Наташа Барбье: «Меня привязали к мачте, чтобы не смыло волной. Наташа Барбье: биография, личная жизнь Ремонт на первом канале ведущая наталья барбье
— и оказалось, что он не только про коньки, но и про город Саратов, где прошло мое счастливое детство.
Так вот, предлагаю всем, кто хочет и может, написать про свой родной город, каким они его помнят в школьные годы. Нас много и мы из разных мест — соберутся чудесные рассказы, можно со старыми фотографиями, и получится такой географически-ностальгический срез страны, где мы выросли, которая, несмотря ни на что, нам важна и дорога.
Блог так и будет называться «Города детства». Я начинаю с Саратова. А вы пишите мне в почту или оставляйте заявки в комментариях — на СВОЙ город...
В моем детстве, разумеется, небо было чистое и синее, звезды сумасшедшие, зимы долгие, жара как этим летом, река большая, трава выше головы и вообще было счастье. Хоть и родилась я в единственном роддоме крепости Кронштадт, поскольку папа там служил, но выросла — и осознавала себя уже отчетливо — в городе Саратове, где окрепла после туберкулезной балтийской мороси физически и, стало быть, взросла духовно. Этот город и считаю родиной. У меня было очень хорошее детство. Оно стало моим стержнем во всех сложных жизненных ситуациях. Я думаю, мне легче проходить испытания потому, что я была любима, у меня были друзья и у меня был хороший город. По крайней мере, он был таким 40 лет назад. Город исследовался мною по возрастающей: я еще помню первые годы на самой окраине, за железнодорожным вокзалом, в пыльных садиках, которые уже покинули обитатели, переселенные в новые хрущевки по соседству, и где еще обильно падали никому не нужные яблоки и заросли паслена скрывали вечную возню диких кошек и ручных кур. Всегда пахло креозотом, всегда пахло коноплей. Воронья слободка советских времен, но там мы прожили недолго, потому что мама активно меняла квартиру. А меня частенько отдавали дедушке с бабушкой, и это был уже другой Саратов, словно вечный, словно еще не трамвай ездил за пределами двора, а, может, даже кареты, на производстве которых разорился мой прадедушка, владелец каретной мастерской, не угадавший, как быстро в хлебном, богатом, по-немецки продвинутом Саратове пустят конку...
Мой дед был деканом истфака университета — а Саратовский университет был славен волнами столичных ученых, мигрировавших сюда от гражданской войны, от Второй мировой, от голода, от репрессий... Культурная среда бульонной крепости, консерватория неоготической, опять-таки немецкой постройки, особняки модерна и даже раннего Шехтеля, он тоже наш, саратовский, но больше все же крепких купеческих домов с фальшампирными полуколоннами и иногда залихватскими загогулинами начала XX века... Так вот, дед жил на целом втором этаже частного дома, длинная лестница вела в комнаты, все кругом объединенные вокруг голландской печки, не отсюда ли моя пиротехническая страсть к каминам и кострам? Там не было горячей воды и ванной, хорошо помню корыто и холодный горшок, всегда прилипавший к моей задумчивой попе, зато был подвал. Или погреб? Кадушки с мочеными яблоками и помидорами, виртуозно заготавливаемые дедом, который, несмотря на наличие настоящего кабинета с настоящими книжными шкафами и настоящим огромным столом, как у настоящего ученого, по-крестьянски обожал сам все делать и, кажется, умел и сапоги тачать, и птичьи клетки мастерить... И была домработница, что воспринималось совершенно нормально, у нее частенько одалживались деньги до зарплаты, и она виртуозно варила гречневую кашу, которую люблю до сих пор. Меж тем, пока в этом чудесном доме, в большом зеленом дворе, в тихом центре, за красной линией улицы Кирова — бывшей Немецкой и ныне снова ей же — я составляла из цветных хрустальных бабушкиных бокалов пирамидки и сложные фигуры в постоянный ущерб их количеству, моя энергичная мама составила цепочку из 15, не меньше, квартир и выменяла нашу скромнейшую «двушку» на «трешку» в самом красивом и самом, как сейчас сказали бы, престижном районе города — на набережной. И впрямь, набережная Саратова, сталинской постройки, прямая, по-французски геометричная и по ВДНХовски размашистая, хороша была в моем детстве! Цветники и пихты, строгие причалы для больших пароходов, ширь несусветная — из моего окна Волгу видно было километров на 60, вдоль и чуть наискосок. Здесь прошло мое зрелое детство, по этим аллеям я гуляла вплоть до последнего звонка, а дома загодя собран был полосатый матерчатый чемоданчик, с которым я наутро уехала поступать в МГУ и больше уже не вернулась. Всерьез, имею ввиду.
