Русский бунт бессмысленный беспощадный кто сказал. Не приведи бог видеть русский бунт - бессмысленный и беспощадный
"Не приведи Бог видеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный!" - воскликнул устами своего героя "наше все" А.С. Пушкин почти двести лет назад. С той поры слова классика цитируются регулярно, как только возникает угроза существующей власти в России. Это своего рода мантра, которая, по мысли произносящих, должна успокоить и пристыдить распоясовшуюся чернь. Но, как правило, никто не поясняет почему этот бунт "бессмысленный". Правда, насчет "беспощадности" сомнений не возникает...
События 11 декабря на Манежной площади еще раз продемонстрировали "оскал" нерафинированной "уличной" демократии. Расслабленное высокими ценами на нефть и "победой" над экономическим кризисом, население бизнес-центров, правительственных зданий и "очагов культуры" в Москве ужаснулось неуправляемой людской стихии, которая бушевала несколько часов у стен Кремля, а затем выплеснулась на улицы столицы.
По мнению журналистов, призывы к собравшейся молодежи "одуматься" и "разойтись" прозвучали слишком поздно и выглядели скорее жестом отчаяния со стороны власти. Это потом, в следующие дни, она начала играть мускулами на площадях и улицах Москвы и других городов и заигрывать с футбольными болельщиками. Но события 11 декабря все равно нанесли "власть предержащим" непоправимую "психологичскую травму". Интернет-журнал The New Times попытался увидеть глазами Кремля, фанатов и бойцов ОМОНа произошедшие в тот вечер события в центре столицы.
"Байкал24"
«ОДУМАЙТЕСЬ, ПОЖАЛУЙСТА!»
«Главная шутка сейчас в ОМОНе: когда начнется революция, надо успеть захватить с собой гражданку на смену, - говорит Андрей, боец 2-го батальона ОМОН ГУВД Москвы, - чтобы вовремя переодеться и смыться». 11 декабря Андрея и весь 2-й батальон подняли около 15.00, когда тысячи фанатов уже оккупировали Манежную площадь, и отправили с базы ОМОНа в Строгине в центр города. «Ехали оживленные, пересмеиваясь - сейчас мы этих фанатов помнем, - рассказывает боец. - Возвращались в гробовой тишине. Такого никто не ожидал».
«СМЕРТНИКИ»
Когда омоновцы приехали на Манежную, им приказали теснить толпу. В первый ряд, как рассказывает Андрей, встали ребята из провинции: «Молодые дураки, неопытные, без семьи, детей». 3-й и 4-й батальоны ОМОНа поставили в оцепление, 1-й батальон - между Историческим музеем и воротами Александровского сада: на тот случай, если фанаты прорвут оцепление и пойдут на Кремль. «На толпу бросили нас, за 2-м батальоном давно слава смертников закрепилась,- без всякой иронии говорит Андрей. - В какой-то момент по тревоге подняли из Подмосковья и дивизию имени Дзержинского, но на внутренние войска надежды никакой нет - стеной стоять готовы, а в драку не пойдут - проверено. Офицеры наши сразу исчезли. Хаустов (командир ОМОН ГУВД генерал Вячеслав Хаустов. - The New Times) кричал: «Вперед!». А его даже фанаты посылали по известному адресу. Евтиков (командир 2-го батальона) командует: «Держите строй». А какой строй против этой массы? Лейтенант наш Лимонов кричал: «Рассекайте толпу, рассекайте». Мы ему: «Жень, ну и иди вперед, покажи пример». А он: «Нет, мое дело сзади командовать, в мегафон кричать».
Час корреспондент The New Times прогуливался с омоновцем по Тверскому бульвару и боец рассказывал о страхе, который охватил его и его коллег в тот день перед 10-тысячной толпой. «Мы привыкли студентов погонять на митингах 31-го числа. Если матч футбольный, трибуна делится на сектора и на сам сектор никто обычно не лезет - подождем, пока по очереди выходить фанаты начнут, и там уже в выстроенном коридоре их прессуем, а тут - такая масса. В какой-то момент они поняли, что сильнее нас, еще немного - и ОМОН был бы смят», - делится Андрей. Он вспоминает, как в стоявшего рядом с ним в строю бойца попал файер - на базу омоновец вернулся с ожогом второй степени: «А его госпитализировать не хотели, потому что официально отчитались, будто потери небольшие, будто ранены только 5 омоновцев, а на самом деле половина нашего батальона теперь лежит».
СЛОВО ЗА СЛОВО
28-летнего болельщика «Спартака» Егора Свиридова по кличке Седой, после убийства которого фанаты и вышли сначала на Ленинградский проспект, а затем на Манежную площадь, убили в бытовой, по сути, драке («слово за слово» - как говорят его друзья), при выходе из кафе на Кронштадтском бульваре, выстрелом в упор из травматического пистолета. Фанаты признаются: «Убили бы условного Васю Пупкина - никто бы и внимания не обратил, привыкли уже. Но Егор - известный человек в нашей среде, один из лидеров фан-движения. Новость о его гибели моментально облетела весь «околофутбольный» интернет и стала последней каплей».
«Слово за слово» - точнее не скажешь. С одной стороны - «Москва без чурок!», «Вайт пауэр!», «Русские вперед!», с другой - «Кавказ - сила, Москве - могила!», «Аллаху - акбар!» Такие лозунги звучат почти на каждом матче российской футбольной Премьер-лиги: в Москве и Владикавказе, Питере и Махачкале, Ростове и Нальчике. Стычки между русскими и кавказцами происходили в последние годы регулярно, но впервые докатились до стен Кремля.
Сотрудник администрации президента, комментируя на прошлой неделе ситуацию, эмоций в разговоре с The New Times не скрывал: «В Кремле - настоящая паника. Если по-честному, ситуация сейчас не контролируется. Все, что можно было сделать для предотвращения массовых беспорядков на «Смоленке» и «Киевской» (15 декабря), было сделано, и бойни на площадях удалось избежать. Но стихийные стычки в метро и на окраинах Москвы контролировать невозможно. Для этого милиции недостаточно - нужно выгонять на улицы целую армию».
Утром 11 декабря на Манежной площади милиции не было вообще, хотя об акции футбольных фанатов было известно за несколько дней. Почему власти не среагировали на информацию, которая гуляла по интернету? Эксперты в своих оценках расходятся: одни считают, что эскалация насилия выгодна силовикам для очередного «закручивания гаек», другие убеждены, что новый мэр Москвы Собянин таким хитрым способом пытается получить контроль над крупными торговыми центрами, принадлежащими выходцам с Кавказа. Но факты и анализ событий показывают: «бессмысленный и беспощадный бунт» произошел стихийно - без указки сверху.
«УБИВАЙ!»
11 декабря в 11.00 фанаты всех московских клубов, националисты и им сочувствующие вышли на Кронштадтский бульвар почтить память убитого Свиридова. «На «Водном стадионе» все было спокойно, - говорит один из участников акции Дмитрий Горин. - Возложили цветы к месту гибели, покричали «Россия для русских!» Никаких погромов - все интеллигентненько». То, что дальше многотысячная толпа двинется на Манежную площадь, стало для столичных властей неожиданностью.
«За два дня до погрома на Манежной площади милицейское начальство обзвонило лидеров фанатских группировок «Спартака», ЦСКА и «Динамо», - рассказали нам в ГУВД Москвы. - Участвовал сам Колокольцев. Фанаты заверили, что ограничатся акцией на «Водном». Поэтому усиливать меры безопасности на Манежке не стали - были уверены, что придет от силы человек пятьсот, поорут - и разойдутся».
Несанкционированный митинг возле стен Кремля был назначен на три часа дня, и за два часа до этого прибывший на место корреспондент The New Times увидел лишь четырех (!) милиционеров, дежуривших неподалеку от входа в торговый центр «Охотный Ряд» - вот и все «меры безопасности». Ближе к половине третьего из метро повалила толпа в спортивных штанах, кроссовках, вязаных перчатках и масках. К трем часам дня Манежка была уже в дыму от фаеров, кто-то палил из стартового пистолета по окнам гостиницы «Метрополь», над Кремлевскими стенами неслось: «Е*ать Кавказ, е*ать!», «За это убийство ответят ваши дети!»
Около сорока прибывших омоновцев перекрыли входы на Красную площадь, два автобуса с зарешеченными окнами подогнали со стороны Тверской, а из микроавтобуса, расположенного возле памятника полководцу Жукову, доносилось: «Уважаемые собравшиеся! Помните, что среди вас находятся женщины и дети!» Брать это в расчет никто не собирался: чувствуя полную свободу действий, толпа только зверела. Троим ничего не подозревавшим парням неславянской внешности и одной девушке, выходившим из «Охотного Ряда» с покупками, можно сказать, «повезло». Фанатская орда нагнала их и стала топтать ногами неподалеку от тех омоновцев, что перекрыли Красную площадь, а потому силовикам хоть и с трудом, но удалось их отбить. Когда на Манежку стянули основные силы ГУВД и площадь оцепили целиком, было уже поздно - разгоряченная толпа (по разным оценкам - от пяти до десяти тысяч человек) с криками «Убивай!» двинулась в сторону Охотного Ряда и организовала прорыв.
К вечеру «заполыхал» весь город. С Манежной площади толпу удалось разогнать, но она спустилась в метро и разбрелась по улицам: сообщения о нападениях на людей неславянской внешности в московской подземке и на окраинах поступали до самой ночи. По разным оценкам, в больницы с ранениями разной степени тяжести было доставлено от 60 до 100 человек. Двое «гостей столицы» были убиты.
