь одна она перед большим Распятием с затепленной перед ним лампадкой. Окна в этой молельне не было. Это молитвенное созерцание матушкино перед Распятием положило отпечаток на весь дух жизни дивеевских сестер. Молитва на мысленной Голгофе, сострадание Распятому Христу - самая глубокая из молитв. На этих молитвенных подвигах матушки Александры создавался благословенный Дивеев.

В течение двенадцати лет в праздники и воскресные дни Агафия Семеновна никогда не уходила из церкви прямо домой, но по окончании литургии всегда останавливалась на церковной площади и поучала крестьян, говоря им о христианских обязанностях и о достойном почитании праздничных и воскресных дней. Эти духовные беседы Агафии Семеновны вспоминались с благодарностью прихожанами села Дивеева даже много лет спустя после ее смерти. К ней стекались со всех сторон не только одни простые люди, но и высокопоставленные лица, купечество и даже духовенство, чтобы послушать ее наставления: получить благословение, совет и удостоиться ее привета. В семейных делах, спорах и ссорах к ней обращались как к праведному судии и, конечно, беспрекословно подчинялись ее решениям. Милостыня матери Александры была всегда тайная; она служила всем, чем только умела и насколько могла. Многообразные подвиги ее настолько умягчили сердце ее и так угодили Господу Богу, что она удостоилась высокого дара благодатных слез, об этом часто вспоминал отец Серафим.

Так жила мать Александра до конца своих дней, ведя жизнь богоугодную, подвижническую, крайне суровую, в постоянном труде и молитве. Строго исполняя все трудности Саровского устава, она во всем руководствовалась советами отца Пахомия. Она и сестры, кроме того, шили свитки, вязали чулки и работали все нужное из рукоделья для саровской братии. Отец Пахомий в свою очередь выдавал малой общине все необходимое для их земного существования, даже пищу привозили сестрам раз в сутки с саровской трапезы. Общинка матери Александры была плоть от плоти Саровской пустыни. Жизнь матери Александры и ее сестер вполне соответствовала идее нищенства, работы на насущное пропитание.

В июне 1788 года, предчувствуя приближение своей кончины, мать Александра восприяла на себя великий ангельский образ. Она просила отцов-подвижников, ради любви Христовой, не оставлять и не покидать неопытных ее послушниц, а также попещись в свое время об обители, обетованной ей Царицею Небесною. На это старец отец Пахомий ответил: «Матушка! Послужить по силе моей и по твоему завещанию Царице Небесной попечением о твоих послушницах не отрекаюсь, также и молиться за тебя не только я до смерти моей буду, но и обитель вся наша никогда благодеяний твоих не забудет. Впрочем, не даю тебе слово, ибо я стар и слаб, но как же браться за то, не зная, доживу ли до этого времени. А вот иеродиакон Серафим, - духовность его тебе известна, и он молод, - доживет до этого; ему и поручи это великое дело». Матушка Агафия Семеновна начала просить отца Серафима не оставлять ее обители, как Царица Небесная Сама тогда наставить его на то изволит.

Дивная старица Агафия Семеновна скончалась 13 июня, в день святой мученицы Акилины. При кончине матушка говорила своей келейнице: «А ты, Евдокиюшка, как я буду отходить, возьми образ Пресвятой Богородицы Казанской, да и положи его мне на грудь, чтобы Царица Небесная была при мне во время отхода моего, а пред образом свечку затепли».

Преподобная Марфа

Преподобная Марфа (в миру Мария Семеновна Милюкова) родилась 10 февраля 1810 года в семье крестьян Нижегородской губернии Ардатовского уезда, деревни Погиблово (ныне Малиновка). Семейство Милюковых, праведной и богоугодной жизни, было близко к старцу Серафиму Саровскому. Помимо Марии, в нем было еще двое старших детей - сестра Прасковья Семеновна и брат Иван Семенович. По благословению преподобного Серафима Прасковья Семеновна поступила в Дивеевскую общину и была высокой духовной жизни. Иван по смерти супруги поступил в Саровскую пустынь.

Когда Марии исполнилось тринадцать лет, она вместе с сестрой Прасковьей в первый раз пришла к батюшке Серафиму. Это произошло 21 ноября 1823 года, на праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы. Великий старец, провидя, что девочка Мария есть избранный сосуд благодати Божией, не позволил ей возвратиться домой, а приказал оставаться в Дивеевской общине.

Эта необыкновенная, невиданная доселе отроковица, ни с кем не сравнимая, ангелоподобная, дитя Божие, с ранних лет начала вести подвижническую жизнь, превосходя по суровости подвига даже сестер общины, отличавшихся строгостью жизни. Непрестанная молитва была ее пищей, и только на необходимые вопросы она отвечала с небесной кротостью. Она была почти молчальница, и батюшка Серафим особенно нежно и исключительно любил ее, посвящая во все откровения свои, будущую славу обители и другие великие духовные тайны.

Вскоре после поступления Марии в общину при Казанской церкви Пресвятая Богородица повелела преподобному Серафиму создать рядом с этой общиной новую, девичью,- с которой и началось создание обещанной Ею матушке Александре обители. Через две недели после явления Божией Матери, а именно 9 декабря 1825 года, Мария вместе с еще одной сестрой пришла к преподобному Серафиму, и батюшка объявил им, что они должны с ним идти в дальнюю пустыньку. Придя туда, Батюшка подал сестрам две зажженные восковые свечи из взятых с собою по его приказанию вместе с елеем и сухарями, и велел стать Марии с правой стороны Распятия, висевшего на стене, а Прасковье Степановне - с левой. Так они стояли более часа с зажженными свечами, а отец Серафим все время молился, стоя посередине. Помолясь, он приложился к Распятию и им велел помолиться и приложиться. Так перед началом основания новой общины Преподобный совершил это таинственное моление с сестрами, которых избрала Матерь Божия на особое служение Ей и обители.

В течение четырех последующих лет подвизалась Мария, помогая преподобному Серафиму и сестрам в устроении новой общины. Вместе с ним и другими сестрами она заготавливала столбы и лес для мельницы, которую благословила построить на месте основания новой общины Матерь Божия; носила камни для строительства церкви Рождества Пресвятой Богородицы; молола муку и выполняла другие послушания, никогда при этом не оставляя сердечной молитвы, молча вознося свой горящий дух ко Господу.

Она прожила в обители всего шесть лет и девятнадцати лет 21 августа 1829 года мирно и тихо отошла ко Господу. Предузнав духом час ее кончины, преподобный Серафим вдруг заплакал и с величайшей скорбью сказал о. Павлу, своему соседу по келлии: «Павел! А ведь Мария-то отошла, и так мне ее жаль, так жаль, что, видишь, все плачу!» О посмертной ее судьбе говорил: «Какой она милости сподобилась от Господа! В Царствии Небесном у Престола Божия, близ Царицы Небесной со святыми девами предстоит! Она схимонахиня Марфа, я ее постриг. Бывая в Дивееве, никогда не проходи мимо, а припадай к могилке, говоря: „Госпоже и мати наша Марфо, помяни нас у Престола Божия во Царствии Небесном!“» После этого Батюшка вызвал к себе церковницу, сестру Ксению Васильевну Путкову, которой он всегда приказывал записывать разные имена для поминовения, и сказал ей: «Во, матушка, запиши ты ее, Марию-то, монахинею, потому что она своими делами и молитвами убогого Серафима там удостоилась схимы! Молитесь же и вы все о ней как о схимонахине Марфе!» По словам преподобного Серафима, она является начальницей над Дивеевскими сиротами в Царствии Небесном, в обители Божией Матери.