Фото предоставлено автором Саратовская консерватория на Немецкой улице. Открытка начала ХХ в. Так вот, начав с завокзальной окраины, отыграв неизбежные и скучнейшие (на мой вкус) «дочки-матери» во дворах старого центра, я стала «девочкой с набережной». По иронии спецшкола с углубленным английским находилась около вокзала, и каждый день я проезжала весь город, узкий в центре и длинный вдоль реки, на троллейбусе утром и проходила обратно пешком после занятий. Топография центральных улиц снится мне и сейчас. Что осталось от них? Мои друзья-архитекторы говорят: «Лучше не приезжай». А тогда мой путь был ровно с запада на восток, к реке, и редкие сталинские дома и не менее редкие постсталинские перемежались настоящей частной застройкой: двух-, максимум трехэтажными каменными особнячками и деревянными домиками, чьи архитектурные излишества или, наоборот, скромности позволяли мне тогда уже угадывать характер построивших их купцов, адвокатов, мелких промышленников... Безжалостно рассеченные перегородками парадные залы провинциального толка, фасадные окна с занавесками по числу заселенных сюда семей, деревянные ворота и дворы, дворы как отдельные миры с сарайчиками, качелями, яблонями... Зимой проход у каждых ворот был травмоопасным, сугробы вставали стеной до самых окон, сосульки были нереально огромными, и сшибать их было жутко и весело. Я шла мимо Художественного музея имени Радищева — реальной гордости города, чудесного красненького особняка, специально построенного отцами города, чтобы разместить живописную коллекцию Боголюбова, неплохого, тонкого пейзажиста, радетеля памяти деда. Музей был для меня точкой притяжения, я ходила туда едва ли не каждые выходные, мечтала стать искусствоведом, в сущности, почти что стала. Если не музей, то ТЮЗ: саратовским ТЮЗом тогда руководил режиссер Киселев, и было интересно, и были спектакли, на которых я заливалась горячими слезами, типа «Не стреляйте в белых лебедей», как сейчас помню. Видимо, отпереживав положенное со всей впечатлительностью провинциальной романтической девочки, я разлюбила театр позже, в свои университетские годы мстительно утвердив приоритет интимности книжного слова... И было еще чуть ли не десяток театров и студий, но не запомнились, разве что как драмколыбель Янковского, и был Дворец пионеров, где моя мама когда-то училась в одном театральном кружке с Табаковым и куда меня отдали в балетную студию, а толку? И слава богу. Родители по-умному брали меня в гости всегда и всюду, я из угла слушала взрослые разговоры, как обычно, шарясь по полкам: хорошие книги были большим дефицитом. Мне разрешали читать все, что найду. У меня была просто болезнь: я не могла не читать постоянно. У другой бабушки — тоже огромный двор с тайными углами, не до конца изученными, тоже старый дом и печка, — непрочитанным оставался только Лопе де Вега, от нечего делать дошла очередь и до него, и еще пару лет я шпарила цитатами из «Овечьего источника» к изумлению одноклассников...
Фото предоставлено автором Старый троллейбус на Московской улице. Середина XX в. И была Река, просто великая река — до сих пор не могу без легкого волненья петь «Издалека долго...» Она для меня как Миссисипи для Марка Твена — целая жизнь со своими правилами, целый мир приключений и опасностей, тайных вылазок, первых майских купаний в ледяной воде, ледоходов и разливов, отмелей и водоворотов, рыбалки и еще раз рыбалки. Мы освоили все, что держалось на воде: ну лодки само собой (подбирали старые — одна, с проломленным днищем, не дожила до другого берега, а мы доплыли), плоты, сколоченные доски, куски пенопласта... Завернутые в майку спички, соль, пара картошек — все умели плавать с одной поднятой вверх рукой, чтобы не замочить стратегический запас, костер на другом берегу, страшные рассказы бывалых рыбаков про «того сома, что в прошлом году ребенка с отмели утащил...» и бедные счастливые родители, всерьез думавшие, что в тихий час ребенок лежит в кроватке, тогда как я уже давно вылезла в окно и удрала огородами и лопухами... Впрочем, это уже вдали от города, но река и город так рифмовались, все стремилось к реке, казалось, улицы стекают к ней, и мы катились на портфелях по длинным, в полквартала, раскатанным ледяным дорожкам — вниз, к набережной. Моя роза ветров была всегда авантюрной. Два направления влекли меня: к вокзалу, откуда поезда уходили в Москву, и к речному порту, откуда в Москву уплывали пароходы. Про аэропорт как-то в голову не приходило. Когда уезжала навсегда, я еще не знала, что заберу этот город с собой целиком. В моей памяти он так хорош, что, пожалуй, и вправду не надо возвращаться...
Наташа Барбье - российский дизайнер, главный редактор журнала «Мезонин» с 1998 года. На телевидении Наташа Барбье уже не раз выступала в качестве ведущей и эксперта: « Интерьеры », « Идеальный ремонт », «Дом с мезонином».
Биография Наташи Барбье/Natasha Barbe
Наташа Барбье : «Я занимаюсь «интерьерной журналистикой, такого до меня еще не было».
Настоящее имя Наташи Барбье - Наталья Троепольская. Барбье - это псевдоним, бабушкина фамилия, которой Наталья подписывала статьи еще в журнале «Домовой», но об этом мало кто помнит.
Отец Наташи Барбье — Владимир Борисович Троепольский - капитан 2 ранга, моряк и яхтсмен. Мать - преподаватель английского языка. Окончила журналистский факультете МГУ, затем - аспирантуру по специальности «художественный критик». После учебы проходила стажировку на канале BBC.
«Ремонт и декор - это не одно и то же. Ремонт - это вынужденная необходимость выгрести всё барахло и, скажем, поменять трубы, если они текут. Ремонт - это «скелет», который должен быть в любом помещении, чтобы оно могло нормально функционировать. И ремонт люди делают не очень часто. А изменять интерьер можно постоянно, хоть каждую неделю - если есть желание и возможности».