ВЫШЛИ ИЗ-ПОД КОНТРОЛЯ
Президент Медведев на следующий день провел закрытое экстренное совещание с силовиками. «Было принято решение сделать «хорошую мину при плохой игре», чтобы ни в коем случае не посеять панику среди населения, - утверждает источник в АП, - а параллельно работать по организаторам акции и не допустить новых. Но на самой встрече выволочку получили все начальники».
Беда в том, что сами «организаторы» уже не способны ничего контролировать. Именно поэтому спартаковская «Фратрия» открестилась от выступлений на Манежке, а глава Всероссийского объединения болельщиков Александр Шпрыгин по кличе Каманча, один из динамовских лидеров, туманно заявил: «Возможно, среди тех, кто пришел на площадь, были молодые люди, которые посещают футбольные матчи, но представителей фанатских движений там не было». При другом раскладе эти люди гордились бы своим участием в организации шествия: в том, что они сочувствуют националистам, сомневаться не приходится.
Один из создателей «Фратрии» Иван Катанаев носит кличку Комбат-18 (1 и 8 - нумерологическое сокращение имени Адольфа Гитлера, по первым буквам латинского алфавита). Каманча до того, как стал функционером, своих ультраправых взглядов тоже не скрывал (см. фото на стр. 19). Но тут последствий испугались даже они. 11 декабря на площади не было замечено ни лидеров основных фан-группировок, ни руководителей «Славянского союза» и ДПНИ, официально поддержавших фанатов, и даже количество «имперок» можно было пересчитать по пальцам.
«Все вышли стихийно. Просто новое поколение молодежи, ходящее на футбол, давно превратилось в одну большую неконтролируемую ультраправую толпу», - говорит фанат ЦСКА по кличке Слоеный, некогда состоявший в боевом отряде группировки «Н-трупс» (Н - «наци». - The New Times). - «Правых» фанатов в Москве - уже около двадцати тысяч, и большая их часть ни в каких организациях не состоит и никому не подчиняется. Ну скажет, допустим, Рабик (лидер фан-движения ЦСКА): «Не выходите на Манежку». Кто его послушает? Для 20-летних «коней» он не авторитет, многие вообще его не знают. Они прочли в интернете, что народ собирается мочить черных - и пошли». Один из тех, кому звонили из ГУВД накануне 11 декабря, признался The New Times: «Менты в большей, мы в меньшей степени были уверены, что после того как все группировки выступили с заявлениями о том, что на Манежную площадь ехать не надо, туда никто и не поедет, кроме совсем дурачков. Оказалось, что таких «дурачков» - 10 тысяч. В основном это молодежь подмосковная: Орехово-Зуево, Мытищи. Ребята 17–22 лет, которым до позиции лидеров группировок дела нет. По моим сведениям, приезжали даже семьями: отец и сын». Собеседник The New Times говорит, что информация активно расходилась по фанатским форумам: «Достаточно пролистать «Русский стиль», «Бухой», «Фанатик». Мне известны как минимум 25 форумов только фанатов «Спартака», а сколько всего таких ресурсов - не посчитать никому, и у каждого аудитория в несколько тысяч человек».
Источник, близкий к администрации президента, признает: силовики слишком заигрались с «правыми» и что теперь делать с ними - не знают. «В свое время их стали легализовывать: во-первых, чтобы не наживать себе лишнего геморроя, во-вторых, чтобы иметь под рукой управляемых бойцов. «Прикормить» всегда выгоднее, чем бороться. Но это в итоге привело к тому, что число «правых» увеличилось в геометрической прогрессии. Они почувствовали свою безнаказанность и силу. Они закалились в уличных драках и не боятся уже никого. Они вышли из-под контроля».
Фанат Слоеный подтверждает, что все лидеры фанатских группировок в той или иной степени сотрудничают с силовиками: «Года три назад я был под следствием за избиение мента. Дело закрыли в обмен на то, что я с друзьями разгонял несанкционированные акции нацболов и антифа. Я это делал бесплатно, другим платили по 500 рублей за выход».
С БОЛЬНОЙ ГОЛОВЫ
16 декабря министр МВД Нургалиев доложил президенту, что один из организаторов беспорядков на Манежной площади, подозреваемый также в убийстве гражданина Киргизии Алишера Шамшиева, совершенном 12 декабря, задержан. Но спустя несколько часов выяснилось, что организатору погромов 14 лет, зовут его Илья Кубраков по кличке Стаут. С ним задержали двух его друзей - школьника Гризли и студента Гектора.
Апофеозом же стало интервью главного кремлевского идеолога Владислава Суркова, которому, собственно, в начале 2000-х годов и пришла в голову идея формировать первое прокремлевское молодежное движение «Идущие вместе» на основе фанатских группировок: «Идущие…» делились на корпуса, каждый из которых возглавляли лидеры фанатских объединений «Спартака», ЦСКА, «Динамо». В интервью «Известиям» Сурков заявил: «Это ведь как бы «либеральная» публика упорно вводит в моду несанкционированные акции, а нацисты и жлобы этой моде следуют. 11-е происходит от 31-го. От, казалось бы, мелочи - совсем не мелочь».
КАВКАЗ - СИЛА?
Между тем власть потеряла контроль и над другой, не менее мощной силой - этническими преступными группировками. По официальной статистике ГУВД, за прошлый год число правонарушений, совершенных в Москве приезжими, выросло на 13,5 %. Всего «гости столицы» совершили более 45% всех преступлений (речь идет только о раскрытых).
По словам бойца 2-го батальона московского ОМОНа Андрея, во время дежурств у мэрии на Тверской, 13, или на той же Манежной площади ему не раз доводилось задерживать уроженцев Северного Кавказа. «У фонтана на Манеже взяли двух ингушей за драку, - рассказывает он. - Оказалось - милиционеры. С табельным оружием бухали, размахивали им. Отвезли в ОВД, тут же приехали люди из представительства президента Ингушетии в Москве, говорят: «Отдайте их нам, вам же проблемы не нужны, а мы разберемся». Та же история с дагестанцами. Стоит задержать одного, к отделению приезжает 15 человек родственников - шум, базар, отбивают своего. Однажды взяли такого за грабеж, обчистил дагестанец мужика и даже убегать не стал - сел в двухстах метрах пить дальше с друзьями. В ОВД его опознали еще по четырем эпизодам. Дело даже завели, но тут под окнами родня хороводы устроила. Выкупили в итоге. А с чеченцами вообще отдельная история. Их просто нельзя трогать. Даже когда фанаты «Терека» на выезд приезжают - пусть буянят, пусть даже кого-то из наших ножом пырнут, но если «закроем» хоть одного - тем же вечером наших ребят в Грозном обстреляют. Неудивительно, что многие из моих коллег драться с фанатами на Манежке не хотели. Говорили: «Ну а что мы на них пойдем? Они не правы, что ли?»
ГНОЙНИК ЛОПНУЛ
Уже две недели московский ОМОН работает в усиленном режиме. После провала на Ленинградке, когда генерал Хаустов плелся за перекрывшими проезжую часть фанатами, убеждая их хотя бы перейти на тротуар, и погрома на Манежной площади руководству отряда, по словам бойца Андрея, устроили разнос. При этом существование негласного приказа сохранять «хорошую мину при плохой игре» он подтверждает. Тревогу 13 декабря, когда ГУВД выгнало бойцов сутки стоять на площади без права отойти в туалет якобы из-за угрозы новых столкновений, он называет ложной. Руководству ОМОНа надо было оправдаться за допущенные провалы.
По этой же причине 15 декабря на Смоленской площади ОМОН «винтил» всю молодежь, выходящую из метро и хоть сколько-нибудь выглядящую подозрительно, - отсюда 1300 задержанных. Боевые же действия разворачивались вовсе не у ТЦ «Европейский» и не на Арбате.
«Ясно было, что туда сгонят всех ментов, которые только есть в Москве, - поделился с нами один из ультраправых фанатов «Спартака». - Мы не дураки, чтобы туда лезть». Сам он со своими друзьями был в районе «Парка культуры», где около 50 человек устроили драку с выходцами с Кавказа.
Подобные (правда, менее значительные) стычки произошли на «Фрунзенской», «ВДНХ», «Щелковской» и «Третьяковской». Сообщения о попытках националистов устроить несанкционированные марши приходили из Владимира и Солнечногорска. Всю прошлую неделю молодые люди в масках расклеивали в метро стикеры: «За кого бы ты ни болел - помни: прежде всего, ты - русский!» О Егоре Свиридове уже стали забывать. О задержанном за убийство уроженце Кабардино-Балкарии Аслане Черкесове - тем более. Лопнул и вырвался наружу давно нарывавший гнойник. И призыв «Одумайтесь, пожалуйста!» - вряд ли достаточное средство, чтобы его залечить.
Барабанов Илья, Левкович Евгений
Мы приближались к берегам Волги; полк наш вступил в деревню ** и остановился в ней ночевать. Староста объявил мне, что на той стороне все деревни взбунтовались, шайки пугачевские бродят везде. Это известие меня сильно встревожило. Мы должны были переправиться на другой день утром. Нетерпение овладело мной. Деревня отца моего находилась в тридцати верстах по ту сторону реки. Я спросил, не сыщется ли перевозчика. Все крестьяне были рыболовы; лодок было много. Я пришел к Гриневу и объявил ему о своем намерении. «Берегись, - сказал он мне. - Одному ехать опасно. Дождись утра. Мы переправимся первые и приведем в гости к твоим родителям 50 человек гусаров на всякий случай».