Мария Семеновна была высокого роста и привлекательной наружности; у нее были продолговатое, белое и свежее лицо, голубые глаза, густые, светлорусые брови и такие же волосы.

Преподобная Елена

Елена Васильевна Мантурова была дворянского рода и проживала недалеко от Саровской пустыни в родительском имении в селе Нуча. Она была веселого нрава и о духовном не имела никакого понятия. Но неожиданное происшествие полностью переменило ее жизнь. В уездном городе Княгинине Нижегородской губернии ей явился огромный страшный змий. Он был черен и страшно безобразен, из его пасти выходило пламя, и пасть казалась такой большой, что ей показалось, будто змий поглотит ее. Змий спускался ниже и ниже, Елена Васильевна уже ощущала его дыхание, и тогда она закричала: «Царица Небесная, спаси! Даю Тебе клятву, никогда не выходить замуж и пойти в монастырь!» Страшный змей тотчас взвился вверх и исчез.

После этого Елена Васильевна совершенно изменилась, она стала серьезная, духовно настроенная и стала читать священные книги. Мирская жизнь была ей невыносима, и она жаждала поскорее уйти в монастырь и совсем затвориться в нем. Она поехала в Саров к отцу Серафиму просить его благословения на поступление в монастырь. Батюшка же сказал: «Нет, матушка, что ты это задумала! В монастырь - нет, радость моя, ты выйдешь замуж!» - «Что это вы, батюшка! - испуганно сказала Елена Васильевна. - Ни за что не пойду замуж, я не могу, дала обещание Царице Небесной идти в монастырь, и Она накажет меня!» - «Нет, радость моя, - продолжал старец, - отчего же тебе не выйти замуж! Жених у тебя будет хороший, благочестивый, матушка, и все тебе завидовать будут! Нет, ты и не думай, матушка, ты непременно выйдешь замуж, радость моя!»

Елена Васильевна уехала огорченная и, вернувшись домой, много молилась, плакала, просила у Царицы Небесной помощи и вразумления. Чем больше она плакала и молилась, тем сильнее разгоралось в ней желание посвятить себя Богу. Много раз проверяла она себя и все более и более убеждалась, что все светское, мирское ей не по духу, и она совершенно изменилась. Несколько раз Елена Васильевна ездила к отцу Серафиму, но он твердил, что она должна выйти замуж, а не идти в монастырь. Так целых три года готовил ее батюшка Серафим к предстоящей перемене в ее жизни и к поступлению в Дивеевскую общину. И наконец он сказал ей: «Ну, что ж, если уж тебе так хочется, то пойди, вот за двенадцать верст отсюда есть маленькая общинка матушки Агафьи Семеновны, полковницы Meльгуновой, погости там, радость моя, и испытай себя!» Елена Васильевна в радости поехала из Сарова прямо в Дивеево. В ту пору ей было двадцать лет.

Не помня себя от радости, Елена Васильевна возвратилась домой, в Дивеево, и, надев все монашеское, простое, начала с любовью нести прежние свои подвиги, пребывая в непрестанной молитве, в постоянном созерцании и совершенном молчании.

Преподобный Серафим желал назначить Елену Васильевну начальницей своей Мельничной обители. Когда батюшка в восторге объявил ей об этом, Елена Васильевна страшно смутилась. «Нет, не могу, не могу я этого, батюшка! - ответила она прямо. - Всегда и во всем слушалась я вас, но в этом не могу! Лучше прикажите мне умереть, вот здесь, сейчас, у ног ваших, но начальницей - не желаю и не могу я быть, батюшка!» Несмотря на это, отец Серафим впоследствии, когда устроилась мельница и он перевел в нее семь первых девушек, приказал во всем им благословляться и относиться к Елене Васильевне, хотя она так и осталась до самой смерти своей жить в Казанско-церковной общинке. Это до такой степени смущало юную подвижницу, что даже и перед смертью своей она твердила, как бы в испуге: «Нет, нет, как угодно батюшке, а в этом не могу я его слушаться; что я за начальница! Не знаю, как буду отвечать за свою душу, а тут еще отвечать за другие! Нет, нет, да простит мне батюшка, и послушать его в этом никак не могу!» Однако отец Серафим все время поручал ей всех присылаемых им сестер и, говоря о ней, называл всегда «Госпожа ваша! Начальница!»

Елена Васильевна, несмотря на то, что считалась начальницей Мельничной обители, всегда трудилась и несла послушания наравне с прочими сестрами. Когда батюшка Серафим благословил сестер копать Канавку по указанию Царицы Небесной, он говорил приходящим к нему сестрам, указывая на ее старание и труды: «Начальница-то, госпожа-то ваша, как трудится, а вы, радости мои, поставьте ей шалашик, палатку из холста, чтоб отдохнула в ней госпожа-то ваша от трудов!»

Необыкновенно добрая от природы, она творила добро тайно. Зная нужду многих бедных сестер, а также нищих, она раздавала им все, что имела и что получала от других, но незаметным образом. Бывало, идет мимо, или в церкви, и даст кому-нибудь, говоря: «Вот, матушка, такая-то просила меня передать тебе!» Вся пища ее заключалась обыкновенно в печеном картофеле да лепешках, которые висели у нее на крылечке в мешочке. Сколько их ни пекли, всегда не хватало. «Что за диво! - говорила, бывало, ей сестра-стряпуха. - Сколько лепешек тебе наложила, куда же девались они?» - «Ах, родная, - кротко ответит ей Елена Васильевна, - ты уж прости меня Христа ради, матушка, да не скорби на меня; что же делать, слабость моя, уж очень я люблю их, вот все и поела!» Спала она на камне, прикрытом лишь плохим ковриком.

Со времени освящения Рождественских храмов батюшка Серафим назначил Елену Васильевну церковницей и ризничей, для этого он попросил Саровского иеромонаха отца Илариона постричь ее в рясофор, что и было исполнено.

Она безвыходно пребывала в церкви, читала по шести часов кряду Псалтирь, так как мало было грамотных сестер, и ночевала поэтому в церкви, немного отдыхая на камне где-нибудь в сторонке на кирпичном полу.