Наташа Барбье/Natasha Barbe в роли ведущей
Зрители могли не раз наблюдать за дизайнерским талантом Наташи Барбье - она несколько раз была ведущей передач, посвященных интерьеру и его изменениям: « Интерьеры », «Дом с мезонином». В апреле 2013 года стартовал новый проект с участием Наташи Барбье - « Идеальный ремонт » на Первом канале. Она будет постоянно делиться своим опытом и давать советы.
«К счастью, я человек непафосный. И ко многим вещам отношусь спокойно. Есть такое странное противоречие во мне. Разбираюсь в дизайне, могу по достоинству оценить интерьерные стили, качество предметов. Но мне самой не так много нужно. Я не понимаю, зачем каждый сезон делать модный интерьер. В прошлом году было актуально золото, в этом - серебро. А мне вот уже 10 лет нравится моя квартира. И ремонту я предпочту книги, музыку, природу, общение с друзьями, стакан вина, хорошие мысли…»
Популярная российская ведущая Наталья Барбье хоть и возглавляет довольно авторитетное и появившееся в своей нише самым первым печатное издание, в жизни является очень жизнерадостной, веселой и доброжелательной женщиной. При этом она очень активный, деятельный и невероятно любознательный человек, которому чужды снобизм и зазнайство.
Первые шаги Натальи Барбье
Год рождения свой как настоящая женщина скрывает. Происходит из интеллигентной советской семьи. Отец - военнослужащий Владимир Троепольский, моряк, капитан 2-го ранга; мать - учительница английского языка. Родилась в где служил в то время ее папа. Однако первые сознательные воспоминания связывает с Саратовом, где прошли школьные годы. Ей очень нравился этот город, совместивший в себе разные стили архитектуры, ставший пристанищем интеллигенции в военное и поствоенное время. Девочка часто ходила пешком из школы домой, наслаждаясь видами и своеобразным духом города.
и характер
Детство Натальи Барбьебыло очень счастливым. Она воспитывалась в атмосфере любви и заботы, всегда чувствовала поддержку семьи. Благодаря этому, как сама признается, она всегда чувствует себя счастливой и не поддается унынию.
Дедушка Натальи Барбье был деканом исторического факультета Саратовского университета, наверное, он и привил девочке с раннего возраста любовь к книгам. Мама была в постоянном поиске новой квартиры, любила менять место и обстановку. Скорее всего, именно от матери и унаследовала Наталья хороший вкус и чувство стиля, став в результате экспертом в области интерьеров.
Образование и стажировка
После окончания школы Наталья Барбье уехала из Саратова в Москву, где и поступила в МГУ, на факультет журналистики. После выпуска в том же университете она поступила еще и в аспирантуру по специальности «художественный критик». По окончании учебы появилась возможность пройти стажировку на канале BBC, которой девушка с удовольствием воспользовалась.
и профессиональная деятельность
Наталья Барбье, биография которой нас интересует, взяла этот псевдоним, когда стала развивать свою карьеру. Барбье - это фамилия ее бабушки, а настоящая фамилия ведущей - Троепольская. Впервые псевдоним был использован для подписи статей в журнале «Домовой».
Первым местом работы после стажировки была должность корреспондента в газете «Литературная Россия», позже - в «Литературной газете» и журнале «Огонек». Потом попробовала свои силы в редакторском деле в журнале «Домовой».
С 1998 года, когда она сгенерировала идею журнала «Мезонин», является главным редактором этого издания. На то время это был первый журнал, популяризирующий идеи создания индивидуальных интерьеров, декора. Дизайн интерьеров только начал входить в моду.
На телевидении Наталья Барбье в разное время принимала участие в проектах «Дом с мезонином», «Интерьеры», «Идеальный ремонт».
Помимо работы на телевидении и в печатной журналистике, эта деятельная женщина является президентом Объединения декораторов интерьеров, президентом ежегодных выставочных мероприятий «Неделя декора» и «Неделя садов», с успехом курирует свой авторский проект «Декор стола». С 2008 года участвовала в проекте «Сноб».
Идеальный ремонт
Главная идея проекта Первого канала «Идеальный ремонт», ведущей которого является Барбье, состоит не просто в замене старой обстановки или переоборудовании интерьера в какой-то другой, новый, модный, но, возможно, абсолютно непригодный для жилья. Команда проекта трудится в первую очередь над тем, чтобы будущий интерьер подходил как можно лучше его владельцу. Поэтому они изучают старую обстановку, знакомятся с хозяевами, подбирают такую планировку, материалы и декор, которые бы понравились жильцам квартиры. Как говорит сама ведущая, чтобы сделать интерьер «по-богатому и модно», стоит обратиться к другим специалистам. У данного же проекта задачи иные.
Личная жизнь
которой тоже не выставляется ведущей на всеобщее обозрение, замужем за Александром Галушкиным. По рассказам самой Натальи, она счастлива в браке, поскольку муж является ее единомышленником. Они вместе занимались реставрацией своей квартиры, переделанной из старой коммуналки в сталинском доме. Вместе строили и обставляли дачу в Подмосковье, а потом и в Черногории. Муж поддерживает и разделяет любовь женщины к книгам, путешествиям, посиделкам в обществе друзей и активному отдыху.
