Политическая программа монархической партии "самодержавная россия". Титул «Великий князь Всея Руси» в конце XV в.: трансформация раннефеодальной монархии в самодержавную Самодержавный монарх

Определение «самодержец», в отличие от определения «абсолютный монарх», было закреплено в официальном царском титуле. Титуловать себя самодержцами и ощущать свою власть самодержавной стали еще последние Рюриковичи. Идея самодержавной власти как власти полностью независимой от правителей других государств в России стала активно развиваться после освобождения от власти Орды и в процессе централизации объединенных русских земель.

В то время как для последних Рюриковичей самодержавный характер их власти являлся фактом, не подлежавшим сомнению, для первых Романовых, вступивших на престол в результате прекращения ранее царствующей династии и Смуты, самодержавность правления скорее была целью, которую необходимо достичь. Михаил Федорович – родоначальник новой династии титуловался самодержцем от случая к случаю, но так и не смог закрепить этой характеристики в своем титуле. Его претензии на статус самодержца мало чем превосходили аналогичные претензии государей периода Смуты. (Как известно, В. Шуйский в торжественных актах титуловался самодержцем.) Концепция самодержавной власти XVII в. имела ряд отличий по сравнению с представлениями о самодержавии периода Ивана Грозного. Важнейшее из них заключалось в том, что самодержавным монархом при первых Романовых мог считаться только государь, не дававший на себя ограничительной записи. Перед Рюриковичами такая проблема не могла возникнуть вовсе. В России XVI–XVII вв. ограничительная запись сочеталась с принятием царского венца не по праву наследования, а по решению Земского собора. Власть наследственного монарха признавалась полностью легитимной и сочетаемой с претензиями на самодержавность. Законность власти избранного монарха подвергалась сомнению, что служило поводом к ограничению его прав, а последнее, в свою очередь, не сочеталось с самодержавностью.

После того, как Романовы утвердились на Российском престоле в качестве общепризнанной в России и мире правящей династии, в царствование Алексея Михайловича фактически произошла реставрация российской самодержавной монархии. Алексей Михайлович своим указом 1654 г. окончательно закрепил в государевом титуле столь вожделенную формулу – самодержец. Самодержавность правления самого Алексея сомнению уже не подлежала.

Особенность трактовки самодержавной власти в третьей четверти XVII в. во многом заключалась в том, что это понятие вбирало в себя, интегрировало все существенные черты и характеристики, которыми на протяжении долгих лет наделяли царскую власть. Идея самодержавности фактически стала венцом представлений об идеальном государе допетровской Руси. Самодержавная царская власть трактовалась как совокупность следующих идей‑постулатов: идея о самодержавно‑монархическом способе правления как лучшей форме правления; идея о божественном происхождении монаршей власти; об идеальном православном монархе; о преемственности власти русских царей от византийских императоров и римских цезарей; о наследственной передачи власти в роде российских скипетродержавцев и др.

К концу правления Алексея Михайловича каждая из перечисленных идей наполнилась новыми содержательными чертами и тем самым трансформировала монархическую концепцию, сложившуюся ранее.

Идея божественного происхождения царской власти до XVII столетия была тесно связана с мыслью о том, что государь – носитель воли и власти Божьей. При этом жизнь и деятельность самого монарха трактовались как отречение от своей личной воли и осуществление служения Богу как послушания. Служба государю рассматривалась как способ служения Богу. После Смуты на протяжении XVII столетия идея служения Богу через службу государю постепенно трансформировалось в идею службы Богу и царю. Благодаря Смуте русский царь обрел некие личностные черты, не перестав быть при этом носителем воли и власти Божьей. Но теперь царская власть рассматривалась не столько как орудие воли Бога, но сам Бог – как источник силы царской власти. Эти изменения были тесно связаны с закреплением самодержавного характера русской монархии. Новая трактовка концепции богоданности царской власти способствовала становлению идеологии абсолютизма.

При усилении самодержавия при царе Алексее Михайловиче возникла угроза уподобления власти царя власти Божьей. В середине 1660‑х годов патриарх Никон обвинял государя в том, что тот «Божие имя и славу прекладывает на свою честь и славу и тем хулит имя Господне и славу Его». Окончательно снять данную проблему удалось только в царствование Федора Алексеевича.

Российский самодержец третьей четверти XVII столетия в представлениях современников и трактовке официальной идеологии представал как государь православный. В это время окончательно оформилась идея об идеальном православном монархе. Его непременными чертами были чинность, кротость, благообразность, милосердие, богобоязливость. Совокупность этих черт воплотилась в характеристике первых царей из династии Романовых, но исторически закрепилась за царем Алексеем – тишайший. Такой государь должен был осознавать и искуплять свою греховную человеческую природу, проявляя неустанную заботу о «сирых и убогих меньших людях», стремясь к «тишине» правления – миру с соседями. «Тишайшие государи» XVII в. стали неким противопоставлением грозному царю – Ивану IV, тирану, приведшему в конце XVI столетия страну к Смуте.

Однако в 70‑е годы XVII в. понимание образа идеального православного царя стало все более наполняться новыми чертами. Царь – защитник православной веры мыслился теперь как «крепкий над враги победитель» и «супостатом страшный одолитель». Государь‑богомолец уступал место царю‑воину. Разрушению прежних представлений во многом способствовал сам монарх: Алексей Михайлович лично командовал русскими войсками в русско‑польской кампании, поставил военное дело под свой строжайший контроль.

Важнейшую роль в трактовке российского самодержавия играла идея преемственности власти русских царей от византийских и римских императоров. Эта тенденция, восходящая к XV в., в XVII столетии выразилась в официальной формуле: князь Рюрик, прародитель Рюриковичей и их наследников Романовых, «восприял» свою власть от римского императора Августа, а царский венец российские самодержцы приняли от византийского императора Константина Мономаха при великом князе Владимире Всеволодовиче. Развитие идеи «Москва – третий Рим» должно было обеспечить главенствующую роль России в системе стран православного Востока, показать российского государя хранителем вселенского православия.

Наряду с идеей преемственности своей власти от Рюриковичей первые Романовы не меньшее значение придавали преемственности власти в роде самих Романовых. При этом первая идея была главенствующей в первой половине столетия, вторая – во второй. При вступлении на престол Михаила Федоровича и Алексея Михайловича было важно доказать, что в России произошло не столько становление новой династии, сколько восстановление прежней, так как именно в прекращении законной династии виделась основная причина Смуты и бед, постигших страну на стыке XVI и XVII столетий. «Чин поставления на царство» Алексея Михайловича и другие официальные документы объявляли Ивана Грозного – дедом царя Алексея. В грамоте к мощам митрополита Филиппа (Колычева) от 1652 г. молодой Алексей Михайлович замаливал грехи своего «деда» в надежде получить прощение и очистить от греха души всех Романовых как потомков Ивана IV.