Непостижима ее смерть. По благословению батюшки Серафима вылеченный им от тяжелой болезни брат Елены Васильевны Михаил Васильевич Мантуров продал свое имение, отпустил на свободу крепостных людей и, сохранив до времени деньги, поселился на купленной Еленой Васильевной земле со строжайшей заповедью: хранить ее и завещать после смерти Серафимовой обители (впоследствии на этой земле в 1848 году был заложен, а к 1875 году построен и освящен в честь Святой Троицы главный собор Дивеевской обители). Всю жизнь Михаил Васильевич Мантуровь терпел унижения за свой евангельский поступок. Но он переносил все безропотно, молча, терпеливо, смиренно, кротко, с благодушием по любви и необычайной вере своей к святому старцу, во всем беспрекословно его слушаясь, не делая шага без его благословения, всего себя и всю свою жизнь предав в руки преподобного Серафима. А батюшка все, касающееся устройства Дивеева, поручал только ему одному; все это знали и свято чтили Мантурова, повинуясь ему во всем беспрекословно, как распорядителю самого батюшки.

Когда Михаил Васильевич Мантуров заболел злокачественной лихорадкой, и эта болезнь была к смерти, отец Серафим призвал к себе Елену Васильевну и сказал ей: «Ты всегда меня слушала, радость моя, и вот теперь хочу я тебе дать одно послушание… Исполнишь ли его, матушка?» - «Я всегда вас слушала, - ответила она, - и всегда готова вас слушать!» - «Вот, видишь ли, матушка, - продолжал старец, - Михаил Васильевич, братец-то твой, болен у нас и пришло время ему умирать и умереть надо ему, матушка, а он мне еще нужен для обители-то нашей, для сирот-то… Так вот и послушание тебе: умри ты за Михаила-то Васильевича, матушка!» - «Благословите, батюшка!» - ответила Елена Васильевна смиренно и как будто спокойно. Отец Серафим после этого долго-долго беседовал с ней, услаждая ее сердце и касаясь вопроса смерти и будущей вечной жизни. Елена Васильевна молча все слушала, но вдруг смутилась и произнесла: «Батюшка! Я боюсь смерти!» - «Что нам с тобой бояться смерти, радость моя! - ответил о. Серафим. - Для нас с тобою будет лишь вечная радость!»

Вернувшись домой, она заболела, слегла в постель и сказала: «Теперь уже я более не встану!» Однажды вся изменившись в лице, она радостно воскликнула: «Святая Игумения! Матушка, обитель-то нашу не оставь!..» Во время своей последней исповеди умирающая поведала, какого видения и откровений она была раз удостоена. «Я не должна была ранее рассказывать это, - объяснила Елена Васильевна, - а теперь уже могу! В храме я увидела в раскрытых Царских дверях величественную Царицу неизреченной красоты, которая, призывая меня ручкой, сказала: „Следуй за Мной и смотри, что покажу тебе!“ Мы вошли во дворец; описать красоту его при полном желании не могу вам, батюшка! Весь он был из прозрачного хрусталя и двери, замки, ручки и отделка - из чистейшего золота. От сияния и блеска трудно было смотреть на него, он весь как бы горел. Только подошли мы к дверям, они сами собой отворились и мы вошли как бы в бесконечный коридор, по обеим сторонам которого были все запертые двери. Приблизясь к первым дверям, которые тоже при этом сами собой раскрылись, я увидела огромный зал; в нем были столы, кресла и все это горело от неизъяснимых украшений. Он наполнялся сановниками и необыкновенной красоты юношами, которые сидели. Когда мы вошли, все молча встали и поклонились в пояс Царице. „Вот, смотри, - сказала Она, указывая на всех рукой, - это Мои благочестивые купцы…“ Следующий зал был еще большей красоты, весь он казался залитым светом! Он был наполнен одними молодыми девушками, одна другой лучше, одетыми в платья необычайной светлости и с блестящими венцами на головах. Венцы эти различались видом, и на некоторых было надето по два и по три. Девушки сидели, но при нашем появлении все встали молча, поклонились Царице в пояс. „Осмотри их хорошенько, хороши ли они и нравятся ли тебе“, - сказала Она мне милостиво. Я стала рассматривать указанную мне одну сторону зала, и что же, вдруг вижу, что одна из девиц, батюшка, ужасно похожа на меня!» Говоря это, Елена Васильевна смутилась, остановилась, но потом продолжала: «Эта девица, улыбнувшись, погрозилась на меня! Потом, по указанию Царицы, я начала рассматривать другую сторону зала и увидела на одной из девушек такой красоты венец, такой красоты, что я даже позавидовала! - проговорила Елена Васильевна вздохнув. - И все это, батюшка, были наши сестры, прежде меня бывшие в обители, и теперь еще живые, и будущие! Но называть их не могу, ибо не велено мне говорить. Выйдя из этого зала, двери которого за нами сами же затворились, подошли мы к третьему входу и очутились снова в зале несравненно менее светлом, в котором также были все наши же сестры, как и во втором, бывшие, настоящие и будущие; тоже в венцах, но не столь блестящих и называть их мне не приказано. Затем мы перешли в четвертый зал, почти полумрачный, наполненный все также сестрами, настоящими и будущими, которые или сидели, или лежали; иные были скорчены болезнью и без всяких венцов со страшно унылыми лицами, и на всем и на всех лежала как бы печать болезни и невыразимой скорби. „А это нерадивые! - сказала мне Царица, указывая на них. - Вот они и девицы, а от своего нерадения никогда не могут уже радоваться!“»

Она скончалась накануне праздника Пятидесятницы, 28 мая 1832 года, двадцати семи лет от рождения, пробыв в Дивеевской обители всего семь лет. На другой день, в саму Троицу, во время заупокойной литургии и пения Херувимской песни, воочию всех предстоящих в храме покойная Елена Васильевна, как живая, три раза радостно улыбнулась в гробу. Батюшка говорил: «Душа-то ее как птица вспорхнула! Херувимы и Серафимы расступились! Она удостоилась сидеть недалеко от Святыя Троицы аки дева!»

Елену Васильевну похоронили рядом с могилой первоначальницы матушки Александры, с правой стороны Казанской церкви. В эту могилу не раз собирались похоронить многих мирских, но матушка Александра, как бы не желая этого, совершала каждый раз чудо: могила заливалась водой и хоронить делалось невозможным Теперь же та могила осталась сухой, и в нее опустили гроб праведницы и молитвенницы Серафимовой обители.

Елена Васильевна была чрезвычайно красивой и привлекательной наружности, круглолицая, с быстрыми черными глазами и черными же волосами, высокого роста.

Прославление

В праздник Воздвижения Честнаго и Животворящаго Креста Господня, 27 сентября 2000 года, состоялось обретение святых мощей первоначальницы схимонахини Александры, схимонахини Марфы и монахини Елены.

Работы начались в день отдания праздника Рождества Богородицы 26 сентября после литургии и молебна на начало всякого дела в церкви Рождества Богородицы и литии, отслуженной на дорогих могилках. Сестры и рабочие монастыря выкопали цветы, убрали кресты, литую оградку и начали копать. Над раскопом установили навес от дождя и провели освещение. Работали очень дружно и быстро, и вскоре из-под песка стали появляться груды кирпича и камня и отдельные кладки.

Когда уже начали раскопки, сестры рассказали, что один из приезжих священников рано утром увидел в окно гостиницы, выходящее на Казанскую церковь, три огненных столпа: над могилой матушки Александры, над могилой матушки Елены и правее могилы матушки Марфы. На следующий день выяснилось, что могила схимонахини Марфы действительно находилась правее того места, где стоял крест.