Я настоял на своем. Лодка была готова. Я сел в нее с двумя гребцами. Они отчалили и ударили в весла.
Небо было ясно. Луна сияла. Погода была тихая - Волга неслась ровно и спокойно. Лодка, плавно качаясь, быстро скользила по темным волнам. Я погрузился в мечты воображения. Прошло около получаса. Мы уже достигли середины реки… вдруг гребцы начали шептаться между собою. «Что такое?» - спросил я, очнувшись. «Не знаем, бог весть», - отвечали гребцы, смотря в одну сторону. Глаза мои приняли то же направление, и я увидел в сумраке что-то плывшее вниз по Волге. Незнакомый предмет приближался. Я велел гребцам остановиться и дождаться его. Луна зашла за облако. Плывучий призрак сделался еще неяснее. Он был от меня уже близко, и я все еще не мог различить. «Что бы это было, - говорили гребцы. - Парус не парус, мачты не мачты…» - Вдруг луна вышла из-за облака и озарила зрелище ужасное. К нам навстречу плыла виселица, утвержденная на плоту, три тела висели на перекладине. Болезненное любопытство овладело мною. Я захотел взглянуть на лица висельников.
По моему приказанию гребцы зацепили плот багром, лодка моя толкнулась о плывучую виселицу. Я выпрыгнул и очутился между ужасными столбами. Яркая луна озаряла обезображенные лица несчастных. Один из них был старый чуваш, другой русский крестьянин, сильный и здоровый малый лет 20-ти. Но, взглянув на третьего, я сильно был поражен и не мог удержаться от жалобного восклицания: это был Ванька, бедный мой Ванька, по глупости своей приставший к Пугачеву. Над ними прибита была черная доска, на которой белыми крупными буквами было написано: «Воры и бунтовщики». Гребцы смотрели равнодушно и ожидали меня, удерживая плот багром. Я сел опять в лодку. Плот поплыл вниз по реке. Виселица долго чернела во мраке. Наконец она исчезла, и лодка моя причалила к высокому и крутому берегу…
Я щедро расплатился с гребцами. Один из них повел меня к выборному деревни, находившейся у перевоза. Я вошел с ним вместе в избу. Выборный, услыша, что я требую лошадей, принял было меня довольно грубо, но мой вожатый сказал ему тихо несколько слов, и его суровость тотчас обратилась в торопливую услужливость. В одну минуту тройка была готова, я сел в тележку и велел себя везти в нашу деревню.
Я скакал по большой дороге, мимо спящих деревень. Я. боялся одного: быть остановлену на дороге. Если ночная встреча моя на Волге доказывала присутствие бунтовщиков, то она вместе была доказательством и сильного противудействия правительства. На всякий случай я имел в кармане пропуск, выданный мне Пугачевым, и приказ полковника Гринева. Но никто мне не встретился, и к утру я завидел реку и еловую рощу, за которой находилась наша деревня. Ямщик ударил по лошадям, и через четверть часа я въехал в **.
Барский дом находился на другом конце села. Лошади мчались во весь дух. Вдруг посереди улицы ямщик начал их удерживать. «Что такое?» - спросил я с нетерпением. «Застава, барин», - отвечал ямщик, с трудом остановя разъяренных своих коней. В самом деле, я увидел рогатку и караульного с дубиною. Мужик подошел ко мне и снял шляпу, спрашивая пашпорту. «Что это значит? - спросил я его, - зачем здесь рогатка? Кого ты караулишь?» - «Да мы, батюшка, бунтуем», - отвечал он, почесываясь.
А где ваши господа? - спросил я с сердечным замиранием…
Господа-то наши где? - повторил мужик. - Господа наши в хлебном анбаре.
Как в анбаре?
Да Андрюха, земский, посадил, вишь, их в колодки и хочет везти к батюшке-государю.
Боже мой! Отворачивай, дурак, рогатку. Что же ты зеваешь?
Караульный медлил. Я выскочил из телеги, треснул его (виноват) в ухо и сам 
отодвинул рогатку. Мужик мой глядел на меня с глупым недоумением. Я сел опять в телегу и велел скакать к барскому дому. Хлебный анбар находился на дворе. У запертых дверей стояли два мужика также с дубинами. Телега остановилась прямо перед ними. Я выскочил и бросился прямо на них. «Отворяйте двери!» - сказал я им. Вероятно, вид мой был страшен. По крайней мере оба убежали, бросив дубины. Я попытался сбить замок, а двери выломать, но двери были дубовые, а огромный замок несокрушим. В эту минуту статный молодой мужик вышел из людской избы и с видом надменным спросил меня, как я смею буянить. «Где Андрюшка земский, - закричал я ему. - Кликнуть его ко мне».
Я сам Андрей Афанасьевич, а не Андрюшка, - отвечал он мне, гордо подбочась. - Чего надобно?
Вместо ответа я схватил его за ворот и, притащив к дверям анбара, велел их отпирать. Земский было заупрямился, но отеческое наказание подействовало и на него. Он вынул ключ и отпер анбар. Я кинулся через порог и в темном углу, слабо освещенном узким отверстием, прорубленным в потолке, увидел мать и отца. Руки их были связаны, на ноги набиты были колодки. Я бросился их обнимать и не мог выговорить ни слова. Оба смотрели на меня с изумлением, - три года военной жизни так изменили меня, что они не могли меня узнать. Матушка ахнула и залилась слезами.
Вдруг услышал я милый знакомый голос. «Петр Андреич! Это вы!» Я остолбенел… оглянулся и вижу в другом углу Марью Ивановну, также связанную.
Отец глядел на меня молча, не смея верить самому себе. Радость блистала на лице его. Я спешил саблею разрезать узлы их веревок.
Здравствуй, здравствуй, Петруша, - говорил отец мне, прижимая меня к сердцу, - слава богу, дождались тебя…
Петруша, друг мой, - говорила матушка. - Как тебя господь привел! Здоров ли ты?
Я спешил их вывести из заключения, - но, подошед к двери, я нашел ее снова запертою. «Андрюшка, - закричал я, - отопри!» - «Как не так, - отвечал из-за двери земский. - Сиди-ка сам здесь. Вот ужо научим тебя буянить да за ворот таскать государевых чиновников!»
Я стал осматривать анбар, ища, не было ли какого-нибудь способа выбраться.
Не трудись, - сказал мне батюшка, - не таковской я хозяин, чтоб можно было в анбары мои входить и выходить воровскими лазейками.
Матушка, на минуту обрадованная моим появлением, впала в отчаяние, видя, что пришлось и мне разделить погибель всей семьи. Но я был спокойнее с тех пор, как находился с ними и с Марьей Ивановной. Со мною была сабля и два пистолета, я мог еще выдержать осаду. Гринев должен был подоспеть к вечеру и нас освободить. Я сообщил все это моим родителям и успел успокоить матушку. Они предались вполне радости свидания.
Ну, Петр, - сказал мне отец, - довольно ты проказил, и я на тебя порядком был сердит. Но нечего поминать про старое. Надеюсь, что теперь ты исправился и перебесился. Знаю, что ты служил, как надлежит честному офицеру. Спасибо. Утешил меня, старика. Коли тебе обязан я буду избавлением, то жизнь мне вдвое будет приятнее.
Я со слезами целовал его руку и глядел на Марью Ивановну, которая была так обрадована моим присутствием, что казалась совершенно счастлива и спокойна.
Около полудни услышали мы необычайный шум и крики. «Что это значит, - сказал отец, - уж не твой ли полковник подоспел?» - «Невозможно, - отвечал я. - Он не будет прежде вечера». Шум умножался. Били в набат. По двору скакали конные люди; в эту минуту в узкое отверстие, прорубленное в стене, просунулась седая голова Савельича, и мой бедный дядька произнес жалобным голосом: «Андрей Петрович, Авдотья Васильевна, батюшка ты мой, Петр Андреич, матушка Марья Ивановна, беда! злодеи вошли в село. И знаешь ли, Петр Андреич, кто их привел? Швабрин, Алексей Иваныч, нелегкое его побери!» Услыша ненавистное имя, Марья Ивановна всплеснула руками и осталась неподвижною.
Послушай, - сказал я Савельичу, - пошли кого-нибудь верхом к * перевозу, навстречу гусарскому полку; и вели дать знать полковнику об нашей опасности.
Да кого же послать, сударь! Все мальчишки бунтуют, а лошади все захвачены! Ахти! Вот уж на дворе - до анбара добираются.
В это время за дверью раздалось несколько голосов. Я молча дал знак матушке и Марье Ивановне удалиться в угол, обнажил саблю и прислонился к стене у самой двери. Батюшка взял пистолеты и на обоих взвел курки и стал подле меня. Загремел замок, дверь отворилась, и голова земского показалась. Я ударил по ней саблею, и он упал, заградив вход. В ту же минуту батюшка выстрелил в дверь из пистолета. Толпа, осаждавшая нас, отбежала с проклятиями. Я перетащил через порог раненого и запер дверь внутреннею петлею. Двор был полон вооруженных людей. Между ими узнал я Швабрина.
Не бойтесь, - сказал я женщинам. - Есть надежда. А вы, батюшка, уже более не стреляйте. Побережем последний заряд.
Матушка молча молилась богу; Марья Ивановна стояла подле нее, с ангельским 
спокойствием ожидая решения судьбы нашей. За дверьми раздавались угрозы, брань и проклятия. Я стоял на своем месте, готовясь изрубить первого смельчака. Вдруг злодеи замолчали. Я услышал голос Швабрина, зовущего меня по имени.