В результате усиления самодержавия в правление Алексея законность занятия Романовыми престола перестала подвергаться сомнениям. Главная задача теперь состояла в том, чтобы обеспечить беспрепятственную передачу власти своим потомкам. Все большую роль стала играть церемония официального объявления подданным наследника по достижении им совершеннолетия (15 лет). Помимо этого царь Алексей стремился закрепить официальную роль наследника в системе государственного управления, издав ряд указов, согласно которым официальные документы должны были адресоваться не одному государю, а царю и царевичу. По ряду дел государственным служащим предписывалось обращаться только к царевичу, за ним оставалось право решить вопрос самостоятельно или обратиться с докладом к царю.

Несмотря на принятые меры, царь Алексей Михайлович и его сподвижники так и не смогли предотвратить кризиса престоло‑наследования последней четверти XVII столетия. По смерти царя оставались представители двух непримиримых кланов – Милославские и Нарышкины. Сын Марии Ильиничны Милославской (первой жены царя Алексея) царь Федор Алексеевич своими грамотами и указами запретил в официальных отписках на царское имя прибавлять имена его братьев. Среди последних наибольшую опасность мог представлять царевич Петр, сын царицы Натальи Кирилловны Нарышкиной (второй жены Алексея Михайловича), будущий император Петр I. Все усилия в итоге оказались тщетными: судьбу престола после смерти Федора Алексеевича не удалось решить мирным путем. В результате восстаний и кровопролития, гибели тех, кто составлял опору власти первых Романовых, был достигнут компромисс – царствование Ивана и Петра при регентстве Софьи.

Это форма правления сродни абсолютизму. Хотя в России само слово "самодержавие" в разные периоды истории имело отличия в толковании. Чаще всего его связывали с переводом греческого слова Αυτοκρατορία - "сам" (αὐτός) плюс "властвовать" (κρατέω). С наступлением Нового времени этим термином обозначается монархия неограниченная, "русская монархия", то есть - абсолютизм.

Историографы исследовали этот вопрос одновременно с установлением причин, по которым в нашей стране самодержавная монархия вылилась в эту всем известную форму правления. Ещё в XVI веке историки Москвы пытались объяснить, каким образом в стране появились "самодержательные" цари. Отведя эту роль русским самодержателям "под покровом старины", в далёкой древности они отыскали выведших родословное древо от кесаря римлян Августа наших первых правителей, которым такую власть даровала Византия. Самодержавная монархия утвердилась при Святом Владимире (Красное Солнышко) и Владимире Мономахе.

Первые упоминания

Впервые стали использовать это понятие относительно московских правителей при Иване Третьем, великом князе московском. Именно он начал титуловаться как господарь и самодержец всея Руси и Василий Тёмный назывались просто господарями всея Руси). Видимо Ивану Третьему это посоветовала его жена - Софья Палеолог, близкая родственница последнего императора Византии Константина XI. И действительно, с этой женитьбой появились основания притязать на преемственность наследия Восточного Римского (Ромейского) государства молодой Россией. Отсюда и пошла на Руси самодержавная монархия.

Получив независимость от ордынских ханов, Иван Третий перед другими государями теперь всегда сочетал эти два титула: царя и самодержца. Таким образом он подчёркивал собственный внешний суверенитет, то есть независимость от какого бы то ни было другого представителя власти. именовали себя точно так же, только, естественно, на греческом.

Это понятие до конца прояснил В. О. Ключевский: "Самодержавная монархия - это полная власть самодержца (автократа), который не зависит ни от одной из сторон внешней власти. Русский царь никому не платит дань и, таким образом, является сувереном".

С появлением на самодержавная монархия России значительно укрепилась, поскольку само понятие расширилось и теперь обозначало не только отношение к внешним сторонам правления, но и использовалось как неограниченная внутренняя власть, которая стала централизованной, уменьшив таким образом властные полномочия боярства.

Историко-политической доктриной Ключевского до сих пор пользуются специалисты в своих исследованиях, поскольку она наиболее методологически полно и широко трактует поставленный вопрос: почему Россия - самодержавная монархия. Даже Карамзин писал свою "Историю государства Российского", опираясь на видение исторической перспективы, унаследованное от историков XVI века.

Кавелин и Соловьёв

Однако лишь когда в исторических исследованиях появилась идея изучения развития всех сторон жизни всех слоёв общества, вопрос самодержавной монархии был поставлен методологически правильно. Впервые отметили такую необходимость К. Д. Кавелин и С. М. Соловьёв, определив главные моменты развития власти. Именно они прояснили, как происходило укрепление самодержавной монархии, обозначив этот процесс как вывод из формы родового быта в государственную единодержавную власть.

Например, на севере существовали особые условия политической жизни, при которых само существование образования было обязано только князьям. Южнее условия были несколько другими: распадался родовой быт, перейдя к государственности через вотчинность. Уже Андрей Боголюбский был неограниченным владельцем собственных имений. Это яркий тип вотчинника и полновластного хозяина. Именно тогда появились первые понятия о государе и подданстве, о самовластье и подручничестве.

Соловьёв в своих работах много написал о том, как происходило укрепление самодержавной монархии. Он указывает длинный ряд причин, которые вызвали появление единодержавия. Прежде всего, нужно отметить монгольское, византийское и прочие иноземные влияния. Объединению русских земель содействовали практически все классы населения: и земские люди, и бояре, и духовенство.

На северо-востоке появились новые крупные города, где господствовало вотчинное начало. Это тоже не могло не создать особых бытовых условий для появления самодержавной монархии в России. И, конечно, огромное значение имели личные качества правителей - московских князей.

За счёт раздробленности страна становилась особенно уязвимой. Войны и междоусобицы не прекращались. И во главе каждого войска практически всегда стоял князь. Они постепенно учились выходить из конфликтов посредством политических решений, успешно разрешая и свои планы. Именно они изменили историю, уничтожили монгольское иго, выстроили государство великое.

От Петра Первого

Самодержавная монархия - это абсолютная монархия. Но, несмотря на то, что уже во времена Петра Великого понятие русского самодержавия практически полностью отождествлялось с понятием европейского абсолютизма (сам термин этот у нас не прижился и не употреблялся никогда). Напротив, российская власть позиционировалась как православная самодержавная монархия. в Духовном регламенте уже в 1721 году написал, что власти самодержавной сам Бог повиноваться повелевает.

Когда появилось понятие суверенного государства, понятие самодержавия ещё более сузилось и обозначало только внутреннюю неограниченную власть, которая опиралась на её божественное происхождение (помазанник Божий). К суверенитету это уже переставало относиться, и последнее использование термина "самодержавие", которое подразумевало суверенитет, случилось при правлении Екатерины Великой.

Такое определение самодержавной монархии сохранялось до самого конца царского правления в России, то есть до февральской революции 1917 года: российский император был самодержцем, а государственный строй - самодержавием. Свержение самодержавной монархии в России в начале 20 века произошло по вполне понятным причинам: уже в XIX веке эту форму правления критики открыто называли властью самодуров и деспотов.

Чем же отличается самодержавие от абсолютизма? Когда между собой спорили западники и славянофилы ещё в начале XIX века, они выстроили несколько теорий, разводящих понятия самодержавия и абсолютизма. Остановимся подробнее.