К вечеру отрыли остатки фундаментов часовни на могиле матушки Александры и надгробных памятников на могилках матушки Марфы и матушки Елены, разрушенных после разгона монастыря в 1927 году. После разборки фундаментов открылись сами склепы. Было уже поздно, но никто не расходился. Священники поочередно служили панихиды, певчие сестры без устали пели. Был канун праздника Воскресения словущего. Заупокойные песнопения чередовались с пасхальными. Пасхальная радость согревала сердца всех, и каждый стремился хоть чем-то помочь, но к месту раскопок пропускали только духовенство и сестер монастыря. Ожидали приезда из Москвы специалистов: археолога и судмедэксперта. Под их руководством вновь закипела работа. За ночь склепы были очищены от земли. Во вскрытии склепов участвовали только священнослужители, специалисты и старшие монахини монастыря.

После вскрытия склепов честные останки были благоговейно переложены в новые простые гробы и перенесены в храм Рождества Христова с пением «Святый Боже». Первым был вскрыт склеп монахини Елены. Перенесение ее мощей состоялось во время Всенощного бдения под праздник Воздвижения Креста Господня. Мощи матушки Александры были обретены в самый день праздника и перенесены матушкой игуменией и сестрами после поздней литургии. Вечером перенесли гроб с мощами схимонахини Марфы при большом стечении народа. Монастырские священники отслужили литию в храме Рождества Христова. Сестры пропели благодарственные тропари, благодаря Господа, явившего миру в святых мощах трех дивеевских подвижниц.

После обретения святые мощи дивеевских начальниц находились в храме Рождества Христова в простых закрытых гробах. Начиная с 21 октября, дня повторного освящения храма Рождества Богородицы после его восстановления, у мощей стали ежедневно служиться панихиды в церкви Рождества Христова. Многие священники приезжали из разных уголков страны, чтобы поклониться новообретенным мощам и послужить панихиды. Нередко поздно вечером, когда храмы монастыря уже были закрыты, храм Рождества Христова был переполнен. И как горела неугасимая свеча перед иконой Рождества Христова, так и сердца молящихся не уставали гореть в ожидании предстоящего торжества прославления. В монастыре напряженно готовились к этому событию, предсказанному прп. Серафимом: украшался храм Рождества Богородицы, изготавливались раки, сестры шили облачения, писали иконы, составляли тропари, кондаки, службы, печатали жития. День прославления несколько раз откладывался и окончательно был назначен на 9/22 декабря, на праздник Зачатия праведной Анной Пресвятой Богородицы, который отмечается в монастыре как день основания преподобным Серафимом по изволению Царицы Небесной Мельничной общины.

Три дня перед прославлением в монастыре был особый распорядок жизни. Вечером в трех храмах служили заупокойные службы, утром - во всех храмах обители заупокойные литургии, и почти непрерывно - панихиды в храме Рождества Христова о упокоении схимонахини Александры, схимонахини Марфы и монахини Елены. Насельницы монастыря, паломники возносили последние молитвы о упокоении душ дорогих дивеевских первоначальниц в надежде обрести небесную помощь по их дерзновенным молитвам ко Господу.

При подготовке к празднику во всем чувствовалась помощь матушки Александры, при жизни известной знанием уставов и умением устраивать церковные торжества. Когда-то матушка Александра сама ездила в Киев за мощами для строящейся Казанской церкви. Ныне в дар Дивеевской обители наместником Киево-Печерской Лавры епископом Павлом были переданы частицы мощей Киево-Печерских святых, и 21 декабря они были установлены для поклонения в Преображенском соборе.

Многие православные в России и других странах ждали этого события. Торжества возглавил митрополит Нижегородский и Арзамасский Николай. Множество священников и монахов, тысячи паломников собрались в Дивееве. Всенощные под праздник состоялись в двух главных соборах - Троицком и Преображенском.

Вечером 21 декабря по старой традиции Дивеевской обители совершалась особая соединенная служба иконе Божией Матери «Умиление», Зачатию праведной Анны и преподобному Серафиму Саровскому, на которой вместо второй кафизмы читаются нараспев пополам акафисты Благовещению и прп. Серафиму.

После всенощной, при тысячах свечей, горящих ярким, ровным пламенем в ясном морозном воздухе, торжественный крестный ход пошел в храм Рождества Христова, где была отслужена лития, а затем с пением Трисвятого раки с честными мощами дивеевских подвижниц были перенесены священнослужителями в Троицкий собор. Ночью и утром в день прославления в обители служили пять литургий. Храмы были полны, многие причащались Святых Христовых Тайн.

Главные торжества проходили в Троицком соборе, где поздняя литургия совершалась архиерейским чином в сослужении более 150 священнослужителей. Перед литургией митрополит Николай отслужил последнюю заупокойную литию. На малом входе было прочитано Деяние о канонизации дивеевских подвижниц, и все присутствовавшие еще раз почувствовали, какова духовная высота их жизни, целиком отданной Господу. И замерли души в благоговении перед совершающимся. «Явилися есте земли Российский украшение…» - впервые запели в Троицком соборе тропарь преподобным женам Дивеевским, и митрополит Николай осенил народ иконой с мощами преподобных Александры, Марфы и Елены. Свершилось их прославление в лике местночтимых святых Нижегородской епархии!

Весь этот день люди шли непрерывным потоком впервые приложиться к святым ракам новопрославленных угодниц Божиих. В память об этим событии паломникам раздавались иконы дивеевских преподобных и земля из их склепов. Вечером после службы раки пронесли крестным ходом по святой Канавке Божией Матери с пением параклиса. Необыкновенно радостно было в этот вечер молиться Царице Небесной, все в душах молящихся ликовало.

На два дня святые мощи были поставлены для поклонения в Преображенском соборе. Вечером 24 декабря матушка игумения и сестры перенесли раки с мощами небесных покровительниц обители в предназначенный им прп. Серафимом храм Рождества Богородицы, где затем ночью служилась литургия. Более чем через 170 лет после предсказания прп.Серафима церковь Рождества Богородицы стала усыпальницей святых мощей преподобных жен Дивеевских.

6 октября 2004 года Архиерейский Собор Русской Православной Церкви определил причислить к лику общецерковных святых и включить в Месяцеслов Русской Православной Церкви имена преподобной Александры Дивеевской (Мельгуновой; † 1789; память 13/26 июня), преподобной Марфы Дивеевской (Милюковой; 1810-1829; память 21 августа/3 сентября) и преподобной Елены Дивеевской (Мантуровой; 1805-1832; память 28 мая/10 июня), ранее прославленных как местночтимые святые Нижегородской епархии. Вопрос об общецерковном прославлении был поставлен на соборе в докладе митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия, Председателя Синодальной комиссии по канонизации святых Русской Православной Церкви.