Я здесь, чего ты хочешь?
Сдайся, Буланин, противиться напрасно. Пожалей своих стариков. Упрямством себя не спасешь. Я до вас доберусь!
Попробуй, изменник!
Не стану ни сам соваться по-пустому, ни своих людей тратить. А велю поджечь анбар и тогда посмотрим, что ты станешь делать, Дон-Кишот Белогорский. Теперь время обедать. Покамест сиди да думай на досуге. До свидания, Марья Ивановна, не извиняюсь перед вами: вам, вероятно, не скучно в потемках с вашим рыцарем.
Швабрин удалился и оставил караул у анбара. Мы молчали. Каждый из нас думал про себя, не смея сообщить другому своих мыслей. Я воображал себе все, что в состоянии был учинить озлобленный Швабрин. О себе я почти не заботился. Признаться ли? И участь родителей моих не столько ужасала меня, как судьба Марьи Ивановны. Я знал, что матушка была обожаема крестьянами и дворовыми людьми, батюшка, несмотря на свою строгость, был также любим, ибо был справедлив и знал истинные нужды подвластных ему людей. Бунт их был заблуждение, мгновенное пьянство, а не изъявление их негодования. Тут пощада была вероятна. Но Марья Ивановна? Какую участь готовил ей развратный и бессовестный человек? Я не смел остановиться на этой ужасной мысли и готовился, прости господи, скорее умертвить ее, нежели вторично увидеть в руках жестокого недруга.
Прошло еще около часа. В деревне раздавались песни пьяных. Караульные наши им завидовали и, досадуя на нас, ругались и стращали нас истязаниями и смертию. Мы ожидали последствия угрозам Швабрина. Наконец сделалось большое движение на дворе, и мы опять услышали голос Швабрина.
Что, надумались ли вы? Отдаетесь ли добровольно в мои руки?
Никто ему не отвечал. Подождав немного, Швабрин велел принести соломы. Через несколько минут вспыхнул огонь и осветил темный анбар и дым начал пробиваться из-под щелей порога. Тогда Марья Ивановна подошла ко мне и тихо, взяв меня за руку, сказала:
Полно, Петр Андреич! Не губите за меня и себя и родителей. Выпустите меня. 
Швабрин меня послушает.
Ни за что, - закричал я с сердцем. - Знаете ли вы, что вас ожидает?
Бесчестия я не переживу, - отвечала она спокойно. - Но, может быть, я спасу моего избавителя и семью, которая так великодушно призрела мое бедное сиротство. Прощайте, Андрей Петрович. Прощайте, Авдотья Васильевна. Вы были для меня более, чем благодетели. Благословите меня. Простите же и вы, Петр Андреич. Будьте уверены, что… что… - тут она заплакала… и закрыла лицо руками… Я был как сумасшедший. Матушка плакала.
Полно врать, Марья Ивановна, - сказал мой отец. - Кто тебя пустит одну к разбойникам! Сиди здесь и молчи. Умирать, так умирать уж вместе. Слушай, что там еще говорят?
Сдаетесь ли? - кричал Швабрин. - Видите? через пять минут вас изжарят.
Не сдадимся, злодей! - отвечал ему батюшка твердым голосом.
Лицо его, покрытое морщинами, оживлено было удивительною бодростию, глаза грозно сверкали из-под седых бровей. И, обратясь ко мне, сказал:
Теперь пора!
Он отпер двери. Огонь ворвался и взвился по бревнам, законопаченным сухим мохом. Батюшка выстрелил из пистолета и шагнул за пылающий порог, закричав: «Все за мною». Я схватил за руку матушку и Марью Ивановну и быстро вывел их на воздух. У порога лежал Швабрин, простреленный дряхлою рукою отца моего; толпа разбойников, бежавшая от неожиданной нашей вылазки, тотчас ободрилась и начала нас окружать. Я успел нанести еще несколько ударов, но кирпич, удачно брошенный, угодил мне прямо в грудь. Я упал и на минуту лишился чувств. Пришед в себя, увидел я Швабрина, сидевшего на окровавленной траве, и перед ним все наше семейство. Меня поддерживали под руки. Толпа крестьян, казаков и башкирцев окружала нас. Швабрин был ужасно бледен. Одной рукой прижимал он раненый бок. Лицо его изображало мучение и злобу. Он медленно поднял голову, взглянул на меня и произнес слабым и невнятным голосом:
Вешать его… и всех… кроме ее…
Тотчас толпа злодеев окружила нас и с криком потащила к воротам. Но вдруг они нас оставили и разбежались; в ворота въехал Гринев и за ним целый эскадрон с саблями наголо.
Бунтовщики утекали во все стороны; гусары их преследовали, рубили и хватали в плен. Гринев соскочил с лошади, поклонился батюшке и матушке и крепко пожал мне руку. «Кстати же я подоспел, - сказал он нам. - А! вот и твоя невеста». Марья Ивановна покраснела по уши. Батюшка к нему подошел и благодарил его с видом спокойным, хотя и тронутым. Матушка обнимала его, называя ангелом избавителем. «Милости просим к нам», - сказал ему батюшка и повел его к нам в дом.
Проходя мимо Швабрина, Гринев остановился. «Это кто?» - спросил он, глядя на раненого. «Это сам предводитель, начальник шайки, - отвечал мой отец с некоторой гордостью, обличающей старого воина, - бог помог дряхлой руке моей наказать молодого злодея и отомстить ему за кровь моего сына».
Это Швабрин, - сказал я Гриневу.
Швабрин! Очень рад. Гусары! возьмите его! Да сказать нашему лекарю, чтоб он перевязал ему рану и берег его как зеницу ока. Швабрина надобно непременно представить в секретную Казанскую комиссию. Он один из главных преступников, и показания его должны быть важны.
Швабрин открыл томный взгляд. На лице его ничего не изображалось, кроме физической муки. Гусары отнесли его на плаще.
Мы вошли в комнаты. С трепетом смотрел я вокруг себя, припоминая свои младенческие годы. Ничто в доме не изменилось, все было на прежнем месте. Швабрин не дозволил его разграбить, сохраняя в самом своем унижении невольное отвращение от бесчестного корыстолюбия. Слуги явились в переднюю. Они не участвовали в бунте и от чистого сердца радовались нашему избавлению. Савельич торжествовал. Надобно знать, что во время тревоги, произведенной нападением разбойников, он побежал в конюшню, где стояла Швабрина лошадь, оседлал ее, вывел тихонько и благодаря суматохе незаметным образом поскакал к перевозу. Он встретил полк, отдыхавший уже по сю сторону Волги. Гринев, узнав от него об нашей опасности, велел садиться, скомандовал марш, марш в галоп - и, слава богу, прискакал вовремя.
Гринев настоял на том, чтобы голова земского была на несколько часов выставлена на шесте у кабака.
Гусары возвратились с погони, захватя в плен несколько человек. Их заперли в тот самый анбар, в котором выдержали мы достопамятную осаду.
Мы разошлись каждый по своим комнатам. Старикам нужен был отдых. Не спавши целую ночь, я бросился на постель и крепко заснул. Гринев пошел делать свои распоряжения.
Вечером мы соединились в гостиной около самовара, весело разговаривая о минувшей опасности. Марья Ивановна разливала чай, я сел подле нее и занялся ею исключительно. Родители мои, казалось, благосклонно смотрели на нежность наших отношений. Доселе этот вечер живет в моем воспоминании. Я был счастлив, счастлив совершенно, а много ли таковых минут в бедной жизни человеческой?
На другой день доложили батюшке, что крестьяне явились на барский двор с повинною. Батюшка вышел к ним на крыльцо. При его появлении мужики стали на колени.
Ну что, дураки, - сказал он им, - зачем вы вздумали бунтовать?
Виноваты, государь ты наш, - отвечали они в голос.
То-то, виноваты. Напроказят, да и сами не рады. Прощаю вас для радости, что бог привел мне свидеться с сыном Петром Андреичем. Ну, добро: повинную голову меч не сечет. - Виноваты! Конечно, виноваты. Бог дал ведро, пора бы сено убрать; а вы, дурачье, целые три дня что делали? Староста! Нарядить поголовно на сенокос; да смотри, рыжая бестия, чтоб у меня к Ильину дню все сено было в копнах. Убирайтесь.
Мужики поклонились и пошли на барщину как ни в чем не бывало.
Рана Швабрина оказалась не смертельна. Его с конвоем отправили в Казань. Я видел из окна, как его уложили в телегу. Взоры наши встретились, он потупил голову, а я поспешно отошел от окна. Я боялся показывать вид, что торжествую над несчастием и унижением недруга.
Гринев должен был отправиться далее. Я решился за ним последовать, несмотря на мое желание пробыть еще несколько дней посреди моего семейства. Накануне похода я пришел к моим родителям и по тогдашнему обыкновению поклонился им в ноги, прося их благословения на брак с Марьей Ивановной. Старики меня подняли и в радостных слезах изъявили свое согласие. Я привел к ним Марью Ивановну бледную и трепещущую. Нас благословили… Что чувствовал я, того не стану описывать. Кто бывал в моем положении, тот и без того меня поймет, - кто не бывал, о том только могу пожалеть и советовать, пока еще время не ушло, влюбиться и получить от родителей благословение.
На другой день полк собрался, Гринев распростился с нашим семейством. Все мы были уверены, что военные действия скоро будут прекращены; через месяц я надеялся быть супругом. Марья Ивановна, прощаясь со мною, поцеловала меня при всех. Я сел верхом. Савельич опять за мною последовал - и полк ушел.