Славянофилы противопоставляли раннее (допетровское) самодержавие с послепетровским. Последнее считали абсолютизмом бюрократического толка, вырожденной монархией. В то время как раннее самодержавие считали правильным, поскольку оно органически объединяло государя и народ.

Консерваторы (в том числе Л. Тихомиров) такое разделение не поддерживали, считая, что и послепетровская российская власть значительно отличается от абсолютизма. Умеренные либералы разделяли допетровское и послепетровское правление по принципу идейности: основа на божественности власти или на идее общего блага. В итоге, что такое самодержавная монархия, историки XIX века так и не определили, поскольку во мнениях не сошлись.

Костомаров, Леонтович и другие

У Н. И. Костомарова есть монография, где он попытался выявить соотношение понятий. Раннефеодальная и самодержавная монархия, по его мнению, развивались постепенно, но, в конце концов, получились полной заменой деспотизма орды. В XV веке, когда были уничтожены уделы, монархия уже должна была появиться. Причём власть была бы разделена между самодержцем и боярами.

Однако этого не случилось, но укрепилась самодержавная монархия. 11 класс подробно изучает этот период, но далеко не все школьники понимают, почему так произошло. У бояр отсутствовала сплочённость, они были слишком самонадеянны и эгоистичны. В таком случае очень легко прибрать власть к рукам сильному государю. Именно бояре упустили возможность создания конституционно-самодержавной монархии.

Профессор Ф. И. Леонтович нашёл массу заимствований, которые были внесены в политическую, общественную, административную жизнь русского государства из Ойратских уставов и Чингизовой Ясы. Монгольское право, как никакое другое, хорошо приживалось в русских законах. Это и положение, при котором государь является верховным собственником территории страны, это и закрепощение посадских и прикрепление крестьян, это и идея местничества и обязательной службы у служилого сословия, это и скопированные с монгольских палат московские приказы, и ещё очень и очень многое. Эти воззрения разделили Энгельман, Загоскин, Сергеевич и некоторые другие. А вот Забелин, Бестужев-Рюмин, Владимирский-Буданов, Соловьёв и ещё многие профессора по монгольскому игу такого значения не придавали, но выдвинули совершенно иные созидательные элементы на первый план.

По воле народа

Северо-восточная Русь объединилась под московским единодержавием благодаря тесному народному единству, которое стремилось мирно развивать свои промыслы. При правлении князей Юрьевичей посад даже вступил в борьбу с боярской дружинной силой и победил. Далее иго нарушило образовавшийся было правильный ход событий на пути объединения, а потом московские князья сделали очень правильный шаг, устроив народный завет о тишине и земском мире. Именно поэтому они и смогли оказаться во главе Руси, стремившейся к объединению.

Однако самодержавная монархия образовалась далеко не сразу. Народу было почти безразлично, что там творится в теремах княжеских, даже о правах своих и каких-либо вольностях народ не думал. Он находился в постоянных заботах о безопасности от сильных мира сего и о хлебе насущном.

Бояре долго играли решающую роль во власти. Однако Ивану Третьему на помощь пришли греки с итальянцами. Только с их подсказками царское самодержавие получило свою окончательную форму так скоро. Боярство - сила крамольная. Она ни народ, ни князя слушать не хотела, более того - земскому миру и тишине это был первый враг.

Таким образом заклеймили русских аристократов Костомаров и Леонтович. Однако немного позже историки это мнение оспорили. Бояре, по мнению Сергеевича и Ключевского, врагами объединения Руси вовсе не были. Напротив, они всеми силами помогали это сделать московским князьям. И Ключевский говорит о том, что неограниченного самодержавия на Руси в ту пору не было. Это была монархически-боярская власть. Случались даже столкновения монархов со своей аристократией, были попытки со стороны бояр полномочия московских властителей несколько ограничить.

Только в 1940 году прошла первая дискуссия в Академии наук, посвящённая вопросу определения государственного строя, который предшествовал абсолютной монархии Петра Великого. А ровно через 10 лет проблемы абсолютизма обсуждались в МГУ, на его историческом факультете. Обе дискуссии показали полную несхожесть в позициях историков. Специалистами по государству и праву понятия абсолютизма и самодержавия вообще не разделялись. Историки же различие видели и чаще всего эти понятия противопоставляли. И что значит самодержавная монархия для России сама по себе, учёные так и не договорились.

К разным периодам нашей истории они применяли одно и то же понятие с разным содержанием. Вторая половина XV века - окончание от золотоордынского хана, и только свергнувший татаро-монгольское иго Иван Третий назывался первым настоящим самодержцем. Первая четверть XVI века - самодержавие трактуется как единодержавие после ликвидации суверенных княжеств. И только при Иване Грозном, по мнению историков, самодержавие получает неограниченную власть государя, то есть неограниченную, самодержавную монархию, и даже сословно-представительная компонента монархии никак не противоречила неограниченности власти самодержца.

Феномен

Следующая дискуссия возникла в самом конце 1960-х годов. Она поставила на повестку вопрос о форме неограниченной монархии: не является ли она особой разновидностью абсолютной монархии, свойственной только нашему региону? Было установлено по ходу дискуссии, что по сравнению с европейским абсолютизмом наше самодержавие имело несколько характерных особенностей. Социальная опора - только дворянство, в то время как на западе монархи уже более опирались на появившийся класс буржуазии. Над правовыми методами управления господствовали неправовые, то есть личной волей монарх был наделён гораздо большей. Были мнения, что русское самодержавие является вариантом восточной деспотии. Словом, за 4 года, вплоть до 1972-го, термин "абсолютизм" определён не был.

Позже А. И. Фурсовым было предложено рассматривать в русском самодержавии феномен, который аналога в мировой истории не имеет. Отличия от восточной монархии слишком значительны: это ограничение традициями, ритуалами, обычаями и законом, не свойственные правителям на Руси. От западных их ничуть не меньше: власть даже самая абсолютная там ограничивалась правом, и даже если король имел право поменять закон, то он всё равно должен был закону подчиняться - пусть изменённому.

А на Руси было иначе. Русские самодержцы всегда стояли над законом, они могли требовать от других подчинения ему, но сами имели право уклоняться от следования, какой бы то ни было, букве закона. Однако самодержавная монархия развивалась и приобретала всё более европейские черты.

Конец XIX века

Теперь венценосные потомки самодержца Петра Великого были уже гораздо сильнее ограничены в своих действиях. Сложилась управленческая традиция, считавшаяся с факторами общественного мнения и определёнными законоположениями, которые касались не только области прерогатив династических, но и общего гражданского права. Монархом мог быть только православный из династии Романовых, состоящий в равнородном браке. Правитель был обязан по закону 1797 года при вступлении на престол назначить наследника.

Ограничивали самодержца и управленческая технология, и порядок издания законов. Отмена его распоряжений требовала особого законодательного акта. Царь не мог лишать жизни, имущества, чести, сословных привилегий. Он не имел права вводить новые налоги. Даже не мог никого облагодетельствовать просто так. Для всего необходимо было письменное распоряжение, которое оформлялось особым образом. Устное распоряжение монарха законом не являлось.