Преподобная Александра (1789) в миру Агафия Семеновна Мельгунова происходила из Рязани, из древнего дворянского рода. Она рано овдовела и осталась с малолетней дочерью на руках. Приняв монашество в Киево-Флоровском монастыре с именем Александра, она решила посвятить свою жизнь Богу. В Киеве Царица Небесная возвестила матери Александре, что ей предстоит стать основательницей новой великой обители.
На пути в Саровский монастырь, в селе Дивееве, Пресвятая Владычица Пресвятая Владычица указала ей это место как Свой Четвертый Удел на земле и повелела: «Живи и угождай здесь Богу до конца дней своих!» По совету саровских старцев мать Александра поселилась близ Дивеева, в деревне Осиновка. После смерти единственной дочери и распродажи своих имений она окончательно переселилась в Дивеево около 1765 г.
Средства от продажи имений преп. Александра употребила на строительство церквей и на дела благотворения. Современники указывают 12 церквей, облагодетельствованных ею. Преп. Серафим говорил, что саровский Успенский собор достроен на средства матушки Александры.
Матушка выстроила себе келью у дома Дивеевского священника о. Василия Дертева и прожила в ней 20 лет, совершенно забыв свое происхождение и воспитание. По своему смирению она исполняла самые трудные и черные работы: очищала хлев, ухаживала за скотиной, стирала белье; творила много тайной милостыни. Батюшка Серафим так умиленно говорил о ней: «Ведь она великая жена, святая, смирение ее было неисповедимо, слез источник непрестанный, молитва к Богу чистейшая, любовь ко всем нелицемерная! Одежду носила самую простую, и то многошвейную, и опоясывалась кушачком с узелком… Из глаз ее текли не слезы, а источники слез, точно она сама соделывалась благодатным источником этих слез!» Современники матушки Александры вспоминали, что она была образованна, как редко бывает образован и мужчина, воспитанна, лучше всех в округе знала церковные уставы, так что к ней часто обращались за помощью. За свою благодетельную жизнь она пользовалась уважением духовенства и мирян, богатых и бедных.
Время строительства каменной церкви в честь Казанской иконы Божией Матери (1773-1780 гг.) пришлось на трудные годы голода и пугачевского восстания. Молясь, преп. Александра получила извещение от Господа, что отряды бунтовщиков не дойдут до Дивеева, что и исполнилось.
В 1788 г. матушка Александра по благословению саровских старцев и с разрешения епархиального начальства построила около новой Казанской церкви три кельи, куда стали собираться сестры, решившие посвятить свою жизнь Богу.
Созданной в конце жизни маленькой общиной, которая должна была вырасти в великую обитель, матушка управляла в духе кротости, во всем следуя наставлениям саровских старцев и исполняя все строгости Саровского устава. Умерла она в день св. мц. Акилины 13/26 июня 1789 г., через несколько дней после пострига в великую схиму, в возрасте не более 60-ти лет. Отслужив Литургию и отпевание соборно, саровские старцы Пахомий, Исаия и иеродиакон Серафим похоронили первоначальницу Дивеевской общины напротив алтаря Казанской церкви.
Преподобный Серафим предрекал, что со временем по Божиему изволению должны в обители почивать открытыми святые мощи матери Александры, и приказывал всем каждый день утром и вечером ходить к ней на могилу и кланяться ей, произнося при этом: «Госпожа наша и мать, прости меня и благослови! Помолись, чтобы и мне было прощено, как и ты прощена, и помяни меня у Престола Божия!»

Преподобная Марфа (1829) . В миру - Мария Семеновна Милюкова, в 13 лет в первый раз пришла к батюшке Серафиму со старшей сестрой, и он благословил ей остаться жить в Казанской общине. В обители прожила всего 6 лет. Ангелоподобное дитя Божие, она с ранних лет по суровости подвигов, послушанию, чистоте и целомудрию превосходила взрослых сестер. Преп. Марфа была почти молчальница и непрестанно молилась. Ее послушание батюшке Серафиму было удивительно. Однажды сестра спросила матушку Марфу об одном саровском монахе. Она и говорит: «А какие они? На Батюшку, что ли, похожи?» Сестра удивилась: «Ты бываешь часто в Сарове и не знаешь, как выглядят монахи?» - «Нет, батюшка Серафим приказал никогда по сторонам не глядеть, и я так платок повязываю, чтобы только видеть у себя под ногами дорогу». Батюшка Серафим исключительно любил ее, посвящая во все духовные тайны и откровения Царицы Небесной о будущей славе обители. Она удостоилась присутствовать при молении Старца о создании по повелению Божией Матери новой Мельничной обители. Скончалась преп. Марфа 19-ти лет, и о ее кончине Батюшка говорил: «Когда в Дивееве строили церковь во имя Рождества Пресвятой Богородицы, то девушки сами носили камушки, кто по два, кто по три, а она-то, матушка, наберет пять или шесть камешков-то и с молитвой на устах, молча возносила свой горящий дух ко Господу! Скоро с больным животиком и преставилась Богу!» Она была тайно пострижена Батюшкой в схиму - высшую степень монашества. Схим. Марфа была похоронена в гробу, собственноручно выдолбленном Преподобным, в одежде, которую он ей дал. Во время отпевания ее сестра Прасковья Семеновна, впоследствии старица святой жизни, видела в Царских вратах Царицу Небесную и схимонахиню Марфу, стоящих на воздухе в сиянии и славе. 19-летняя подвижница схим. Марфа, по словам преп. Серафима, сподобилась особой милости от Господа и «в Царствии Небесном у Престола Божия, близ Царицы Небесной со святыми девами предстоит», как начальница над Дивеевскими сиротами в Царствии Небесном. «Бывая в Дивееве,- говорил батюшка Серафим,- никогда не проходи мимо, а припади к могилке, говоря: «Госпоже и мати наша Марфо! Помяни нас у Престола Божия во Царствии Небесном!»