Мой дом - моя крепость
Несмотря на то что Наталья Барбье является известным и авторитетным экспертом в области интерьеров и декора, сама она не любит показухи и не понимает, зачем делать ремонт каждый сезон. Хотя менять регулярно шторы и переставлять время от времени мебель ей очень нравится. Свою квартиру в Москве, которую очень любит, она постаралась обставить в духе русской интеллигенции. Пусть она и не очень большая по площади, всего 72 м 2 , однако обустроена так, чтоб было удобно в ней жить. Барбье очень любит читать, в ее доме много книг на полках почти под потолок, а также масса всевозможных сувениров и открыток, привезенных из разных стран, семейных фотографий и прочих милых сердцу мелочей. В этом интерьере все на своих местах.
А вот в средиземноморском доме в Черногории, купленном еще в 2002 году, совершенно другой интерьер. Эта квартира стала одной из первых в целом русском поселении известных людей. А привлекла она Наталью и ее мужа своей низкой стоимостью и тишиной городка.
По профессиональным убеждениям Натальи, каждый интерьер отображает личность своего хозяина. По нему можно составить представление о характере и предпочтениях человека. Вся деятельность этой журналистки направлена на прививание населению хорошего вкуса в интерьере, желание донести, что для обустройства квартиры и создания уюта вовсе не обязательно тратить много средств. Достаточно проявить фантазию, походить по блошиным рынкам, поискать, и нужный кусочек «мозаики» - деталь интерьера - обязательно отыщется.
Ведущая убеждена, что интерьер помимо всего прочего диктуется еще и местом расположения жилья. К примеру, европейский интерьер кардинальным образом отличается от русского, в силу погодных условий в первую очередь, а также традиций каждой конкретной страны, доступных материалов, окружающей обстановки. Равно как и в пределах одной страны, обстановка городского дома будет кардинально отличаться от деревенской.
Таким образом, Наталья Барбье стала одной из первых людей, несущих общественности идеи декораторского искусства и дизайна интерьеров, создала новую профессиональную отрасль интерьерной журналистики.
Вы были одной из первых, кто стал профессионально писать об интерьерах. Как получилось, что вы оказались в этой теме?
Становление новой российской журналистики в постперестроечное время связывают с издательским домом «Коммерсант»: именно там появился первый глянцевый журнал в стране, «Домовой». В те годы не было сегодняшнего, слегка пренебрежительного отношения к глянцу, все было крайне уважительно и серьезно. Именно поэтому создавать российскую глянцевую прессу пришли не только профессиональные журналисты с опытом работы в других сферах, но и искусствоведы, театральные и художественные критики – это была легендарная команда! Оказалось, что и мне, с моим искусствоведческим образованием, очень легко научиться разбираться в интерьерах – и я возглавила раздел в «Домовом», посвященный дому и дизайну. Помню, как меня отправили в мою первую командировку в Париж, где я приходила к самым выдающимся на тот момент дизайнерам, вроде Жака Гранжа, и говорила: «Здравствуйте! Меня зовут Наташа Барбье, я из России. Я хочу, чтобы вы дали мне интервью». Они немного удивлялись такому напору, но соглашались. Так мы практически сразу стали печатать лучшие интерьеры Европы.
А в 1998 году появился журнал «Мезонин», и вы стали его главным редактором.
В «Мезонин» я ушла, потому что мне было интересно делать издание, полностью посвященное интерьерной теме. При этом мы очень хотели, чтобы наш журнал, который стал, пожалуй, первым российским изданием о декоре, никогда не выглядел местечковым и не выставлял бы Россию провинцией. Мы всегда старались делать его по-европейски профессиональным, показывать не только то, что остромодно, но и то, что важно и значительно в сфере дизайна в мире.
«Мезонин» и сегодня делает акцент на европейских интерьерах?
Почти все, что публикуется у нас сейчас, сделано в России. Конечно, если мы видим какой-то исключительный, смешной и экстравагантный или упоительно-романтический зарубежный интерьер, мы его публикуем. Но надо сказать, что в нашей стране сегодня хватает прекрасных дизайнеров, чьи проекты достойны быть напечатанными не только у нас, но и за рубежом.
Мое поколение журналистов сделало многое, чтобы объяснить: декоратор – это не некто, пришивающий рюши и банты на шторы, а серьезная и уважаемая профессия. В одно время она стала настолько модной, что все, даже рублевские жены, захотели стать декораторами. Некоторые даже попытались это сделать, но профессия сама выталкивает тех, кто пришел туда случайно, временно или ради разового проекта. Для того чтобы стать хорошим дизайнером, нужно специальное образование, необходимо как минимум знать историю стилей и декоративного искусства. А еще мало «сделать красоту» – нужно уметь соединить ее с логистикой, эргономикой, правильными коммуникациями. Идеальный вариант: когда архитектор получает дополнительное декораторское образование, либо когда он работает в паре с декоратором.
Как дизайнеру проще работать: получить полный карт-бланш или услышать конкретные и четкие требования заказчика?