Имперская судьба

Вовсе не царь-модернизатор Пётр Великий, титуловавший Россию империей, сделал её таковой. По своей сути империей Россия стала гораздо раньше и, по мнению многих ученых, продолжает ею оставаться. Это продукт сложного и длительного исторического процесса, когда происходило становление, выживание, укрепление государства.

Имперская судьба нашей страны принципиально отличается от других. В общепринятом смысле Россия колониальной державой не являлась. Экспансия территорий происходила, но она не была мотивирована, как у западных стран, экономическими или финансовыми устремлениями, поисками рынков сбыта и сырья. Она не делила свои территории на колонии и метрополию. Напротив, экономические показатели практически всех "колоний" были гораздо выше, чем у исторического центра. Образование и медицина были всюду одинаковы. Здесь уместно вспомнить 1948 год, когда англичане покидали Индию, оставив там менее 1% грамотных аборигенов, причём не образованных, а просто знающих буквы.

Территориальную экспансию всегда диктовали безопасность и стратегические интересы - вот где главные факторы возникновения Российской империи. Причём войны происходили очень редко за обретение территорий. Всегда существовал натиск извне, да и теперь ещё существует. Статистика говорит, что в 16 веке мы воевали 43 года, в 17 - уже 48, а в 18 - все 56. XIX век был практически мирным - только 30 лет провела Россия на поле брани. На западе мы всегда воевали либо как союзники, вникая в чужие "семейные ссоры", либо отражали агрессию с запада. Ни на кого первыми не нападали никогда. Видимо сам факт появления таких огромных территорий, вне зависимости от средств, путей, причин формирования нашего государства, будет неизбежно и постоянно порождать проблемы, поскольку здесь говорит сама природа имперского существования.

Заложница истории

Если исследовать жизнь любой империи, обнаружатся сложные соотношения во взаимодействии и противодействии центростремительных и центробежных сил. В сильном государстве эти факторы минимальны. В России монархическая власть неизменно выступала как носитель, выразитель и реализатор только центростремительного начала. Отсюда и её политические прерогативы с вечным вопросом о стабильности имперской конструкции. Сама природа русского имперства не могла не препятствовать развитию региональной автономизации и полицентризма. И сама история сделала монархическую Россию своей заложницей.

Конституционно-самодержавная монархия была у нас невозможна лишь потому, что царская власть имела на то сакральное право, да и цари не были первыми среди равных - им равных не было. Они венчались с правлением, и это был мистический брак с целой огромной страной. Царские порфиры излучали свет небес. Для начала XX века в России самодержавная монархия не являлась архаикой даже отчасти. И сегодня такие настроения живы (вспомним Наталью "Няшу" Поклонскую). Это у нас в крови.

Либерально-правовой дух неизбежно сталкивается с религиозным мировоззрением, которое награждает самодержца особым ореолом, и ни один из прочих смертных никогда такого не удостоится. Все попытки реформировать верховную власть терпят поражение. Религиозный авторитет побеждает. Во всяком случае, к началу XX века от универсальности правового государства Россия была гораздо дальше, чем теперь.

Оригинал взят у witeman в Самодержавие vs монархия.

Предисловие.
Говоря о русской империи и империи вообще, нельзя обойти стороной принципиальный вопрос о самодержавии, абсолютно темный для большинства, ложно ассоциирующего самодержавие с абсолютной монархией.

5 лет назад на Русском обозревателе была опубликована статья Е.С.Холмогорова "Ctrl+Alt+Del, или Даешь самодержавие!" . Интересна не только сама статья, но и развернувшееся обсуждение. Я давно уже использую сайт Русобра только как источник архивных материалов, но что-то смотрю в этом году он совсем захирел. Как бы не лишиться его совсем.:(Потому считаю целесообразным кое-что вынести.
В целях облегчения восприятия постараюсь выделить основные, на мой взгляд, тезисы статьи и дискуссии. Итак, тезисы и их расшифровка у Холмогорова:

Самодержавие не тождественно монархии, не сводится к ней. Понятие самодержавия и шире, и основательней понятия монархии.

Историческая русская монархия является формой осуществления самодержавной верховной власти, а не наоборот.

Самодержавие, самодержавная власть связаны с монархией отношением принадлежности, а не тождества.

Принцип самодержавия — это принцип русской национальной суверенной власти, который может быть осуществлен в многообразии политических форм — демократической, аристократической, монархической или «смешанной». Лишь бы эти формы были наполнены чистым смыслом русской власти. В отсутствие монархии принцип самодержавия не теряет своего смысла. Посмотрим же, в чем состоит этот смысл.

1. Самодержавие как безусловный суверенитет.
"«Какоже и самодержец наречется, аще не сам стоит», — отвечал Грозный Курбскому. А польскому королю Сигизмунду Августу он же писал: «Наших великих государей всякое царское самодержавиество не как ваше убогое королевство; ибо великим государям не указывает никто, а тебе твои панове как хотят, так и указывают». Мотив самостояния власти, несвязанности чьей-либо волей и чьим-либо поручением для русской политической идеологии времен Грозного царя оказывается центральным.

«Вольное царское самодержавство николе непременно, а на государстве никем не посажены и не обдержимы, но от всемогущия Божия десницы на своих государствах самодержствуют и никто же ин им чем не может указа учинити и вольны добрых жаловати и лихих казнити», — отвечали в эпоху Ливонской войны русские бояре на подметную грамоту польского короля Сигизмунда Августа, пытавшегося соблазнить русских государевых людей польскими шляхетскими вольностями.

В формулировке Бодена, тот, «кто получает приказы от императора или папы — не суверенен». То есть самодержавие понималось и исторически мыслилось как русское наименование суверенной власти, не имеющей оснований в какой-либо другой власти, но только в самой себе. Другими словами, это генетическая формула государственности и происхождения её полномочий.

усское самодержавие с самого начала мыслило себя как специфический политический организм. Его история начинается с отказа от признания какого-либо внешнего «поручения» русской власти со стороны внешних сил (Византии, Орды или каких-то еще), или же со стороны сил внутренних, аристократии и боярства, народа или даже Церкви. Самодержавная власть рассматривалась русскими как богопоставленная и саморожденная. Не случайно генетическим мифом начального русского самодержавия стал миф о брате Августа Кесаря Прусе, потомки которого Рюриковичи издревле правили на Руси.

Вопреки широко распространенному представлению, этот генетический миф не столько подчеркивал «преемственность» русской власти от Рима и Византии, сколько её отрицал, устанавливая русскую власть в качестве самостоятельного государственного начала, находящегося с государственностью римской не в детских или внучатых, а в братских отношениях.

Когда знаменитому учению о «Третьем Риме» приписывается идея «византийского наследства» и тем более концепция «перехода царства» от Первого Рима через Второй к Третьему, это выдает недостаточное знакомство с первоисточниками. Никакой идеи «наследственности» у инока Филофея нет, есть идея «собирания» всех христианских царств, разрушенных по тем или иным причинам, в единое царство.