Долго смотрел я издали на сельский дом, опять мною покидаемый. Мрачное предчувствие тревожило меня. Кто-то мне шептал, что не все несчастия для меня миновались. Сердце чуяло новую бурю.
Не стану описывать нашего похода и окончания Пугачевской войны. Мы проходили через селения, разоренные Пугачевым, и поневоле отбирали у бедных жителей то, что оставлено было им разбойниками.
Они не знали, кому повиноваться. Правление было всюду прекращено. Помещики укрывались по лесам. Шайки разбойников злодействовали повсюду. Начальники отдельных отрядов, посланных в погоню за Пугачевым, тогда уже бегущим к Астрахани, самовластно наказывали виноватых и безвинных… Состояние всего края, где свирепствовал пожар, было ужасно. Не приведи бог видеть русский бунт - бессмысленный и беспощадный. Те, которые замышляют у нас невозможные перевороты, или молоды и не знают нашего народа, или уж люди жестокосердые, коим чужая головушка полушка, да и своя шейка копейка.
Пугачев бежал, преследуемый Ив. Ив. Михельсоном. Вскоре узнали мы о совершенном его разбитии. Наконец Гринев получил от своего генерала известие о поимке самозванца, а вместе и повеление остановиться. Наконец мне можно было ехать домой. Я был в восторге; но странное чувство омрачало мою радость.
Примечание
Данная глава не вошла в окончательную релакцию повести и сохранилась только в виде черновой рукописи. В ней Гринев называется Буланиным, а Зурин - Гриневым.
Курсовая работа на тему:
«Русский бунт, бессмысленный и беспощадный» в русской литературе 19-20 веков по произведениям А.С. Пушкина «Капитанская дочка» и М.А. Шолохова «Тихий Дон»
Санкт-Петербург 2007
Введение
Основная часть
1. Исторические основы произведений
Судьбы героев в исторических катаклизмах
Заключение
Литература
Введение
В данной работе рассматриваются произведения двух выдающихся писателей русской литературы, написанные в разное время, но, тем не менее, схожие по своей идейной структуре, - историческая повесть А.С. Пушкина «Капитанская дочка» и роман-эпопея М.А. Шолохова «Тихий Дон». Оба автора считали своей задачей показать историю личности на фоне широкого народного восстания - и, притом, восстания классового характера - в первом случае, пугачевского восстания, во втором - революции и гражданской войны.
В повести А.С. Пушкина «Капитанская дочка» (1836) линия обнажения социальных противоречий завершается постановкой проблемы крестьянской революции. В этой исторической повести чувствуется накаленная общественная атмосфера современности. Пушкина волнует проблема «насильственных переворотов». Он резко порицает общественные потрясения, крестьянский «бунт».
Роман М.А. Шолохова посвящен также теме гражданской войны, развернувшейся на донской земле. В эпопее изображена история казачества в течение бурного десятилетия с 1912 по 1922 год. Два эпиграфа, предпосланные роману, выявляют идейно-художественный замысел автора. Слова старинной казачьей песни предваряют повесть о кровавых боях, о классовом размежевании жителей хутора Татарский, о напряженных поисках героями своего места в бурной революционной действительности, об их неистребимом тяготении к простому человеческому счастью, к мирному крестьянскому труду на кормилице-земле.
В этих произведениях рассказывается о людях, которым выпало жить в тяжелый час русского бунта - не всегда бессмысленного, но всегда беспощадного.
Актуальность темы
Тема бунта всегда была актуальна для русской истории. Но само понятие "русский бунт" немного преувеличено. Чем немецкий или английский лучше? Одинаково омерзительны. Другое дело - природа бунта в России, может быть, немного другая: русский бунт возможен как следствие безнравственности власти.
Основная цель работы - проанализировать и сравнить два произведения.
Объектом исследования выступают: повесть А.С. Пушкина «Капитанская дочка» и роман М.А. Шолохова «Тихий Дон».
Предметом исследования является изображение революционных событий в произведениях.
Исходя из цели исследования, были поставлены следующие задачи:
определить «вольнолюбивые» идеи произведений А.С. Пушкина «Капитанская дочка» и М.А. Шолохова «Тихий Дон»;
раскрыть исторические основы произведений;
проанализировать судьбы героев в исторических катаклизмах.
Обзор литературы, изученной по данной теме
В ходе исследования были тщательно изучены оба произведения, анализируемые в данной работе. Также были прочитаны труды следующих авторов - Белецкий А.И., Гура В.В., Калинин А.В., Кожинов В.О., Лотман Ю.М., Семанов С.Н. и др.
«Вольнолюбивые» идеи произведений А.С.Пушкина («Капитанская дочка») и М.А. Шолохова («Тихий Дон»)
В исторической повести А.С. Пушкина описываются события крестьянской войны под предводительством Пугачёва. В ней принимали участие разнообразные слои тогдашнего населения России: крепостные крестьяне, казаки, различные нерусские народности. Вот как Пушкин описывает Оренбургскую губернию, в которой и проходили события «Капитанской дочки»: «…Сия обширная и богатая губерния обитаема была множеством полудиких народов, признавших еще недавно владычество российских государей. Их поминутные возмущения, непривычка к законам и гражданской жизни, легкомыслие и жестокость требовали со стороны правительства непрестанного надзора для удержания их в повиновении. Крепости были выстроены в местах, признанных удобными, и заселены по большей части казаками, давнишними обладателями яицких берегов. Но яицкие казаки, долженствовавшие охранять спокойствие и безопасность сего края, с некоторого времени были сами для правительства неспокойными и опасными поданными. В 1772 году произошла возмущение в их главном городке. Причиною тому были строгие меры, предпринятые генерал-майором Траубенбергом, дабы привести войско к должному повиновению. Следствием было варварское убиения Траубенберга, своевольная перемена в управлении и, наконец, усмирении бунта картечью и жестокими наказаниями…».
Надо сказать, что вообще-то казакам было безразлично, выступает ли перед ними подлинный император Петр Федорович или донской казак, принявший его имя. Важно было, что он становился знаменем в их борьбе за свои права и вольности, а кто он на самом деле - не все равно ли? Вот отрывок из разговора Пугачева и Гринева: «... - Или ты не веришь, что я великий государь? Отвечай прямо.
Я смутился, признать бродягу государем был не в состоянии: это казалось мне малодушием непростительным. Назвать его в глаза обманщиком - было подвергнуть себя погибели; и то, на что был я готов под виселицею в глазах всего народа и в первом пылу негодования, теперь казалось мне бесполезной хвастливостью... Я отвечал Пугачеву: «Слушай, скажу тебе всю правду. Рассуди, могу ли я в тебе признать государя? Ты человек смышленый: ты сам увидел бы, что я лукавствую».
Кто же я таков по твоему разумению?
Бог тебя знает; но кто бы ты ни был, ты шутишь опасную шутку.
Пугачев взглянул на меня быстро. «Так ты не веришь, - сказал он, - чтоб я был государь Петр Федорович? Ну добро. А разве нет удачи удалому? Разве в старину Гришка Отрепьев не царствовал? Думай про меня что хочешь, а от меня не отставай. Какое тебе дело до иного-прочего? Кто ни поп, тот батька»
Смелость Пугачева, его ум стремительность, находчивость и энергия завоевали сердца всех, кто стремился сбросить с себя гнет крепостничества. Вот почему народ поддержал недавнего простого донского казака, а теперь императора Федора Алексеевича.
июля Пугачев обратился к народу с манифестом, в котором жаловал всех крестьян вольностью и свободой и вечно казаками, землями и угодьями, освобождал от рекрутской повинности и каких-либо налогов и податей призывал расправляться с дворянами, и обещал тишину и спокойную жизнь. В этом манифесте отразился крестьянский идеал - земля и воля.
Что касается М.А. Шолохова, то, работая над своей эпопеей «Тихий Дон», писатель исходил из философской концепции о том, что народ является основной движущей силой истории. Эта концепция получила в эпопее глубокое художественное воплощение: в изображении народной жизни, быта и труда казачества, в изображении участия народа в исторических событиях. Шолохов показал, что путь народа в революции и гражданской войне был сложным, напряженным, трагичным. Уничтожение «старого мира» было связано с крушением вековых народных традиций, православия, разрушением церквей, отказом от нравственных заповедей, которые внушались людям с детских лет.
Эпопея охватывает период великих потрясений в России. Эти потрясения сильно отразились на судьбе донского казачества, описанного в романе. Вечные ценности определяют жизнь казаков как нельзя более ярко в тот трудный исторический период, который отразил Шолохов в романе. Любовь к родной земле, уважение к старшему поколению, любовь к женщине, необходимость свободы - вот те основные ценности, без которых не мыслит себя вольный казак.
Казаки у Шолохова - свободолюбивы. Именно любовь к свободе к возможности самому распоряжаться продуктами своего труда толкнули казаков на восстание, помимо неприязни к мужикам (в их понимании лентяям и недотепам) и любви к собственной земле, которую красные должны были переделить произвольным образом.
Помимо идей свободы, которыми пронизаны эти два произведения, их также связывает темы любви, причем любовь протекает на фоне волнений. История Гринева и Маши Мироновой крайне важна при описании исторических событий в «Капитанской дочке». Тема любви в романе Шолохова занимает особое место, автор уделяет ей очень много внимания. Кроме любви Дуняши и Кошевого, в романе показана история любви главного героя Григория Мелехова и Аксиньи, которая, несомненно, является одной из наиболее любимых героинь Шолохова. Любовь Григория и Аксиньи проходит сквозь весь роман, временами несколько ослабевая, но каждый раз вспыхивая с новой силой. Влияние этой любви на события в романе очень велико и проявляется на самых различных уровнях (от семейного и бытового до судьбы всего края).