На этот счет есть моя любимая формулировка: «Не надо реализовывать собственные творческие амбиции за счет заказчика и на его деньги», поэтому я опасаюсь, когда декоратор получает ничем не ограниченную свободу действий. В интерьере в первую очередь надо видеть самого человека. Именно поэтому необходимо долго и много говорить со своим заказчиком, думать о нем, научиться читать его характер. Я об этом часто говорила и говорю – дизайнер должен быть психологом. Иначе благодаря своему опыту и красноречию он сможет убедить клиента в том, что тому совершенно не нужно. Заказчика нужно внимательно выслушать, а потом постараться мягко адаптировать его пожелания и потребности к высоким условиям создания качественного интерьера.
В одном из интервью вы сказали, что не меняли интерьер своего дома уже десять лет, и он вам все еще не надоел. Как добиться такого же эффекта?
Никогда не делать ничего остромодного. Еще Коко Шанель говорила: «Если вам не нравится мода этого сезона – пропустите ее». Десятилетиями не надоест только что-то спокойное и классическое. Все вычурное, экстравагантное, кричащее и так называемое актуальное – быстро выходит из моды. И как только это происходит, оно превращается в провинциальное и раздражающее. Также не стоит забывать, что одно из главных правил нашей профессии – соответствие. Именно поэтому сейчас так не модны воспроизведенные исторические стили, если только они не оправданы функционально. Это значит, что если вы купили полуразрушенное шато на юге Франции, то вы просто обязаны сделать интерьер, который будет соответствовать этим комнатам, этой кубатуре, этим оконным проемам, этим лестницам. Но если вы купили трехкомнатную квартиру в девятиэтажном доме и решили сделать там интерьер в стиле французского замка – ну не глупо ли? Нужно, чтобы интерьер соответствовал месту. Вообще, мы живем в век эклектики, сейчас все в мире стало демократичнее, даже миллионеры ходят в кедах и джинсах – и это нормально. То же и в интерьерах: делать чистый исторический стиль и пафосный декор – не модно. Модно делать элегантно, сдержанно, качественно, функционально и уютно. А стилистика может быть любой.
Ведущая программы Первого канала «Идеальный ремонт» Наташа Барбье считает, что, делая ремонт, не стоит сильно гнаться за модой и дороговизной. И подтверждает эти слова личным примером: в своей квартире она не выравнивает кривые стены и не меняет скрипучий паркет. А некоторые вещи, украшающие ее дом, за копейки куплены на блошином рынке, найдены в сарае или на чердаке, а то и вовсе принесены со свалки.
- Обычно псевдоним берут, когда настоящая фамилия не слишком благозвучная или слишком уж рядовая. Но у вас и своя красивая - Троепольская…
Мне она тоже нравится. Я и не собиралась ее менять. Когда мне было 29 лет, я работала в «Огоньке» художественным критиком - и тут начали выпускать первый в России глянцевый журнал «Домовой». Меня пригласили туда вести рубрику об интерьерах. Чтобы не обижались на основном месте работы, в «Домовом» я стала подписываться бабушкиной фамилией - Барбье. Уйдя через полгода из «Огонька», я сказала в «Домовом»: «Ребята, теперь меня можно подписывать Наталией Троепольской!» И услышала: «Извини, но теперь ты всегда будешь Наташей Барбье. Читатели уже привыкли».
- А бабушка у вас француженка?
Наверное, моего далекого прапрадеда занесло в Россию после войны 1812 года, но бабушка Нина Константиновна - русская. Правда, в ее паспорте фамилия с «Р» на конце - «Барбиер». Но на самом деле, конечно, в русском языке эта «Р» не должна писаться и читаться. Моей прекрасной бабушке 25 января исполнилось 102 года. Мы всей семьей восхищаемся ее генетикой и надеемся, что и нам что-нибудь перепало.
Кажется, в 1918 году, во время Гражданской войны, в Саратове была страшная эпидемия азиатской холеры. Здоровый человек мог выйти на улицу, заразиться, упасть и умереть на месте. Наверное, их тела куда-то свозили и сжигали… Так, однажды вышла из дома бабушкина мама - и не вернулась. А потом бабушкин папа вышел на улицу здоровым, а вернулся уже больным. И его трое детей ухаживали за ним до его смерти. Ни один не заразился! Когда отец умер, детей определили в детский дом.
- Ужасно…
Да. Но бабушкины рассказы о детском доме - это просто воспоминания о счастье! Под детдом отдали хороший особняк, им руководили бывшие народоволки - революционерки из дворянства. К ним поступали больные, истощенные дети, и они всех выхаживали, лечили им зубы, учили их чистить, читали им Толстого и доставали для них молоко даже в самые трудные годы. Для бабушки до сих пор главное лакомство - стакан молока с калачом. Бабуля вышла из детдома здоровой, веселой, начитанной девушкой и встретила моего будущего дедушку. Они решили жить вместе, но поскольку были комсомольцами, то считали, что расписываться - это очень буржуазно. Даже рождение двоих детей не стало поводом для похода в ЗАГС. Лишь в 1941 году, когда началась война, бабушка подумала, что неплохо бы зарегистрировать брак - мало ли зачем документы понадобятся. Знакомые советовали: «Взяла бы ты фамилию мужа - Осипов». А она, наивная, спрашивала: «А чем моя плоха?» Но прожила без посадок с этой фамилией.