Самодержавие мыслится в русской политической концепции, таким образом, как идея полностью самостоятельного, «автохтонного» зарождения русской государственности, которая не связана ни с какой внешней мировой системой, не может принимать от нее никаких указаний и не имеет перед ней никаких обязательств. То же касается и внутренней политической системы, — она не связана некими внешними по отношению к ней принципами, например, принципами аристократического права. Она не порождается и не ограничивается чьими-то «правами», но проявляется как закон, суд и милость по заповедям Божиим. Тем самым русская самодержавная государственность полагается не конституцией, то есть, опять же, системой внешних по отношению к государству, формирующих её правил и ограничений, а фактом, самой наличностью своего существования, «держанием».
Самодержавие как способ существования русской государственности означает прежде всего самоучрежденность русского государства.

2. Самодержавие как способ политического существования

Однако если бы русская концепция самодержавия ограничивалась бы понятием суверенитета, она не была бы настолько своеобразной, настолько магнетической, как в действительности. В ней не было бы некоего таинственного, мистериального начала, которое ощущает каждый, кто соприкасается с идеей самодержавия.
Власть дается от Бога многим, а в каком-то смысле и всем народам.

Мистичность, уникальное своеобразие идеи в другом, в понимании самодержавия как исторического способа существования русского государства и русской нации в их нерасторжимом целом.

«Русский царь ни от кого не получает и не получил своей власти; русские цари и князья объединили разрозненные племена и организовали то русское государство, под сенью которого сложился русский народ, и прежде чем русский народ почувствовал себя политическим телом, во главе его уже стояли русские цари, сильные созданным ими государством и организованными ими общественными силами. Русские цари возникли с русским царством, воспитавшим русский народ к сознанию своего единства. Власть русского царя — власть самодержавная, то есть власть самородная, не полученная извне, не дарованная другой властью. Основанием этой власти служит не какой-нибудь юридический акт, не какое-нибудь законоположение, а все историческое прошедшее русского народа».
Самодержавие начинается там, где кончается идея государственности и идея «власти вообще» и начинается тот своеобразный исторический способ осуществления государственного и властного начала, который характерен для русской истории. Самодержавие начинается там, где кончаются «князья вообще», и им приходят на смену Александр Невский, Иван Калита, Дмитрий Донской, Иван III и Иван Грозный, Михаил Романов и Петр Великий, Павел I и Александр III. Самодержавие — это исторически состоявшаяся и состоятельная государственность России.

Принцип самодержавия, таким образом, основан не только на принципе независимости от какой-то иной власти, но и на идее произошедшего в ходе длительной исторической работы русского государства и русского народа соединения огромных сил и полномочий в одном источнике, в одном государственном принципе. Самодержавие в России — больше, чем независимость и больше, чем монархия, это сама русская государственность в её историческом осуществлении, в полноте ее традиции и многообразном влиянии на всю народную жизнь.

3. Монархизм является только частной формой осуществления русского самодержавия. Формой первой исторически и наиболее зрелой, полной в её фактическом осуществлении.
(Тут концепция Холмогорова пересекается но не совпадает с формулой, прописанной в Основах социальной концепции РПЦ , гласящей, что по вере нашей даётся "Судейство" (власть авторитета, легализованная Богом, держащаяся на авторитете), по маловерию - монархия (власть авторитета, легализованная Богом, держащаяся на авторитете и принуждении), по безверию - демократия (власть без авторитета, держащаяся на принуждении, легализованном формальными процедурами).

4. Сравнение с византийской монархией:
"Русская идея самодержавия в этом смысле была вполне оригинальной, в этом отношении значительно превосходящей византийскую концепцию власти василевса как автократора. Уже то, что русский язык выбрал термин «самодержавие» вместо напрашивающегося «самовластие», много говорит о разнице двух концепций.

Понятие автократии несло на себе груз римских, еще республиканских идей. Оно предполагало самостоятельность и даже самовольство лишь в осуществлении власти, но не в её происхождении. Власть автократора ближе не к монархии, а к диктатуре, то есть является властью, порученной ему «сенатом и народом». А более содержательной является другая ипостась византийской власти, власть «Василевса Ромеев», то есть политического главы всего «христианского народа», в котором Церковь была отождествлена с ромейским гражданством как с политическим телом. Как верно заметил в своем исследовании монархической государственности Л.А.Тихомиров, вместо развития государственного политического и социального организма ромеи пошли по пути административной функционализации Церкви."

5. Сравнение с диктатурой:
"Национальное самодержавие не может и не должно быть подменяемо диктатурой, то есть внеисторической властью одного лица, упрощающей разнородность нации до демократической однородности. Диктатуру и демократию не случайно еще Платон считал ближайшими родственниками, поскольку в основе диктатуры — никак не видоизмененная власть количественной суммы избирателей, но только доведенных до единственного числа одного полномочного избирателя. Это демократическая, простроенная снизу власть, в которой лишь один волеизъявитель обладает правом голоса.

Напротив, национальное самодержавие должно отказываться и от демократического, и от диктаторского самоупрощения." (простим ему тут злоупотребление своим любимым термином "национальная", который в данном случае вообще возможно опустить:)).

А что же такое европейская монархия?
Раннефеодальная монархия - В условиях военной демократии князь (король), опираясь на дружину, из выборного военачальника превращается в главу государства и начинает передавать верховную власть по наследству. Он начинает назначать должностных лиц (графов, «мужей») в качестве своих наместников в округах (в городских центрах союзов племён), позднее наместники монарха заменяют собой и выборных должностных лиц более низких уровней (сотников).

С ростом территории государства, ростом бюрократического аппарата, разветвлением правящей династии происходит политическая децентрализация, на утверждение той или иной кандидатуры на монаршем престоле начинают влиять крупные феодалы. Верховная власть становится номинальной.

На следующем этапе, при полном развитии слоя мелких феодалов на местах и городского сословия, глава государства в союзе с ними получает возможность ущемить права крупных феодалов, территориально увеличить свой домен и начать процесс централизации государства, вновь сделать свою власть реальной и наследственной.

Вотчинная монархия — монархия, при которой верховная власть вновь становится реальной и порядок её передачи перестаёт зависеть от воли крупных феодалов, в борьбе с которыми монарх вступает в союз с рыцарством и третьим сословием и начинает процесс государственной централизации.
Сословно-представительная монархия — монархия, при которой власть монарха ограничена не только представителями его вассалов, как при вотчинной монархии, но и представителями третьего сословия. Впоследствии, с переходом к наёмной армии и ликвидацией уделов, преобразуется в абсолютную монархию.
Абсолютная монархия — монархия, при которой продолжают существовать сословные привилегии, однако, не существует феодальных владений, вассально-ленной системы и в некоторых случаях (Англия, Франция) отсутствует крепостное право.

Попробуйте найти в самодержавии хоть что-нибудь из вышеперечисленного.
Тов. Шпенглер написал режущую наш слух фразу, но простим ему, как немцу: "Примитивный московский царизм - это единственная форма, которая впору русскости еще и сегодня, однако в Петербурге он был фальсифицирован в династическую форму Западной Европы ."