Основная часть
Исторические основы произведений
«Капитанская дочка» - историческая повесть, написанная в форме мемуаров. В этой повести автор нарисовал картину стихийного крестьянского бунта. Почему Пушкин обращается к истории Пугачевского восстания?
Дело в том, что эта тема долгое время считалась запретной, неудобной, и историки практически не занимались ею или если и занимались, то показывали однобоко. Пушкин проявил огромный интерес к теме крестьянского восстания под предводительством Е. Пугачева, но он столкнулся практически с полным отсутствием материалов. Фактически Пушкин стал первым историком, о6ъективно отразившим события этой суровой эпохи. Ведь исторический трактат «История Пугачевского бунта» воспринимался современниками Пушкина как научный труд.
Если «История Пугачевского бунта» - историческое сочинение, то «Капитанская дочка» написана совсем в другом жанре - это историческая повесть. Герои вымышлены, и их судьбы тесно переплетаются с историческими лицами.
В ходе работы над повестью Пушкин столкнулся с поразившим его явлением: крайняя жестокость обеих враждующих сторон проистекала часто не от кровожадности тех или иных лиц, а от столкновения непримиримых социальных концепций. Добрый капитан Миронов не задумываясь прибегает к пытке, а добрые крестьяне вешают невиновного Гринева, не испытывая к нему личной вражды: «Меня притащили под виселицу. «Не бось, не бось», - повторяли мне губители, может быть и вправду желая меня ободрить».
Форма мемуаров, выбранная автором, говорит о его исторической зоркости. Не случаен выбор автором Петра Гринева в качестве мемуариста. Пушкину был нужен свидетель, непосредственно участвовавший в событиях, который был лично знаком с Пугачевым и его окружением. В качестве мемуариста Пушкин намеренно выбрал дворянина. Как дворянин по своему социальному происхождению, он отвергает восстание «как бессмысленный и беспощадный бунт», кровопролитие.
Пушкин по-новому освещает образ Пугачева - руководителя крестьянского восстания. Он не изображает его тупым и никчемным человеком, разбойником, как это делали предшествовавшие Пушкину писатели и историки, а наделяет Пугачева чертами народного вождя. Пушкин показывает неразрывную связь Пугачева с массами, симпатии и любовь к нему народа. В образе Гринева Пушкин рисует молодого дворянина, который, несмотря на неприязнь к пугачевскому восстанию, проникается уважением к Пугачеву. Пушкин показывает другого дворянина - Швабрина, - перешедшего на сторону восставших крестьян. Живо и художественно изображены Пушкиным простые люди - жители захолустной крепости. Особенно значительны образы капитана Миронова и его дочки Маши.
Роман-эпопея «Тихий Дон» занимает особое место в истории русской литературы. Пятнадцать лет жизни и упорного труда отдал Шолохов его созданию. М. Горький видел в романе воплощение огромного таланта русского народа.
События в «Тихом Доне» начинаются в 1912 году, перед первой мировой войной, и заканчиваются в 1922 году, когда отгремела на Дону гражданская война.
Шолохов изображает действительных участников событий: это Иван Лагутин, председатель казачьего отдела ВЦИКа, первый председатель Донского ВЦИКа Федор Подтелков, член ревкома казак Михаил Кривошлыков. В то же время вымышлены основные герои повествования: семьи Мелеховых, Астаховых, Коршуновых, Кошевых, Листницких. Вымышлен и хутор Татарский.
«Тихий Дон» начинается изображением мирной довоенной жизни казачества. Первая мировая война изображается Шолоховым как народное бедствие, и старый солдат, исповедуя христианскую мудрость, советует молодым казакам: «Помните одно: хочешь живым быть, из смертного боя живым выйти - надо человечью правду блюсть...»
Шолохов с большим мастерством описывает ужасы войны, калечащей людей и физически, и нравственно. Казак Чубатый поучает Григория Мелехова: «В бою убить человека - святое дело... человека уничтожай. Поганый он человек!» Но Чубатый со своей звериной философией отпугивает людей. Смерть, страдания будят сочувствие и объединяют солдат: люди не могут привыкнуть к войне.
Шолохов пишет во второй книге, что весть о свержении самодержавия не вызвала среди казачества радостного чувства, они отнеслись к ней со сдержанной тревогой и ожиданием». Казаки устали от войны. Они мечтают об ее окончании. «Сколько их уже погибло: не одна вдова-казачка отголосила по мертвому».
М. Шолохов с большим мастерством передает ужасы войны и умение простых людей оценить происходящее. Правительство, стараясь воодушевить солдат на борьбу, не скупилось на ордена и медали. Война калечит людей физически и нравственно, рождает звериные инстинкты. Писатель рисует страшные картины массовой гибели на поле боя. Шолохов расскажет, как спешно, без проверки данных обвинения расстреливали в бурунах Вешенской, как выжигали, громили по железному приказу председателя Реввоенсовета республики Льва Троцкого курени и целые селенья. Приговоры без суда и следствия, без вызова свидетелей, грозные распоряжения о реквизициях, контрибуция без разбора, уплотнение станиц для переселенцев, приказы о распылении казачества, всяких новых административных делениях - вот что обрушилось на голову не только контрреволюционеров, но и дружелюбно настроенных к нам казаков, переходивших от Краснова или сохранявших нейтралитет. Началось грубое вмешательство в бытовые традиции.
Шолохов по собственному признанию сознательно смягчил описание зверств, но его позиция очевидна: нет никакого оправдания тем кровавым акциям, которые совершались от имени рабочего класса и крестьянства. Это было и навсегда останется тягчайшим преступлением перед народом.
Шолохов показал в романе и то, что Верхне-Донское восстание отразило народный протест против разрушения устоев крестьянской жизни и вековых традиций казаков, складывавшейся веками. Писатель показал и обреченность восстания. Уже в ходе событий народ понял и почувствовал их братоубийственный характер. Один из предводителей восстания, Григорий Мелехов, заявляет: «А мне думается, что заблудились мы, когда на восстание пошли».
А. Серафимович писал о героях «Тихого Дона»: «...люди у него не нарисованные, не выписанные, - это не на бумаге».
В образах-типах, созданных Шолоховым, обобщены глубокие и выразительные черты русского народа. Изображая мысли, чувства, поступки героев, писатель не обрывал, а обнажал «нити», ведущие к прошлому.
Среди персонажей романа притягательным, противоречивым, отражающим всю сложность исканий и заблуждений казачества, является Григорий Мелехов, центральный герой исторического романа-эпопеи.
Бесспорно, что образ Григория Мелехова - художественное открытие Шолохова. Мелехов находится в самом тесном единстве и связан как со своей семьей, так и с казаками хутора Татарского и всего Дона, среди которых он вырос и вместе с которыми жил и боролся, постоянно находясь в поисках правды и смысла жизни. Мелехов не отделен от своего времени. Эти особенности помогают прийти к выводу о том, что Мелехов изображен в эпосе как сын своего народа и своего времени. Завершает Григорий свое хождение по мукам возвращением в родной хутор Татарский. Бросив свое оружие в Дон, он спешит вновь к тому, что так любил и от чего так долго был оторван: «Родимая степь над низким донским небом курган в мудром молчании, берегущие зарытую казачью славу. Низко кланяюсь и по-сыновьи целую твою красную землю донской нержавеющей кровью полита степь...».
Финал романа имеет философское звучание. Шолохов не приукрашивает суровой жизненной правды и оставляет своего героя на распутье. Писатель не захотел следовать установившейся в социалистической литературе традиции, согласно которой герой обязательно перевоспитывался в ходе революции и гражданской войны. Пережив страшные и драматические события, потеряв практически всех своих близких, Григорий, подобно миллионам русских людей, оказался духовно опустошенным. Он не знает, что будет делать дальше и сумеет ли вообще жить. Писатель не дает ответа на эти вопросы. Именно этим шолоховский герой интересен читателю, который переживает трагическую судьбу отдельного человека и всего казачьего рода как свою собственную.
Оба произведения отражают важные исторические моменты. Основная идея заложена во взаимном влиянии человека на историю и истории на человека. Писатели показывают нам весь ужас бунта, революции. В такие тяжелые времена жизнь помогает отличить хороших людей от «негодяев». Также мы четко видим авторскую позицию обоих писателей. Они считают любые восстания бессмысленным кровопролитием.
2. Судьбы героев в исторических катаклизмах
Сущность каждого человека раскрывается лучше всего во время испытаний, которые он проходит. А.С. Пушкин и М.А. Шолохов погружают своих героев во времена противоречивые, революционные, бунтарские.
А.С. Пушкин, как писатель-реалист, считал необходимым не только отразить современный этап исторического развития России, но исследовать и предшествующие события, способные объяснить складывающуюся ситуацию.
В произведении представлены два противоположных мира, каждый из которых имеет свой уклад, обычаи и нравственные понятия. Автор с симпатией описывает семьи Гриневых и Мироновых.
В сюжет Пушкин ввел большое количество персонажей из народа. Некоторые из них получили наиболее полное и яркое художественное раскрытие. Это, прежде всего образ Емельяна Пугачева.
Достаточно подробно описан и Савельич, слуга-холоп, преданно выполняющий свой долг перед господином и твердо убежденный в своем предназначении быть верным слугой.