В детстве я все лето проводила на даче, и бабушка научила меня плавать, лазить по деревьям и по заборам, отбиваться от коз. После выхода на пенсию у нее обострилась астма, но она сказала: «Ерунда, я буду лечиться йогой». Помню, мы с ней сидели на берегу Волги вдвоем в позе лотоса. Я-то маленькая, гибкая, легко научилась, а бабушке было тяжелее. Но вообще она была спортивная, плавала до 80 лет.
- Вы похожи на нее?
Характером. Она веселая, решительная, независимая - и я такая же. Мои первые слова были «я сама». Все хотела делать сама! Мама недавно вспоминала: «Ты только в первый класс пошла. Я говорю: «Доченька, давай воротнички тебе постираю». - «Нет!» И стоишь над раковиной мылишь их, трешь, развешиваешь». Мне всегда казалось, что я с любым делом справлюсь лучше, чем другие, а если сделаю что-то не так, то и некого будет обвинять.
- Мы с мужем вместе учились на журфаке МГУ на кафедре литературной критики, Саша потом всю жизнь занимался историей литературы (с мужем Александром Галушкиным на даче в Черногории)
- А интерес к интерьерам, умение делать дом красивым и уютным тоже от бабушки?
Это уже от мамы. Она прибегала домой из школы (мама была завучем в английской спецшколе) и готовила ужин. У нас была традиция ужинать вместе, и какой бы простой ни была еда, мама всегда накрывала на стол, наливала морс в красивый кувшин, зажигала свечку. И даже на яхте у нас было чисто и красиво.
- Сразу представляется фото из глянца: роскошное судно, а на нем - красавицы и миллионеры…
Мой папа - капитан 2-го ранга в отставке и мастер спорта международного класса. Он был членом первой яхтенной сборной СССР и основал первые на Волге яхт-клубы. А мама, как и положено боевой подруге, ездила с ним на все регаты. И нас со старшим братом они всегда брали с собой.
Спортивное детство дало мне отличную закалку - и не физическую даже, а душевную. Я знаю, что нельзя паниковать, надо работать в команде и что слово капитана - закон. Это пригодилось во взрослой жизни. Чаще всего я спала на носу на запасных парусах, и самое лучшее снотворное для меня до сих пор - мерное биение волны о борт.
Первый раз меня взяли на яхту в два года - на регату на Балтике. Во время сильнейшего шторма мама привязала меня и себя к мачте, чтобы не смыло за борт. А вот брата смыло, за ним пришлось возвращаться! И в таких сложных походных условиях мама, страшная аккуратистка, умудрялась создать уют. Койки, которые на сленге называют «гробиками», у нас всегда были застелены чистейшим бельем, а в тарелках - вкусная еда, хотя при отсутствии холодильника и при наличии качки готовить непросто.
- А сами научились создавать уют в неблагоприятных условиях, когда поступили в МГУ и стали жить в общежитии?
Когда я поступила на журфак, мой индивидуализм не позволил мне жить в общежитии. Я получала повышенную стипендию, подрабатывала в фирме «Заря» то Снегурочкой, то мойщицей окон и снимала сначала комнаты, потом квартиры. В каких только не жила - и с клопами, и с тараканами… Но свой уголок старалась расчистить.
На первом или втором курсе я снимала на окраине Москвы крошечную комнату с кроваткой и с бюро вместо письменного стола. Мне было очень неуютно там, но я придумала, как исправить положение: накрыла журнальный столик старинным павловопосадским платком, который мне подарила бабушка, и прикрепила вырезанную из журнала «Юный художник» репродукцию «Охотников на снегу» Брейгеля Старшего - мою любимую картину любимого художника. Денег было мало, но я покупала одно большое желтое яблоко голден и клала его рядом с картиной. Засыпая, любовалась натюрмортом: замечательный платок, чудесная картина и красивое яблоко. На пятый-шестой день оно скукоживалось, я его съедала и покупала новое. Мне нужен свой уголок, и я всегда найду способ сделать его удобным и уютным. Наверное, поэтому я и стала заниматься интерьерами.
- Представляю, как вы развернулись, купив свою квартиру!
Моя первая квартира была однокомнатная, на первом этаже, но отремонтировала я ее по тем временам очень стильно. Белые стены, минимум мебели, а вдоль пустой стены я поставила на пол десять горшочков с цикламенами. Внизу стояли яркие цветы, а над ними висели картины знакомых художников - было красиво. Когда мы с Сашей (муж Наталии, известный историк литературы Александр Галушкин. Умер в прошлом году. - Прим. «ТН») поженились, купили двушку, но тоже на первом этаже. Там основной задачей было использовать каждый сантиметр для книжных стеллажей и полок.
В обеих квартирах преобразования не потребовали слишком уж больших усилий и денег. Но, чтобы их сделать, надо было сесть, подумать, включить фантазию… Из двухкомнатной мы лет пятнадцать назад переехали в нынешнюю, расселив коммуналку. Ничего сильно не меняли, чтобы сохранить ауру места. Ведь бывает, что интерьер удачный, но не для этого дома - и возникает дисгармония. Глупо делать в старом доме с потолками, украшенными лепниной, минималистический интерьер или в панельной пятиэтажке - псевдоампир.