Беда в том, что попытки теоретического осмысления и обснования русского самодержавия, начатые Иваном Грозным, не получили дальнейшего продолжения при Романовых. И русская монархия, оставаясь самодержавием по сути, пыталась выглядеть как монархия европейская, не являвшаяся самодержавием никогда. В результате, всякое "теоретическое обоснование" самодержавия в рамках европейской традиции выглядело фальшивым, а само самодержавие - чужеродным варварством для всякого европейца.
Сакральность власти, в какой-то степени, была и у французского короля, но эта сакральность не была абсолютной, она исходила даже не от Бога, а от папы, от признания другими европейскими монархами. Включение России в европейскую политику требовало признания русского самодержца другими европейскими монархами, следовательно, уже объективно ограничивало самодержавность.

Абсолютная монархия сословна, и фактически власть абсолютного монарха делегируется ему высшим дворянством. Таким образом, европейская абсолютная монархия может считаться предельной формой сословной демократии . В то время как самодержавие не имеет своим источником ни одну из возможных демократических процедур. И европеец вообще не может себе этого представить. Сакральность тут ни при чем.

Для европейцев вовсе не всякая монархия ассоциировалась с тиранией. Гегель даже идеализировал абсолютную германскую монархию. Но самодержавие действительно для них всегда было тождественно тирании. И не только самодержавная монархия, но любой русский способ правления, в котором самодержавие неизбежно проявляется.

Самодержавие - это не высшая степень абсолютизма и единовластия. Можно быть самодержавным никого не казня и советуясь со всеми. Но Самодержавность предполагает и собственные институты, о которых мы имеем достаточно смутное представление, и свой механизм функционирования, который нам вообще практически неизвестен.

Могу лишь предполагать, что устойчивое Самодержавие нуждается в постоянном утверждении и подтверждении своей "настоящести". Именно этот фактор сгубил Годунова, Лжедмитрия, Шуйского и прочих претендентов на роль Самодержца. И в этом смысле настоящее Самодержавие закончилось на Иване Грозном. Романовы держались уже на потребности в самодержавии, но испытывали явный дефицит уверенности в своей "настоящести" . После Петра I у нас вообще не было настоящего Самодержавия и самодержцев, которые могли бы сказать, подобно Ивану Грозному, обращаясь к дворянам, что "моя власть не от вас, холопы". После Петра у нас уже "Самодержавие, ограниченное цареубийством", что на самом деле является лишь формой с весьма ограниченным содержанием.
Мы сейчас, к примеру, в принципе не можем понять, как это в 15 веке князья Шуйские 2 раза брали Москву и свергали Василия II Тёмного, заточали его в темницу, ослепляли, и оба раза вынуждены были уходить, а Василий возвращался на царство. Разве можно такое представить в послепетровском 18 веке? А всё дело в том, что нельзя стать Самодержцем, если у народа нет веры в то, что царь - "настоящий". Эту ситуацию в европейских терминах "демократии" совершенно невозможно понять и объяснить.
При Самодержавии царь(монарх, президент, генсек) несёт ответственность только перед Богом, а потому никто из смертных не может на него "свалить" никакой ответственности. Царь - не одинокий герой, он опирается на Веру народа. Без Веры Самодержавие невозможно. Слом самодержавия всегда сопровождается кризисом веры и всегда приводит к тяжелейшему кризису всего государства.

С точки зрения политических институтов большевизма Сталинский режим - лишь временная концентрация власти в руках лидера одной из властных группировок в критической ситуации. Как только ситуация слегка нормализовалась, так произошла быстрая либерализация режима, в которой все группировки получили гораздо больше прав, в рамках существующей системы.
Сталинский режим - лишь демократия, адаптированная к условиям острой потребности в самодержавии.:)
Как только позволили обстоятельства, демократия опять начала своё разрушительное действие.

Но, с точки зрения восприятия власти народом, отношения "Сталин-народ" (равно как и сегодня "Путин-народ") очень быстро приняли привычную, исторически понятную и выверенную форму "самодержец-народ". И потому последовавшее вполне логичное, с точки зрения сложившейся верхушечной политической системы, "развенчание культа личности" было воспринято народом как новый слом самодержавия и привело к летальному кризису коммунистической веры.

Император Всероссийский , Императрица Всероссийская (рус. дореф. Императоръ Всероссійскій , Императрица Всероссійская ) - титул монарха Российской империи с 1721 по 1917 год.

Энциклопедичный YouTube

1 / 5
Титул Императора Всероссийского был введён при Петре I . После победы в Северной войне и подписании Ништадтского мирного договора в сентябре 1721 году Сенат и Синод решили преподнести Петру титул Императора Всероссийского со следующей формулировкой: «как обыкновенно от римского сената за знатные дела императоров их такие титулы публично им в дар приношены и на статутах для памяти в вечные роды подписываны » .
Тем же актом Основные законы были дополнены положениями, «точнее разграничивающими область принадлежащей нам нераздельно власти верховного государственного управления от власти законодательной», описывающими полномочия монарха (ранее в этом не было необходимости ввиду неограниченного характера императорской власти, см. выше). Законодательную власть император теперь осуществлял «в единении с Государственным Советом и Государственною Думою» (ст. 7). Он утверждал законы, и без его утверждения никакой закон не мог иметь своего совершения (ст. 9); за императором закреплялось право законодательной инициативы - в отношении всех законов и исключительное в отношении пересмотра Основных законов (ст. 8). Исполнительная власть в стране («Власть управления во всем её объёме») всецело принадлежала императору, при этом в «верховном управлении» глава государства осуществлял её непосредственно, а в делах «управления подчиненного» определённая степень власти вверялась от него, согласно закону, подлежащим местам и лицам, действующим его именем и по его повелениям (ст. 10). В порядке верховного управления император издавал, в соответствии с законами, указы «для устройства и приведения в действие различных частей государственного управления», а также повеления, необходимые для исполнения законов.
Император являлся верховным руководителем всех внешних сношений России с иностранными государствами и определял направление международной политики страны (ст. 12), объявлял войну и заключал мир, а равно договоры с иностранными государствами (ст. 13). Кроме того, император, согласно статье 14, являлся «державным вождём» российских Вооружённых Сил, ему принадлежало верховное начальствование над всеми сухопутными и морскими вооруженными силами Российского государства и исключительное право издания указов и повелений «до всего вообще относящегося до устройства вооруженных сил и обороны Российского государства», а также установление ограничений в отношении права жительства и приобретения недвижимого имущества в местностях, которые составляют крепостные районы и опорные пункты для армии и флота. Император объявлял местности на военном или исключительном положении (ст. 15). Ему же принадлежало право чеканки монеты и определение внешнего её вида (ст. 16).
Согласно статье 17, император назначал и увольнял председателя и членов Совета министров, главноуправляющих отдельными частями, а также прочих должностных лиц, если для последних не установлено законом иного порядка назначения и увольнения. В отношении служащих император устанавливал ограничения, вызываемые требованиями государственной службы (ст. 18). Он жаловал государственные награды и права состояния, а также определял условия и порядок награждения государственными наградами (ст. 19).
Император издавал непосредственно указы и повеления как в отношении его личных имуществ, так и в отношении государевых имуществ (закрепленных не за конкретным монархом, а за императором как главой государства; такие имущества, не могут быть завещаемы, поступать в раздел и подлежать иным видам отчуждения). Как те, так и другие имущества освобождались налогов и сборов (ст. 20). Как главе императорского дома, монарху принадлежали, согласно Учреждению о императорской фамилии, распоряжения по имуществам удельным; им же определялись устройство состоящих в ведении министра императорского двора учреждений и установлений, равно как порядок управления ими. (ст. 21).
От имени императора осуществлялась судебная власть в государстве (ст. 22), ему же принадлежало право помилования «и вообще дарование милостей в случаях особых, не подходящих под действие общих законов, когда сим не нарушаются ничьи огражденные законом интересы и гражданские права» (ст. 23).
Статья 23 Основных законов предусматривала скрепление указов и повелений императора председателем Совета министров или подлежащим министром либо главноуправляющим отдельной частью и обнародование их Правительствующим Сенатом .