Пушкин в «Капитанской доске», изобразив крестьянский и дворянский миры, показал также их неоднородность. Народ в произведении представлен не только Савельичем, без памяти любящим своего молодого барина, но и Палашкой («девкой бойкой, которая и урядника заставляет плясать по своей дудке»), считающими свое положение совершенно справедливым и закономерным.
В своем произведении Пушкин стремился как можно реалистичнее, не приукрашивая и не романтизируя образ Емельяна Пугачева, изобразить предводителя народного бунта, отдавая должное его уму, великодушию, справедливости, таланту полководца. Его образ раскрывается в свете концепции русского народного характера. Автор указывает на такие черты его характера, как смелость, ум, находчивость, сметливость, которые были присущи русскому крестьянину и вообще русскому человеку. Так, приводя портрет вождя народного восстания при первой его встрече с Гриневым, писатель уделяет особое внимание его глазам «живые 6олъшие глаза так и бегали», а в целом о его лице говорится, что оно «имело выражение довольно приятное, но плутовское». Пугачев отличается широтой и размахом натуры: «Казнить так казнить, жаловать так жаловать: таков мой обычай». Он является носителем вольнолюбивого и мятежного духа русского народа, героической удали и отваги. Несмотря на жестокость к своим врагам, не желающим признавать его власти, он обладает чувством справедливости, умеет быть благодарным, помнить добро, уважает чужие чувства и принципы. Пугачев сам себя оценивает, обращаясь к Гриневу: «Ты видишь, что я еще не такой кровопийца, как говорит обо мне ваша братия». За Машу Миронову он заступается из жалости: «Кто из моих людей смеет обижать сироту?», проявляя тем самым милосердие, исходя из гуманных принципов общечеловеческой морали.
Петр Гринев последовательно повествует нам не только о кровавых и жестоких расправах, подобных расправе в Белогорской крепости, но и о справедливых поступках Пугачева, о его широкой душе, мужицкой смекалке, своеобразном благородстве. Три раза испытывал судьбу Петр Гринев, и три раза щадил и миловал его Пугачев. «Мысль о нем неразлучна была во мне с мыслию о пощаде, - говорит Гринев, - данной мне им в одну из ужасных минут его жизни, и об избавлении моей невесты... »
Образ Гринева дан «в двух измерениях»: Гринев-юноша, недоросль, и Гринев-старик. Между ними существует некоторое различие в убеждениях. Старик не только описывает, но и оценивает юношу. Иронично рассказывает Гринев о своем детстве; при описании эпизода бегства из осажденного Оренбурга возникает интонация, оправдывающая безрассудный поступок героя. Выбранная форма повествования позволяет показать взгляд героя на себя со стороны. Это была удивительная художественная находка.
Швабрин - полная противоположность Гринёву. Он человек корыстный и неблагодарный. Ради своих личных целей Швабрин готов совершить любой бесчестный поступок. Это проявляется во всём. Даже во время поединка он не погнушался воспользоваться для нанесения удара бесчестной ситуацией. Поединок едва ли не закончился гибелью Гринёва из-за подлости Швабрина, если бы не Савельич. Когда Савельич узнал о дуэли Гринёва с Швабриным, он помчался к месту дуэли с намерением защитить своего барина. «Бог видит, бежал я заслонить тебя своей грудью от шпаги Алексея Иваныча».
В жизни каждого человека бывает пересечение двух дорог, и на перепутье лежит камень с надписью: « С честью пойдешь по жизни - умрёшь. Против чести пойдешь - жив будешь». Именно перед этим камнем стояли сейчас обитатели крепости, в том числе Гринёв и Швабрин. Во время Пугачёвского бунта особенно проявились нравственные качества одних героев повести и низость чувств других. Капитан Миронов и его жена предпочли смерть, но не сдались на милость восставших. Честь и долг в их понимании превыше всего. Понятие чести и долга у Мироновых не выходят за рамки устава, но на таких людей всегда можно положиться. Они по-своему правы. Миронову свойственно чувство верности долгу, слову, присяге. Он не способен на измену и предательство ради собственного благополучия - примет смерть, но не изменит, не отступиться от исполнения службы. Мать Маши были примерной женой, которая хорошо понимала своего мужа и старалась всячески ему помочь. Швабрин был исполнен равнодушия и презрения к простому народу и честному мелко служилому люду, к Миронову, исполняющему свой долг и морально стоящему выше Швабрина. Что касается Гринёва, то вполне понятно, что он предпочёл смерть. Ведь присягнув Пугачёву - убийце Машиных родителей, Петруша становился соучастником преступления. Поцеловать руку Пугачёва - значило предать все жизненные идеалы, предать честь. Гринёв не мог преступить морального кодекса и жить подлой жизнью предателя. Лучше было умереть, но умереть героем.
В шолоховской же эпопее центральное место занимает жизненный путь Григория Мелехова, эволюция его характера. На наших глазах этот норовистый, своевольный парень, веселый и простой, формируется как личность. Во время первой мировой войны он храбро сражался на фронте, даже получил Георгиевский крест. На этой войне он честно исполнил свой долг, ибо был абсолютно уверен в том, кто его враг. Но Октябрьская революция и гражданская война разрушили все его привычные представления о казачьей чести. Он, как и все люди той бурной и сложной эпохи, должен был сделать свой выбор. С кем ему по пути: с белыми, которые защищают старый устоявшийся правопорядок, стремясь восстановить монархию, или с красными, которые, наоборот, хотят разрушить старый уклад до основания, чтобы на руинах старого мира строить новую жизнь. Григорий служит то у белых, то у красных. Как настоящий казак, который с молоком матери впитал традиции этого сословия, герой встает на защиту страны, так как, по его мнению, большевики не только посягают на святыню, но и отрывают его от земли. Эти мысли волновали не только Григория, но и других казаков, которые с болью глядели на неубранную пшеницу, нескошенный хлеб, пустые гумна, думая о том, как надрываются на непосильной работе бабы в то время, когда они ведут бессмысленную бойню, начатую большевиками. Но затем Григорию приходится стать свидетелем зверской расправы белых с подтелковским отрядом, которая вызывает его гнев и горечь. Но помнит Григорий и другое: как тот же Подтелков хладнокровно уничтожал белых офицеров. И там, и здесь ненависть, зверства, жестокость, насилие. Это противно, омерзительно для души нормального, хорошего, честного человека, который хочет трудиться на своей земле, растить детей, любить женщину. Но в том извращенном, смутном мире такое простое человеческое счастье недосягаемо.
Его цепкий, наблюдательный крестьянский взгляд сразу отмечает контраст между высокими коммунистическими лозунгами и реальными делами: хромовые сапоги красного командира и обмотки рядового «Ванька». Если всего через год в глаза бросается имущественное расслоение Красной Армии, то после того, как советская власть укоренится, равенство окончательно исчезнет. Но, с другой стороны, Мелехову во время службы в белой армии больно и унизительно слышать презрительные слова полковника о народе.
Таким образом, путь Григория Мелехова - это бегство здоровой, нормальной, честной натуры от всего одномерного, узкого, догматичного.
Роман М.А. Шолохова возвращает нас к трагическим страницам нашей истории, заставляя вновь и вновь осознать простую истину, что высший смысл человеческого бытия - это созидательный труд, забота о детях и, конечно же, любовь, которая согревает души и сердца людей, неся в мир свет милосердия, красоты, человечности. И эти вечные общечеловеческие ценности ничто не способно уничтожить.
Человеческие качества в человеке неизменны. Они не меняются, а только видоизменяются в историческом катаклизме, что мы и рассмотрели на примере героев «Капитанской дочки» и «Тихого Дона».
Заключение
Основными персонажами, определяющими фабулу произведений А.С. Пушкина и М.А. Шолохова, являются вымышленные лица. Оба писателя через отношения и поступки людей вычерчивает основу своих произведений - исторической повести «Капитанская дочка» и романа-эпопеи «Тихий Дон».
Эти лица типичны для своей эпохи и для своей социальной среды. Эти персонажа и в том и в другом произведениях связаны силой обстоятельств с большими историческими событиями, с крупными и малыми деятелями. Ход исторических событий не только влияет на их судьбу, но и определяет ее всецело. Исторические события становятся основной и главной сюжетной линией, подчиняющей себе частные судьбы.
Из сюжетных линий мы видим, что сталкиваются не дворянство и крестьянство, белые и красные, а «бунт» и «порядок», как основополагающие начала бытия.
Так что же такое крестьянские войны? Справедливая крестьянская кара угнетателям и крепостникам? Гражданская война в многострадальной России, в ходе которой россияне убивали россиян? Русский бунт, бессмысленный и беспощадный? Каждое время даёт на эти вопросы свои ответы. По-видимому, любое насилие способно породить насилие ещe более жестокое и кровавое. Безнравственно идеализировать бунты, крестьянские или казачьи восстания (что между прочим делали в нашем недавнем прошлом), а также гражданские войны, поскольку, порожденные неправдами и лихоимством, несправедливостью и неуемной жаждой богатства, эти восстания, бунты и войны сами несут насилие и несправедливость, горе и разорение, страдания и реки крови...
Я думаю, что в своих произведениях А.С. Пушкин и М.А. Шолохов хотели сказать: «Смотрите и одумайтесь, даже если власть безнравственна, грядущий бунт, в любом случае, - катастрофа для нации».