- Я всех героев «Идеального ремонта» полюбила за время работы, и думаю, что они
ко мне тоже хорошо относятся (на съемках программы у Лолиты Милявской)
- Чего еще делать не стоит? Какие ошибки люди совершают чаще всего во время ремонта?
Люди часто затевают неподъемный ремонт. Их первая ошибка - переоценка своих сил, а вторая - неверное представление о необходимом.
- Это как?
Предположим, у вас есть бюджет на две пары зимних сапог. Надо представить свой образ жизни, свою работу, способ передвижения по городу, не забыть про климат. Будет ошибкой купить две пары сапог на высокой шпильке. И две пары валенок или угг тоже. Наверное, стоит обзавестись одной парой сапог на шпильке - для выхода в свет, и одной - на низком устойчивом каблуке, чтобы ходить по снегу и грязи. Так и с ремонтом: надо помнить о своем бюджете и образе жизни и не пытаться сделать все самое красивое или остромодное. Лучше учитывать основные тенденции, но адаптировать их, чтобы было удобно и приятно тебе самому. Я не сторонник перфекционизма: он мучает людей, губит их нервы.
- Вы понимаете это, глядя на ситуацию со стороны. А когда дело касается лично вас?
В моей квартире стены кривые - и я не думаю, что их нужно выравнивать. Ну, немножко «закосила» стена - так у нас испокон веков все стены «закашивают». И паркет очень старый, скрипит. У меня есть деньги на новый, да и старый не слишком дорого отциклевать, но мне его жалко трогать - я думаю: пусть еще поскрипит старичок.
В моем доме не так много дорогих вещей. Часть я купила за совсем небольшие деньги на блошиных рынках в Измайлово или заграницей. Светильник в столовой в прошлой жизни был дворовым фонарем и висел над крыльцом итальянского дома - его привезла из поездки моя подруга. Круглый стол, который под ним стоит, мы с мужем нашли на помойке. Это крепкий советский раскладной стол. Конечно, на нем есть царапины и зазубрины, но под скатертью их не видно. А диванчик возле стола - на самом деле бельгийская садовая скамья, купленная на распродаже. Чтобы подчеркнуть фактуру дерева, мы с Сашей натерли его подсолнечным маслом - тогда у нас было только оно, специальные средства еще не продавались. Стулья, пожалуй, самая дорогая мебель в доме, но и их я купила со скидкой. Диванчик в гостиной был приобретен в ИКЕА и обит темным бархатом - после чего он смотрится по-другому. В прихожей стоит замечательное старинное кресло, которое мне подарили друзья - антиквар и архитектор. Когда его реставрировали, нашли клад.
- Я была уверена, что клады в стульях только у Ильфа и Петрова бывают!
Как видите, не только. «Клад» - советские 25-рублевые купюры и газету 1968 года, в которую они были завернуты, - реставратор выложил под прозрачным пластиком на задней стороне спинки кресла. В роли журнальных столиков у меня выступают седло для езды на слоне и старый сундук. Седло привезла из Индии подруга. Американский дорожный сундук пылился на чердаке старого дома, где снимала офис редакция журнала «Мезонин». Его нашли рабочие, делавшие ремонт, и хотели выбросить на помойку, но я его забрала и помыла. Видимо, брошенные, забытые старые вещи тянутся к таким людям, как я, которые всегда готовы их взять на постой.
- Пока мы не ушли далеко от редакции «Мезонина», хотела спросить: почему вы, окончив факультет журналистики, стали писать о живописи, а потом об интерьерах?
Вначале я писала о литературе: я окончила кафедру литературной критики. Мы с мужем вместе учились у выдающегося литературоведа Галины Андреевны Белой, но муж всю жизнь занимался историей литературы, а я после университета пошла корреспондентом на так называемую беременную ставку в газету «Литературная Россия». Оттуда мне пришлось уйти из-за своих взглядов. Тогда начали публиковать «Жизнь и судьбу» Василия Гроссмана, и я напечатала в газете дневники Гроссмана и еще не издававшиеся на тот момент стихи Галича. А потом интервью с ректором Историко-архивного института Афанасьевым, в котором он говорил в числе прочего о негативной роли коммунистической партии в судьбе страны.
Через некоторое время после выхода этих статей я шла зимой по Тверскому бульвару - а вдоль него тогда стояли щиты, на которых вывешивали свежие выпуски газеты «Правда», - и в очередном выпуске «Правды» с правой стороны увидела колонку, в которой разгромили и заклеймили мои публикации! Шагая мимо щитов, я понимала, что уволена. Но началась перестройка, так что это было не очень страшно. Я подумала: уволили - ну и черт с ними. Ушла в более свободную «Литературную газету», а оттуда через год в «Огонек», где стала заниматься цветными вкладками в отделе искусств. И уже потом - в «Домовой», писать об интерьерах. А через несколько лет меня и мою подругу Анну Фадееву пригласили делать первый в России журнал об интерьерах.
На съемках программы у Алисы Фрейндлих.
Слева от актрисы - ее внучка Аня, справа - дочь Варвара
- Тяжело оказалось делать свой журнал, да еще быть первопроходцем?