Государев титул

Полный титул императора в начале XX века (ст. 37 осн. Зак.):

«Божіею поспѣшествующею милостію, Мы , NN, Императоръ и Самодержецъ Всероссійскій, Московскій , Кіевскій , Владимірскій , Новгородскій ; Царь Казанскій , Царь Астраханскій , Царь Польскій , Царь Сибирскій , Царь Херсониса Таврическаго , Царь Грузинскій ; Государь Псковскій и Великій Князь Смоленскій , Литовскій ,

§ 20 Самодержавие

Государственное устройство Российской Империи определяется двумя статьями Основных Законов: первою и сорок седьмою. Ст. 1 определяет свойства власти, принадлежащей монарху. “Император Российский, говорится в ней, есть монарх самодержавный и неограниченный. - Повиноваться верховной Его власти не только за страх, но и за совесть Сам Бог повелевает”. Тут указаны три свойства: верховность, самодержавие, неограниченность. Обозначение власти монарха верховною показывает, что ему принадлежит высшая безответственная власть в государстве, как это имеется в каждой монархии. Самодержавие и неограниченность показывают, что вся полнота власти сосредоточивается у нас в руках монарха. Ст. 47 указывает, что осуществление самодержавной власти русского царя совершается согласно началу законности. “Империя Российская управляется на твердых основаниях положительных законов, учреждений и уставов, от Самодержавной Власти исходящих”. Самодержавием существующее у нас государственное устройство отличается от монархии ограниченной, законностью - от деспотии, где место закона заступает ничем не сдерживаемый личный произвол правителя.

Самодержавие установилось в России издавна. Даже видящие в нем начало, занесенное к нам извне, с Востока или из Византии, а не самобытно развившееся у нас, относят установление его к эпохе татарского ига или по крайней мере не позже XVI века. Но подстатейные ссылки ст. 1 Осн. Зак. не восходят далее, как до XVIII века. Это объясняется, во-первых, теми рамками, какими было обставлено составление Свода Законов. Законодательный материал, которым пользовались его составители, был ограничен 1649 годом. Законодательные акты, появившиеся ранее Соборного Уложения царя Алексея Михайловича, вовсе не принимались в соображение. Во-вторых, найти общую формулировку такого исконного начала русского государственного быта, как самодержавие, в отдельных указах сравнительно поздней эпохи было делом не легким. Приходилось подыскивать в указах случайное выражение для всех бесспорного начала. И те узаконения, которые указаны составителями Свода, как источники ст. 1 Осн. Зак., не вполне соответствуют важности выраженного в нем начала. Источником второй части, указующей на религиозное освящение самодержавной власти, послужил духовный регламент, а именно то его место (ч. I, п. 2), где в доказательство превосходства коллегиального устройства для церковного управления указывается, что и монархи самодержавные не обходятся без советников. “Монархов власть есть самодержавная, которым повиноваться Сам Бог за совесть повелевает; обаче советников своих имеют, не токмо ради лучшего истины взыскания, но дабы и не клеветали непокорные человецы, что се или оно силою паче и по прихотям своим, нежели судом и истиною заповедует Монарх” (П. С. 3., № 3718, ч. I, п. 2, стр. 316). Первая часть ст. 1, устанавливающая собственно начало самодержавия, имеет своими источниками Воинский артикул 1716 г., Морской устав 1720 г., манифест Анны Иоанновны 1730 г. и Учреждение Императорской фамилии 1797 г. Из всех этих законодательных актов общее выражение начала самодержавия содержит только манифест Анны Иоанновны, потому, конечно, что ей одной пришлось противопоставлять самодержавие попытке его ограничить со стороны верховников. “Понеже верные Наши подданные, говорится в этом манифесте, все единогласно Нас просили, дабы Мы Самодержавие в Нашей Русской Империи, как издревле прародители Наши имели, восприять соизволили” (П. С. З., № 5509, февр. 28). В Воинском Артикуле и Морском уставе, которые дословно повторяют друг друга, говорится собственно не о самодержавии, а о самовластии и притом в объяснение того, почему за оскорбление величества положена смертная казнь (П. С. З., № 3006, арт. 20 толк., стр. 325 и № 3435, ч. V, ст. 2 толк., стр. 59). “Ибо Его Величество есть Самовластный Монарх, который никому на свете о своих делах ответа дать не должен, но силу и власть имеет свои государства и земли, яко христианский государь во своей воле и благомнению управлять”. Это неудачное и нигде более в вашем законодательстве не встречающееся выражение: “самовластный”, как видно из немецкого текста артикула, употреблено там в смысле “суверенный” (ein souveräner Monarch). Наконец, в Учреждении Императорской фамилии, § 71, говорится только об отношении монарха к членам Императорской фамилии. “При всех сих данных преимуществах ненарушимым залогом поставляется иметь каждому из фамилии Нашей к Царствующему лицу совершенное почтение, повиновение и подданство, равномерное и миролюбивое отношение в сохранении семейной тишины и согласия. Царствующий, яко неограниченный Самодержец во всяком противном случае имеет право от назначенного Нами отрешать. (П. С. З., № 17906, § 71, стр. 585). Если, тем не менее, составители Свода на первое место поставили ссылку именно на учреждение Императорской фамилии, то это объясняется, вероятно, тем, что в одном этом акте встречается принятое в Своде сочетание определений: самодержавный и неограниченный.