Список литературы
бунт литературный герой вольнолюбивый
Беленький Г.О. «Капитанской дочке» Пушкина // Литература в школе.- 1979.- № 2.- С. 65
Белецкий А. И. К истории создания «Капитанской дочки»/ А.И. Белецкий // Пушкин и его современники: Материалы и исследования / Пушкинская комис. при Отд-нии гуманит. наук АН СССР. - Л.: Изд-во АН СССР, 1930. - Вып. 38/39. - С. 191-201
Гура В.В. Как создавался «Тихий Дон»: Творч. история романа М. Шолохова / В.В. Гура. - М. : Сов. писатель, 1989. - 460 с.
Калинин А.В. Время «Тихого Дона» /А.В. Калинина.-М.: Современник, 1979. - 189 с.
Кожинов В.О.«Тихом Доне» / В. О. Кожинов // Литература в школе - 1994. - № 4. - С. 22-29.
Лотман Ю.М. Идейная структура «Капитанской дочки» / Ю.М. Лотман // Лотман Ю.М. В школе поэтического слова. Пушкин. Лермонтов. Гоголь. - М., 1988. С. 107 - 124.
Пушкин А.С. Капитанская дочка / А.С. Пушкин. - М.: Наука, 1964 . -
Нейман В. «Капитанская дочка» Пушкина и романы Вальтер-Скотта / В. Нейман // Сб. стат. в честь А.И.Соболевского. - Л., 1928, - 440 - 443
Семанов С.Н. «Тихий Дон» - литература и история / С.Н. Семанов. - М.: Современник, 1982. - 239 с.
Шолохов М.А. Тихий Дон: Роман в 4 кн. / М.А. Шолохов. - М. : Воениздат, 1995.
Кузнецов Ф.Ф. «Тихий Дон»: судьба и правда великого романа / Ф.Ф. Кузнецов. - М. : ИМЛИ РАН, 2005. - 863 с
Литвинов В.М. Трагедия Григория Мелихова/ В.М. Литвтнов. - М. : Худож. лит., 1966. - 133 с.
Шалаева Г.П., Кашинская Л.В., Колядич Т.М., Ситников В.П. Все обо всех, том 3, Филологическое общество «СЛОВО», 1997.
Репетиторство
Нужна помощь по изучению какой-либы темы?
Наши специалисты проконсультируют или окажут репетиторские услуги по интересующей вас тематике.
Отправь заявку
с указанием темы прямо сейчас, чтобы узнать о возможности получения консультации.
Не понравилось сочинение?
У нас есть еще 10 похожих сочинений.
Исторический материал о Емельяне Пугачеве Пушкин собирал в течение долгого времени. Его, как известно, живо волновал вопрос самого крупного в российской истории народного восстания. В повести "Капитанская дочка" на историческом материале проясняется судьба России и русского народа. Произведение отличается глубоким философско-историческим и нравственным содержанием.
Главная сюжетная линия повести - это, конечно, восстание Емельяна Пугачева. Достаточно мирное течение авторского повествования в первых главах (зарождение любви, трудности, с этим связанные) внезапно прерывается. Судьбу главных героев определяет уже не любовь и не воля родителей, а гораздо более страшная сила, имя которой "пугачевщина". Пугачевский бунт - самый страшный и широкий бунт в истории русского народа. Пушкин погружает нас в ту атмосферу, что царила тогда в нашей стране.
Сначала образ мятежного народа возникает очень смутно - только из обрывков разговоров. Однако события развиваются достаточно стремительно. Очень скоро то, что было лишь догадками, намеками, отдаленными временем событиями, возникает вдруг отчетливо и ясно при получении капитаном Мироновым письма о начале бунта.
Народ в то смутное время волновался, роптал, но этот ропот не находил себе выхода. Как раз в этот период объявился Пугачев, выдававший себя за императора Петра III. Он оказался в нужном месте и в нужное время. Будучи от природы наделен качествами лидера, Пугачев сумел повести за собой огромные массы народа.
Пушкин очень живо описывает вступление Пугачева в город после взятия Велогорской крепости. Народ с "хлебом-солыо" выходил ему навстречу, кланялся до земли; .звонили колокола. Предводителя мятежников встречали как настоящего императора. Затем автор рассказывает о сцене расправы самозванца с двумя старыми заслуженными офицерами и беззащитной Василисой Егоровной. Народ не осуждает это убийство. Хотя ни Мироновы, ни Иван Игнатьевич ни в чем не виновать^ хотя их знали, ценили и уважали многие, но никто не проявил к ним ни капли сочувствия или сострадания в последнюю минуту. Никто не пожалел о ни:*. О них забыли через минуту после смерти, бросившись вслед за Пугачевым; Народ принял расправу над Мироновыми как законную и необходимую меру. Это событие с особенной силой подчеркивает жестокость и беспощадность восстания.
Далее следует сцена "попойки" Пугачева с товарищами, при которой присутствует Гринев. В этой сцене автор утверждает и наглядно иллюстрирует очень важную мысль: среди мятежников существуют крепкие взаимоотношения, товарищество, их объединяет общая цель и уверенность в своих силах.
Впоследствии Гринев снова станет свидетелем межличностных отношений мятежников, когда будет присутствовать на "совете", в котором принимали участие Пугачев, Белобородов и беглый каторжник Хлопуша. Пугачев здесь проявляет себя как решительный и принципиальный человек, защитник народа. Хлопуит - как умный, расчетливый и дальновидный политик, не лишенный своеобразных представлений о честности (он всегда "губил супротивника" лишь в открытом поединке). Белобородов же показывает себя ярым ненавистником дворянства. Он предлагает казнить всех людей дворянского происхождения, попавших к ним в руки, не считаясь с личными качествами этих дворян.
Создавая образы трех руководителей восстания, Пушкин показал их как яркие личности со своими индивидуальными чертами. Но все они объединены общим пониманием того, что такое справедливость, все трое несут огромную ответственность за исход восстания.
Интересна песня, которую поют мятежники. В этой песне раскрываются прекрасные черты русского человека (черты эти свойственны и участникам восстания): бесстрашие, умение не выдать товарищей, смелость перед лицом смерти и палача.
Конечно, наиболее ясное понимание, что такое народный бунт, дает образ его предводителя, то есть Емельяна Пугачева. В описании его внешности уже есть что-то пугающее: может быть, черная борода, но, скорее всего, сверкающие глаза. Он, выходец из народа, реализовывается в борьбе, протесте против враждебных обстоятельств.
Трагизм судьбы Пугачева и обреченность восстания подчеркиваются в той главе, где Пугачев рассказывает о своем замысле идти на Москву. Он признается Гриневу в том, что опасается своих людей, поскольку они могут предать его в любую минуту. Это важно для понимания идеи Пушкина: Пугачев видит безнадежность борьбы, но не считает ее бессмысленной. В Пугачеве ярко проявился народный характер, ведь он и есть выразитель чаяний и надежд народа.
Даже если бунт обречен на поражение, он закономерен и его нельзя избежать. Ведь правда истории - на стороне свободного человека. Свободолюбивый народ должен бороться за свои права. Пушкин не только не осуждает бунтарей, но и восхищается ими, подчеркивая поэтичность бунта. Однако важно помнить, что при всем этом Пушкин вполне реалистичен. Он не скрывает темных сторон восстания: мелких грабежей, возможности предательства в рядах мятежников, жестоких расправ, бессмысленности некоторых деяний, таких, как убийство Василисы Егоровны.
"Не стану описывать нашего похода и окончания Пугачевской войны. Мы проходили через селения, разоренные Пугачевым, и поневоле отбирали у бедных жителей то, что оставлено было им разбойниками.
Они не знали, кому повиноваться. Правление было всюду прекращено. Помещики укрывались по лесам. Шайки разбойников злодействовали повсюду. Начальники отдельных отрядов, посланных в погоню за Пугачевым, тогда уже бегущим к Астрахани, самовластно наказывали виноватых и безвинных... Состояние всего края, где свирепствовал пожар, было ужасно. Не приведи бог видеть русский бунт - бессмысленный и беспощадный . Те, которые замышляют у нас невозможные перевороты, или молоды и не знают нашего народа, или уж люди жестокосердые, коим чужая головушка полушка 1 , да и своя шейка копейка.
Пугачев бежал, преследуемый Ив. Ив. Михельсоном. Вскоре узнали мы о совершенном его разбитии. Наконец Гринев получил от своего генерала известие о поимке самозванца, а вместе и повеление остановиться. Наконец мне можно было ехать домой. Я был в восторге; но странное чувство омрачало мою радость."
Применяется и близкая фраза "Не дай Бог увидеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный".
В «Пропущенной главе» повести, которая не вошла в окончательную редакцию «Капитанской дочки» и сохранилась только в черновой рукописи писал:
«Не приведи Бог видеть русский бунт - бессмысленный и беспощадный . Те, которые замышляют у нас невозможные перевороты, или молоды и не знают нашего народа, или уж люди жестокосердные, коим чужая головушка полушка, да и своя шейка копейка».
Из этого отрывка произведения цитируется и другая цитата Пушкина: .
Примечания
1) Полушка - 1/4 копейки в дореволюционной России.
Примеры
(1844 - 1927)
" ", Том 2 (Издательство "Юридическая литература", Москва, 1966 г.):
"1) Указанием на историю и дух русского народа, который существенно монархичен, понимает революцию лишь во имя самодержца (самозванцы, Пугачев, Разин, со ссылкою на сына царя Алексея Михайловича) и способен только произвести отдельные вспышки русского бунта «бессмысленного и беспощадного ». Но родной истории почти не преподают в наших классических гимназиях; а народный дух узнается из языка, литературы, пословиц народа, между тем все это в загоне и отдано на съедение древним языкам. "