Разумеется. Это же не только творческий процесс, но и организационный. За время, что выходит «Мезонин», было три кризиса, и всякий раз нужно сохранить журнал и сотрудников, где-то пойти на компромиссы, где-то поджаться, где-то, наоборот, сделать неожиданный рывок - веселый и наглый. Я помню каждого человека, которого мне пришлось уволить! Первый номер журнала вышел в августе 1998 года - как раз в те дни, когда бабахнул кризис. А у нас была веселая красивая обложка с крупным заголовком: «Осень, жизнь удалась!» В киосках и магазинах лежал наш жизнерадостный журнал, а меня через два дня на третий увозили в больницу с сердечным приступом. Я работала, работала, потом приходила домой и рыдала, рыдала, пока не становилось плохо. Но прорвались же.
У «Идеального ремонта» на Первом канале аудитория гораздо шире, чем у журнала. Что в вашей жизни изменилось, когда вы начали вести телепрограмму?
Стала красить ногти красным лаком. Поняла, что руки часто оказываются в кадре: я постоянно что-то показываю, и значит, надо сделать на них акцент.
- Я думала, вы расскажете, как вас стали узнавать на улице…
Да, это бывает смешно. Программа снимается не только в студии, мы делаем сюжеты в разных странах на всяческих блошиных рынках. И вот полдня снимаешь материал в Стамбуле, на базаре, роешься в завалах и ищешь ковры. Жара, усталость, голод. Видишь, что за углом продают арбузы кусками, бежишь к лотку вся в пыли, грим течет, передатчик болтается - а продавцы тебе русским языком говорят: «Ой, вы Наташа Барбье! А мы из Казахстана, мы так любим вашу передачу». Или тащишь из супермаркета пакеты с едой - причем тот, что с мясом, порвался, и из него капает, - а кто-то просит автограф. Я тогда чуть сумки от удивления не уронила. С одной стороны, приятно и трогательно, когда говорят, что смотрят твою программу, а с другой - меня не возбуждает узнаваемость, без нее проще и свободнее. Не представляю, как живут герои нашей программы - их-то узнают в сто раз чаще.
- За два года ее существования вы сделали ремонт десяткам звезд. Подружились с кем-нибудь из них?
Я всех героев «Идеального ремонта» полюбила за время работы, и думаю, что они ко мне тоже хорошо относятся. У меня сложились славные отношения с Валентиной Титовой, Ларисой Голубкиной, общаюсь с Аленой Свиридовой. Несколько раз мы ездили в гости к Этушам: за время съемок моя команда с ними подружилась. Анна Николаевна Шатилова встречала нас как родных и угощала пирогами и чаем. Это было не только приятно, но и действительно нужно: мы в день снимаем несколько сюжетов, к вечеру я порой от голода на ногах не стою. И к Шатиловой приехали вечером, голодными и уставшими, но за время съемок ее сюжета отдохнули.
Иногда героям программы приходится включать актерские способности. Один раз не успели повесить люстру, которую надо было долго собирать, а отложить съемки невозможно. Выкрутились. Я говорила, показывая на потолок: «Какая у вас теперь чудесная хрустальная люстра!» И Лолита Милявская, глядя на крюк в потолке, ахала: «Боже, какая красота!» А красота лежала в углу - потом оператор снимал ее отдельно.
Мне тоже приходится играть. Мы сделали гостиную для Инны Макаровой и Натальи Бондарчук в загородном доме - начали проект осенью, а заканчивали зимой. В той части дома, где шел ремонт, никто не жил, и к съемкам ее не протопили. Холод был зверский, но мне надо было сниматься в платьице. Я говорю: «Как у вас прекрасно, уютно!» Рассказываю, как мы что сделали, а за мной горит камин, и я с каждой фразой придвигаюсь к нему ближе, потом кладу на камин одну ногу, меняю ногу - а лицо воодушевленное!
Или снимаем финал у Зинаиды Кириенко, я что-то рассказываю на камеру, и вдруг раздается страшный грохот - какой-то очень тяжелый и наверняка ценный предмет падает за моей спиной. Но я, не оборачиваясь и не меняясь в лице, говорю: «Продолжаем работать». Оказалось, это монитор упал. Такие происшествия держат в тонусе. Как и вся работа на «Идеальном ремонте»: мне бывает нужно вспомнить что-то из самых разных областей - про техники, стили мебели, национальные промыслы, текстиль, решить кучу вопросов из разных областей. Не расслабишься - и это здорово. Я дружу с сыном Натальи Петровны Бехтеревой Святославом Медведевым, директором Института мозга Академии наук, и от него узнала, что мы не стареем, если все время думаем и решаем какие-то задачи. Так что «Идеальный ремонт» - это не просто ремонт гостиных и кухонь звезд, но и в некотором роде постоянный «ремонт» меня самой.
Наташа Барбье
Настоящее имя: Наталия Троепольская
Семья: мать - Наталия Владимировна, преподаватель английского языка; отец - Владимир Борисович, капитан 2-го ранга в отставке
Образование: окончила факультет журналистики МГУ
Карьера: работала в газетах «Литературная Россия» и «Литературная газета», журналах «Огонек» и «Домовой». В 1998 году стала главным редактором первого в России журнала об интерьерах «Мезонин». Создала выставочные проекты «Неделя декора», «Неделя садов». Вела программу «Дом с мезонином» (Домашний). С 2013 года - ведущая программы «Идеальный ремонт» (Первый канал)