Преподобная Елена (1832) . В 17 лет дворянка, стремившаяся к светской жизни, чудным образом была обращена к духовной жизни через видение страшного змия, собиравшегося поглотить ее. Она закричала: «Царица Небесная, спаси! Даю Тебе клятву - никогда не выходить замуж и уйти в монастырь!» Змий тут же исчез. После этого случая Елена Васильевна изменилась, стала читать духовные книги, много молиться. Она жаждала скорее уйти в монастырь, страшась гнева Царицы Небесной за неисполнение данного ею обета. Но только через три года преп. Серафим благословил Елену Васильевну поступить в Дивеевскую Казанскую общинку, все это время испытывая ее. «Не монастырь путь твой, - говорил Батюшка, - ты замуж выйдешь, и жених у тебя будет преблагочестивейший...» Только потом Елена Васильевна поняла, о каком женихе говорил батюшка Серафим: он имел в виду Небесного Жениха - Самого Господа Иисуса Христа. Хотя Елена Васильевна до конца своих дней жила в Казанской общине, мельничным сестрам Батюшка говорил о ней: «Госпожа ваша! Начальница!» Но это так смущало юную подвижницу, что она повторяла: «Всегда и во всем слушалась я вас, но в этом не могу! Лучше прикажите мне умереть у ног ваших…» Елена Васильевна наравне с другими сестрами трудилась на послушаниях и, кроме того, как «словесная», по выражению Батюшки, исполняла многие трудные поручения. Необыкновенно добрая от природы, она много помогала сестрам втайне. По заповеди, данной ей Батюшкой, она больше молчала и постоянно молилась. Со времени освящения храмов, пристроенных к Казанской церкви (Рождества Христова и Рождества Богородицы), батюшка Серафим назначил Елену Васильевну церковницей и ризничей. Для этого она была пострижена в рясофор. Однажды ее брат Михаил, также верный ученик Преподобного, тяжело заболел, и Старец сказал монахине Елене: «Умереть надо ему, матушка, а он мне еще нужен для обители-то нашей. Так вот и послушание тебе: умри ты за Михаила-то Васильевича!» - «Благословите, Батюшка», - смиренно ответила она. После этого батюшка Серафим долго беседовал с ней. «Батюшка, я боюсь смерти», - призналась Елена Васильевна. «Что нам с тобой бояться смерти, радость моя! Для нас с тобой будет лишь вечная радость». Как только она шагнула за порог батюшкиной кельи, тут же и упала... Батюшка привел ее в чувство, но, вернувшись домой, она слегла в постель со словами: «Теперь я уже более не встану!» Перед кончиной Елена Васильевна сподобилась многих чудесных видений. Царица Небесная показала ей обители Небесного Дивеева. Через несколько дней болезни она мирно скончалась накануне дня Святой Троицы. Елена Васильевна была похоронена рядом с первоначальницей матушкой Александрой. Не раз на этом месте хотели хоронить мирских людей, но могила всегда заливалась водой. Когда же хоронили монахиню Елену, это место оставалось сухим.

Блаженная Пелагия (1884) . Родилась Пелагия Ивановна в 1809 г. в Арзамасе, росла в доме сурового отчима. По рассказам матери, она с детства отличалась странностями, и мать поскорее постаралась выдать замуж «дурочку». Два сына и дочь Пелагии Ивановны умерли в младенчестве. Когда молодые супруги побывали у преп. Серафима в Сарове, он долго беседовал с Пелагией, дал ей четки и сказал: «Иди, матушка, немедля в мою обитель, побереги моих сирот-то, и будешь ты свет миру». После этого она с каждым днем как будто все более стала терять рассудок: стала бегать по улицам Арзамаса, безобразно крича, а ночью молилась на паперти церкви. Муж не понимал ее подвига, бил ее и издевался, приковывал на цепь. Однажды по его просьбе городничий жестоко наказал Пелагию Ивановну, мать рассказывала: «Клочьями висело ее тело, кровь залила всю комнату, а она хотя бы охнула». После этого городничий увидел во сне котел со страшным огнем, уготованный для него за истязание избранной рабы Христовой.
После многих лет ее страданий родственники наконец отпустили блаженную в Дивеево. Здесь она в первое время продолжала безумствовать: бегала по монастырю, бросала камни, била окна в кельях, вызывала всех на оскорбления себя и побои. Становилась ногами на гвозди, прокалывая их насквозь, и всячески истязала свое тело. Питалась только хлебом и водой. Много лет, до старости, ходила она «на свою работу» - кидала кирпичи в яму с грязной водой. Все перекидает, потом лезет вытаскивать и снова кидает.
Во время смуты в обители блаженная по-своему воевала за правду - что ни попадалось под руку, все била да колотила, и даже, обличив архиерея, ударила его по щеке. После окончания смуты блаженная переменилась, полюбила цветы и стала заниматься ими. Игумения Мария ничего не предпринимала без ее совета. Всех в обители Пелагия Ивановна называла своими дочками и всем была истинной духовной матерью. Сохранилось много рассказов о случаях ее прозорливости. Прожив 45 лет в обители, блаженная скончалась 30 января/11 февраля 1884 года. Девять дней ее тело стояло в душном храме без малейшего изменения при большом стечении народа. Хотя была зима, она с головы до ног была осыпана живыми цветами, которые непрестанно разбирались и заменялись новыми.
31 июля 2004 года блаженная старица Пелагия Дивеевская была прославлена в лике местночтимых святых Нижегородской епархии. В октябре 2004 Архиерейским Собором было принято решение о ее общецерковном почитании. Святые мощи блаженной Пелагии, обретенные в сентябре 2004 года, положены для поклонения в Казанскую церковь Серафимо-Дивеевского монастыря.

Блаженная Параскева (1915) . За год до кончины Пелагии Ивановны в обители поселилась блаженная Паша Саровская. В миру она носила имя Ирина Ивановна. Родилась в начале XIX века в с. Никольском Спасского уезда Тамбовской губернии в семье крепостного крестьянина. После смерти мужа Ирину взяли в помещичий дом кухаркой, потом экономкой. Вскоре прислуга оклеветала ее перед господами в краже, и они отдали ее на истязание солдатам. Не выдержав несправедливости, Ирина ушла в Киев, где прозорливые старцы благословили ее на путь юродства и тайно постригли в схиму с именем Параскевы, после чего она стала называть себя Пашей. Через полтора года по заявлению помещика полиция разыскала ее и отправила по этапу к господам. Через год она снова бежала, и снова по розыску ее возвратили обратно. Однако помещики ее уже не приняли, и с гневом выгнали на улицу. 30 лет блаженная прожила в Саровском лесу в пещерах. Рассказывали, что вид ее в те годы был как у Марии Египетской: худая, высокая, почерневшая от солнца, она наводила страх на всех не знавших ее. Видя ее подвижническую жизнь, люди стали обращаться к ней за советами и молитвой, и замечали, что она не лишена дара прозорливости. Поселилась Прасковья Ивановна в Дивееве в 1884 году сначала у клиросных, потом в домике у монастырских ворот. Она стала очень чистоплотной и полюбила порядок. Одевалась, как дитя, в яркие сарафаны. Своеобразно у нее проявлялась любовь к Царице Небесной и святым: то начинала угощать иконы, то украшала их цветами, ласково разговаривая с ними. Если упрекала людей за проступки, говорила: «Зачем обижаешь Маменьку!», то есть Царицу Небесную. Всю ночь до утра она молилась. После обедни работала: вязала чулки или жала серпом траву, - под видом этих занятий творила непрестанно Иисусову молитву и клала поклоны Христу и Богородице. С утра до вечера блаженная принимала приходивших к ней людей, кого-то обличая в тайных грехах, кому-то в точности предсказывая будущее. Когда Леонид Михайлович Чичагов, еще будучи блестящим полковником, впервые приехал в Дивеево, блаженная Паша предсказала ему, что он скоро станет священником, заметив: «Рукава-то поповские». После рукоположения он стал часто бывать в Дивееве и всегда заходил к блаженной. Прасковья Ивановна настойчиво говорила ему: «Подавай прошение Государю, чтоб нам мощи открывали». Чичагов отвечал, что он не может быть принят Государем по такому вопросу - его сочтут сумасшедшим. Но потом решил собрать материал о святой жизни старца Серафима, о сложном пути становления Серафимо-Дивеевского монастыря. Так возникла книга «Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря». Л. М. Чичагов преподнес ее Государю Николаю II. Впоследствии архимандрит Серафим (Чичагов), в будущем митрополит, ныне прославленный как священномученик, был главным организатором торжеств прославления преп. Серафима. В 1903 году, после торжеств прославления преп. Серафима, Государь Николай II посетил Дивеево и был с Государыней в келье у Паши Саровской. Перед приходом гостей она велела вынести все стулья и усадила Царскую Чету на ковер. Прасковья Ивановна предсказала надвигавшуюся на Россию катастрофу: гибель династии, разгон Церкви и море крови. Предсказала и рождение Наследника, и после его рождения ее словам пришлось поверить. После этого Государь не раз отправлял в Дивеево гонцов к Паше по важным вопросам. Перед концом жизни она молилась на портрет Царя, приговаривая: «Не знай, преподобный, не знай, мученик...» Скончалась блаженная Прасковья Ивановна 24 сентября/5 октября 1915 года в возрасте около 120 лет. 31 июля 2004 года блаженная старица была причислена к лику местночтимых святых, а в октябре 2004 года было благословлено ее общецерковное почитание. Домик-келья, где она жила, в 2004 году передан монастырю, ныне в нем находится музей блаженной Паши и истории Дивеевской обители. Святые мощи блаженной почивают в Казанской церкви.