Сопоставление слов: самодержавный и неограниченный как бы указывает, что законодатель хотел ими обозначить два различных свойства власти. Выражение § 71 Учр. Импер. фамилии “неограниченный Самодержец” как бы предполагает, что может быть Самодержец и ограниченный. И действительно, Сперанский в своем Руководстве старался придать этим словам различный смысл. Двумя словами, говорит он, весьма многозначительными, выражается в наших законах полнота верховной власти: самодержавием и неограниченностью. Слово самодержавие имеет два разных смысла. Кода оно прилагается к государству, то оно означает независимость государства от всякой посторонней власти. В сем смысле все государства независимые могут быть названы государствами самодержавными. Когда оно прилагается к особе государя, то оно означает соединение всех стихий державного права во всей полноте их без всякого участия и разделения. Слово неограниченность власти означает то, что никакая другая власть на земле, власть правильная и законная, ни вне, ни внутри империи, не может положить пределов верховной власти Российского самодержца. Итак, если судить по форме изложения, Сперанский различает самодержавие и неограниченность. Но по содержанию он определяет их так, что понятия эти совпадают. В самом деле, “соединение всех стихий державного права”, очевидно, ничего другого означать не может, как то, что не существует никакой другой власти, которая бы ограничивала масть монарха. Следуя примеру Сперанского, Градовский и Романович-Славатинский также стараются различить самодержавие и неограниченность. Романович-Славатинский повторяет в сущности слова Сперанского. Градовский проводит это различие несколько иначе. Название “неограниченный”, по его мнению, показывает, что воля императора не стеснена известными юридическими нормами, поставленными выше его власти. Выражение “самодержавный” означает, что русский Император не разделяет своих верховных прав ни с каким установлением или сословием в государстве, т. е., что каждый акт его воли получает обязательную силу независимо от другого установления.¹* Однако, и в таком определении самодержавие и неограниченность сливаются воедино. Существование “юридических норм, поставленных выше воли монарха”, возможно, конечно, только под условием “разделения верховных прав между ним и другими установлениями”.

Сопоставление статей первой и второй Осн. Зак. показывает, что и сам законодатель не придавал выражению “неограниченный” строго определенного значения. Ст. 2 постановляет, что когда наследство престола дойдет до лица женского, то Императрице принадлежит та же самая власть, что и Императору, но при этом власть эта, вместо “неограниченной и самодержавной”, называется “верховной и самодержавной”. Так как это та же самая власть, то, очевидно, “неограниченный” и “верховный” на языке Свода - синонимы. Из этого должно заключить, что, определяя власть монарха, как самодержавную, неограниченную, Свод Законов не обозначает этими словами различных ее свойств, а для большей ясности одно и то же свойство определяет двумя однозначащими словами.

Самодержавие имеет, как на это справедливо указал сам Сперанский, два различных смысла: им означается и внешний, международный суверенитет государства, и внутренняя безраздельность власти монарха. Первый официально принял наименование, самодержца Иван III, и тогда, как не без основания замечает Ключевский²* оно указывало именно на внешний, международный суверенитет, на внешнюю независимость. В таком значении самодержавие употреблялось еще в самом конце XVIII века, как это можно видеть из приведенного выше договора Екатерины II с царем Ираклием II. Когда в договоре этом говорится, что царь Ираклий не признает над собою иного самодержавия, крове власти и покровительства императрицы, то, очевидно, самодержавие употреблено здесь не в смысле абсолютизма, а именно в смысле суверенитета. Но, с другой стороны, уже Иоанн Грозный толкует самодержавие именно в смысле безраздельного сосредоточения всей полноты государственной власти в руках монарха, когда замечал Курбскому: “како же и самодержец наречется, когда не сам строит?” В таком смысле употребляется самодержавие и в манифесте Анны Иоанновны 28 февраля 1730 года, и в Екатерининском Наказе, ст. 9: “государь есть самодержавный, ибо никакая другая, как соединенная в его особе власть не может действовать сродно с пространством толь великого государства”, и в манифесте 29 апреля 1881 года: “Глас Божий повелевает Нам стать бодро на дело правления с верою в истину Самодержавной власти, которую мы призваны утверждать и охранять для блага народного от всяких на нее поползновений”. В таком смысле это слово употребляется ныне в обыденной речи. Без сомнения, и в Своде Законов самодержавие означает не внешнюю самостоятельность власти, а внутреннюю ее безраздельность.

Итак, следует признать, что понятие самодержавия объемлет собою понятие неограниченности, в смысле сосредоточения в руках монарха всей полноты государственной власти. Если Осн. Зак. наряду с самодержавием упоминает еще и о неограниченности власти, то только для большей ясности. Иначе неограниченность не могла бы быть опущена в определении власти Императрицы, во всем равной с властью Императора.

Дополнение . Статья 4 действующих Основных законов (свод законов, т. I, ч. I, изд. 1906 г.) постановляет: “Императору Всероссийскому принадлежит верховная Самодержавная власть. Повиноваться власти его не только за страх, но и за совесть нам Бог повелевает”. Из сравнения этого текста с текстом прежней ст. 1 Основных законов явствует, что в новой характеристике власти Императора Всероссийского опущен признак неограниченности и сохранены признаки самодержавия и верховности. Что касается верховности, то с точки зрения, принимаемой Н. М. Коркуновым, она не является решающим моментом для заключения о наличности в России той или другой формы монархического строя. Этим решающим моментом должно, напротив, считать исчезновение из характеристики императорской власти эпитета “неограниченный”, что вытекает из сопоставления статей 4, 7, 10, 11 и 86 основных законов.

По смыслу их Государь Император осуществляет законодательную власть в единении с Государственным Советом и Государственной Думой; никакой новый закон не может воспоследовать без одобрения Государственного Совета и Государственной Думы и восприять силу без утверждения Государя Императора; указы и повеления в порядке верховного управления издаются Государем Императором в соответствии с законами, в делах же управления подчиненного определенная степень власти вверяется подлежащим местам и лицам от Государя Императора согласно закону. Таким образом власть управления, осуществляемая или самостоятельно Государем, или по уполномочию от него и согласно закону иными органами государства, оказывается подчиненной иной, высшей форме проявления государственной власти, называемой властью законодательной; а эта последняя не может уже быть осуществляема самостоятельно Государем и предполагает совместные действия монарха, Государственного Совета и Государственной Думы. Поэтому-то начало неограниченности, или, по толкованию Н. М. Коршунова, сосредоточения всей полноты власти в руках монарха, и не могло быть сохранено в постановлениях основных законов о существе Верховной Самодержавной власти. И если Император Всероссийский и в настоящее время именуется неограниченным Самодержцем в Учреждении о Императорской Фамилии в ст. 222 Св. зак., т. I, ч. I, изд. 1906 г., то и из содержания этой статьи и из места, занимаемого ею в системе основных законов, ясно, что она имеет в виду власть царствущего Императора над членами Императорского Дома.

При этих условиях, хотя власть Государя Императора по-прежнему называется самодержавной, самодержавие в современном государственном строе России не может быть понимаемо, как начало равнозначащее неограниченности. Государь Император при действии новых основных законов есть монарх ограниченный или, по установившемуся и употребительному выражению - конституционный, и государственный строй России есть строй ограниченной или конституционной монархии. Началу самодержавия должно быть, таким образом, дано иное толкование. Наиболее часто оно толкуется, как означающее внешний международный суверенитет государства, то есть так, как оно, по указанно Н. М. Коркунова, понималось иногда до конца Х VIII столетия.

Примечания:

¹* Градовский . Начала I, стр. 1 и 2, (Собрание сочинений, т. 7).

²* Ключевский . Боярская дума, 2 изд. 1883, стр. 258.