Блаженная Мария (1931) . Мария Захаровна Федина была родом из Тамбовской губернии. Родилась она около 1870 года. Впоследствии она называла себя Ивановной, и когда ее спрашивали почему, то отвечала: «Мы все, блаженные, Ивановны по Иоанну Предтече».
Тринадцати лет она осиротела. Однажды с попутчицами Мария пошла в Саров, да так и осталась странствовать между Саровом, Дивеевым и Ардатовом. В любую погоду она ходила босиком, во всем рваном и грязном, искусанная собаками. За то, что она, как бы ругаясь, обличала людей в тайных грехах, многие ее не любили и не раз избивали. При этом никто никогда не слышал от нее жалоб на свою жизнь и на людскую несправедливость, и уже в молодости стали замечать в ней дар прозорливости.
Мария Ивановна приходила советоваться к дивеевской блаженной Прасковье Ивановне, которая перед своей кончиной говорила: «Я еще сижу за станом, а другая уже снует, она еще ходит, а потом сядет». А Марии Ивановне, благословив ее остаться в монастыре, сказала: «Только в мое кресло не садись».
В день смерти Прасковьи Ивановны, 22 сентября/5 октября 1915 года, монахини прогнали Марию Ивановну из обители за ее странности. Она молча ушла, а вскоре приехал один крестьянин и говорит: «Какую рабу Божию прогнали вы из монастыря! Она мне сейчас всю мою жизнь сказала и все мои грехи. Верните ее в монастырь, иначе потеряете навсегда».
Тотчас за Марией Ивановной послали, и с тех пор она окончательно поселилась в Дивееве. Блаженная с удивительным терпением переносила многие тяжкие болезни. Из-за сильнейшего ревматизма она вскоре перестала ходить.
После 1917 года блаженная часто ругалась, и притом очень грубо. Сестры не выдерживали и спрашивали: «Мария Ивановна, что ты так ругаешься? Мамашенька (Прасковья Ивановна) так не ругалась». Она отвечала: «Хорошо было ей блажить при Николае. А ты поблажи-ка при советской власти!» Свой духовный подвиг блаженная Мария Ивановна несла в страшные годы революционных переворотов, войны, голода и коллективизации. В 1920-е годы со всех концов России люди тянулись к ней за советом и духовной поддержкой. Представители советской власти увидели опасность «пропаганды» и пригрозили игумении арестом их обеих, если хоть один человек появится у блаженной.
Марию Ивановну перевели в богадельню рядом со святой Канавкой, где она под замком жила до закрытия монастыря, обращаться к ней можно было только тайно через записки.
Известно множество случаев исцелений по молитвам блаженной, а прозорливость ее простиралась до наших дней. Многим дивеевским сестрам она предсказала и лагеря, и ссылки, а когда одна из сестер как-то сказала: «Не будет монастыря!» - «Будет! Будет! Будет!» - и блаженная застучала изо всех сил по столу.
После закрытия монастыря Марию Ивановну перевозили из одного села в другое. В 1931 году ее подвергли аресту, но вскоре отпустили. Умерла она во время страшной грозы 26 августа/8 сентября 1931 года и была похоронена на кладбище села Большое Череватово. В дни ее памяти духовенство и сестры Серафимо-Дивеевского монастыря служили панихиды на ее могиле и неизменно получали духовное утешение и благодатную помощь. 31 июля 2004 года блаженная старица Мария Дивеевская была прославлена в лике местночтимых святых Нижегородской епархии, а с октября 2004 года началось ее общецерковное почитание. Ее святые мощи были обретены 14 сентября 2004 года и ныне почивают в Казанской церкви Серафимо-Дивеевского монастыря.

Преподобная мать наша Александра (в миру Агафия Семеновна Мельгунова) происходила из древнего дворянского рода, из Рязани. Она рано овдовела и осталась с малолетней дочерью на руках. Приняв монаше­ство в Киево-Флоровском монастыре с именем Александра, она решила посвятить свою жизнь Богу.

В Киеве Царица Небесная возвестила матери Александре, что ей предстоит стать основательницей новой великой обители.

По пути в Саровский монастырь мать Александра остановилась в селе Дивееве, и в сонном видении Пресвятая Владычица указала ей это место как Свой Четвертый Удел на земле и повелела: «Живи и угождай здесь Богу до конца дней своих!» По совету Саровских старцев мать Алек­сандра поселилась близ Дивеева, в деревне Осиновке. После смерти един­ственной дочери и распродажи своих имений она окончательно пересели­лась в Дивеево около 1765 года.

Средства от продажи имений преподобная Александра употребила на строительство церквей и на дела благотворения. Преподобный Серафим говорил, что Саровский Успенский собор достроен на средства матушки Александры.

Матушка выстроила себе келью у дома дивеевского священника о. Василия Дертева и прожила в ней 20 лет, совершенно забыв свое проис­хождение и воспитание. По своему смирению она исполняла самые труд­ные и черные работы: очищала хлев, ухаживала за скотиной, стирала белье; творила много тайной милостыни. Батюшка Серафим так умиленно говорил о ней: «Ведь она великая жена, святая, смирение ее было неиспо­ведимо, слез источник непрестанный, молитва к Богу чистейшая, любовь ко всем нелицемерная! Одежду носила самую простую, и то многошвей­ную, и опоясывалась кушачком с узелком… Из глаз ее текли не слезы, а источники слез, точно она сама соделывалась благодатным источником этих слез!»

Время строительства каменной церкви в честь Казанской иконы Божией Матери (1773-1780 гг.) пришлось на трудные годы голода и пуга­чевского восстания. Молясь, преподобная Александра получила извеще­ние от Господа, что отрВ 1788 году матушка Александра по благословению Саровских старцев и с разрешения епархиального начальства построила около новой Казанской церкви три кельи, куда стали собираться сестры, решившие посвятить свою жизнь Богу.

Созданной в конце жизни маленькой общиной, которая должна была вырасти в великую обитель, матушка управляла в духе кротости, во всем следуя и исполняя все строгости Саровского устава. Умерла она в день св. мц. Акилины 26 июня 1789 года, через несколько дней после пострига в великую схиму, в возрасте не более 60 лет. Отслужив Литургию и отпевание соборно, Саровские старцы Пахомий, Исайя и иеродиакон Се­рафим похоронили первоначальницу Дивеевской общины напротив алта­ря Казанской церкви.

Преподобный Серафим предрекал, что со временем по Божиему из­волению должны в обители почивать открытыми святые мощи матери Александры, и приказывал всем каждый день утром и вечером ходить к ней на могилу и кланяться ей, произнося: «Госпожа наша и мать, прости меня и благослови! Помолись, чтобы и мне было прощено, как и ты про­щена, и помяни меня у Престола Божия!»

Преподобная Марфа

В миру - Мария Семеновна Милюкова, в 13 лет в первый раз при­шла к батюшке Серафиму со старшей сестрой, и он благословил ей остать­ся жить в Казанской общине. В обители прожила 6 лет. Ангелоподобное дитя Божие, она с ранних лет по суровости подвигов, чистоте и целомуд­рию превосходила взрослых сестер. Преподобная Марфа была почти мол­чальницей и непрестанно молилась. Ее послушание батюшке Серафиму было удивительно. Однажды сестра спросила матушку Марфу об одном Саровском монахе. Она и говорит: «А какие они? На батюшку, что ли, похо­жи?» Сестра удивилась: «Ты бываешь часто в Сарове и не знаешь, как выглядят монахи?» - «Нет, батюшка Серафим приказал никогда по сторо­нам не глядеть, и я так платок повязываю, чтобы только видеть у себя под ногами дорогу».

Батюшка Серафим исключительно любил ее, посвящая во все ду­ховные тайны и откровения Царицы Небесной о будущей славе обители. Она удостоилась присутствовать при молении старца о создании по пове­лению Божией Матери новой Мельничной обители. Скончалась преп. Мар­фа 19-ти лет, и о ее кончине батюшка говорил: «Когда в Дивееве строили церковь во имя Рождества Пресвятой Богородицы, то девушки сами носи­ли камушки, кто по два, кто по три, а она-то, матушка, наберет пять или шесть камешков-то и с молитвой на устах, молча возносила свой горящий дух ко Господу! Скоро с больным животиком и преставилась Богу!»яды бунтовщиков не дойдут до Дивеева, что и исполнилось.

Она была тайно пострижена батюшкой в схиму - высшую степень монашества. Схим. Марфа была похоронена в гробу, собственноручно вы­долбленном преподобным, в одежде, которую он ей дал. Во время отпева­ния ее сестра Прасковья Семеновна, впоследствии старица святой жизни, видела в Царских вратах Царицу Небесную и схимонахиню Марфу, сто­ящих на воздухе в сиянии и славе. 19-летняя подвижница схим. Марфа, по словам преп. Серафима, сподобилась особой милости от Господа и «в Царствии Небесном у Престола Божия, близ Царицы Небесной со святыми девами предстоит», как начальница над Дивеевскими сиротами в Цар­ствии Небесном. «Бывая в Дивееве, - говорил батюшка Серафим, - никог­да не проходи мимо, а припади к могилке, говоря: «Госпоже и мати наша Марфо! Помяни нас у Престола Божия во Царствии Небесном!»

Преподобная Елена

Батюшка Серафим приказал сестрам Мельничной обители благо­словляться и относиться к Елене Васильевне Мантуровой как к начальни­це. В 17 лет дворянка, стремившаяся к светской жизни, чудным образом была обращена к духовной жизни через видение страшного змия, собирав­шегося поглотить ее. Она закричала: «Царица Небесная, спаси! Даю Тебе клятву - никогда не выходить замуж и уйти в монастырь!» Змий тут же исчез. После этого случая Елена Васильевна изменилась, стала читать ду­ховные книги, много молиться. Она жаждала скорее уйти в монастырь, страшась гнева Царицы Небесной за неисполнение данного ею обета. Но толь­ко через три года преп. Серафим благословил Елену Васильевну поступить в Дивеевскую Казанскую общинку все это время испытывая ее. «Не мона­стырь путь твой, - говорил батюшка, - ты замуж выйдешь, и жених у тебя будет преблагочестивейший…» Только потом Елена Васильевна поняла, о каком женихе говорил батюшка Серафим: он имел в виду Небесного Жениха - Самого Господа Иисуса Христа.

Хотя Елена Васильевна до конца своих дней жила в Казанской общине, мельничным сестрам батюшка говорил о ней: «Госпожа ваша! На­чальница!» Но это так смущало юную подвижницу что она повторяла: «Всегда и во всем слушалась я вас, но в этом не могу! Лучше прикажите мне умереть у ног ваших…» Елена Васильевна наравне с другими сестрами трудилась на послушаниях и, кроме того, как «словесная», по выражению батюшки, исполняла многие трудные поручения. Необыкновенно добрая от природы, она много помогала сестрам втайне. По заповеди, данной ей батюшкой, она больше молчала и постоянно молилась.

Со времени освящения храмов, пристроенных к Казанской церкви (Рождества Христова и Рождества Богородицы), батюшка Серафим назна­чил Елену Васильевну церковницей и ризничей. Для этого она была пост­рижена в рясофор.

Однажды ее брат Михаил, также верный ученик преподобного, тя­жело заболел, и старец сказал монахине Елене: «Умереть надо ему, матуш­ка, а он мне еще нужен для обители-то нашей. Так вот и послушание тебе: умри ты за Михаила-то Васильевича!» - «Благословите, батюшка», - сми­ренно ответила она. После этого батюшка Серафим долго беседовал с ней. «Батюшка, я боюсь смерти», - призналась Елена Васильевна. «Что нам с тобой бояться смерти, радость моя! Для нас с тобой будет лишь вечная радость».

Как только она шагнула за порог батюшкиной кельи, тут же и упала… Батюшка привел ее в чувство, но, вернувшись домой, она слегла в постель со словами: «Теперь я уже более не встану!»

Перед кончиной Елена Васильевна сподобилась многих чудесных видений. Царица Небесная показала ей обители Небесного Дивеева. Через несколько дней болезни она мирно скончалась накануне дня Святой Тро­ицы. Елена Васильевна была похоронена рядом с первоначальницей ма­тушкой Александрой. Не раз на этом месте хотели хоронить мирских лю­дей, но могила всегда заливалась водой. Когда же хоронили монахиню Елену, это место оставалось сухим.

По материалам книги

Рябов А.Н.

Святая Дивеевская обитель. – 2-е изд. доп. – Н. Новгород; Саранск: Тип. «Крас. Окт.», 2004 – 296 с.

Вам могут быть интересны следующие материалы

Отношения

Интерьер

Дети

Красота

Фигура

Здоровье

© 2020 Женские секреты. Отношения, красота, дети, мода