Савва Тимофеевич Морозов. Биографическая справка

16.02.2016 7146 3.0 0

Савва Морозов.Влюбленный меценат.

В журнале "Форбс" этот человек однозначно мог занимать первые позиции. Таким, как он, все по карману и нет видимых причин быть несчастным, однако... еще никому не удалось купить настоящую любовь и настоящую дружбу.
Яркая жизнь и трагическая смерть в расцвете лет...

В начале XX века верхушку московского купечества составляли два с половиной десятка семей - семь из них носили фамилию Морозовы. Самым именитым в этом ряду считался крупнейший ситцевый фабрикант Савва Тимофеевич Морозов. "В Морозове чувствуется сила не только денег. От него миллионами не пахнет. Это русский делец с непомерной нравственной силищей" - Н.Рокшин, московский журналист.

МОРОЗОВЫ.
Родоначальником мануфактурной промышленной семьи Морозовых был крепостной крестьянин села Зуева Богородского уезда Московской губернии Савва Васильевич Морозов, который родился в 1770 г. в семье старообрядцев. Сначала он работал ткачом на небольшой шелковой фабрике Кононова, получая на хозяйских харчах по 5 рублей ассигнациями в год. На Савву выпадает жребий идти в солдаты, и он, желая откупиться от рекрутства, делает крупный заем у Кононова, с которым рассчитывается в течение 2 лет.

Савва Васильевич Морозов - основатель династии.

В 1797 г. он завел собственную мастерскую, однако в следующие 15 лет его семья ничем особенным не выделялась среди других ткачей.
В 1779 в с. Зуево он организует собственное производство. В этом ему помогает жена Ульяна Афанасьевна, которая славилась своим искусством красить ткани.

Процветанию Морозовых очень помог великий московский пожар 1812 г., сразу уничтоживший всю столичную ткацкую промышленность. В послевоенные годы в разоренной России ощущался громадный спрос на льняные и хлопчатобумажные изделия, требования на миткаль и ситец были огромны. Предприятие Морозовых, сориентировавшееся на требование рынка, стало быстро богатеть.

Сначала Савва сам носил в Москву свои изделия и продавал их в дома именитых помещиков и обывателей. Потом дело расширилось и пошло настолько хорошо, что примерно в 1820 г. Савве Васильевичу удалось выкупится на волю вместе со всей семьей. Для этого он уплатил своему помещику Гавриле Васильевичу Рюмину баснословную по тем временам сумму в 17 тысяч рублей. К этому времени на Морозовском предприятии уже работало 40 человек.
Сделавшись самому себе хозяином, Морозов в 1830 г. основал в городе Богородске небольшую красильню и отбельню, а также контору для раздачи пряжи мастерам и принятия от них готовых тканей. Это заведение послужило началом будущей Богородско- Глуховской хлопчатобумажной мануфактуры.
В 1838 г. Савва Васильевич открыл одну из крупнейших в России по размерам Никольскую механическую ткацкую фабрику, которая размещалась в большом многоэтажном каменном корпусе, а через девять лет — в 1847 г. он выстроил рядом огромный прядильный корпус.
В 1842 году он получил потомственное почетное гражданство и купил дом в Рогожской слободе. Выбор места был неслучаен - Рогожская слобода была районом, в котором жили старообрядцы, и Морозов, происходивший из раскольнической семьи, хотел жить вместе со своими единоверцами.
В 1850 г. уже в очень преклонном возрасте Савва Васильевич отошел от дел и передал управление предприятием сыновьям. Умер он в 1860 г.
Сыновья продолжили дело отца. У Саввы Васильевича было пять сыновей: Тимофей, Елисей, Захар, Абрам и Иван. О судьбе последнего известно немного, а первые четыре явились сами или через своих сыновей создателями четырех главных морозовских мануфактур и родоначальниками четырех главных ветвей морозовского рода. Тимофей был во главе Никольской мануфактуры; Елисей и его сын Викула — мануфактуры Викулы Морозова; Захар — Богородской-Глуховской, а Абрам — Тверской.
Еще в 1837 г. от отца отделился старший сын Елисей Саввич, который открыл в селе Никольском свою красильную фабрику. Он, впрочем, более интересовался религиозными вопросами, поэтому процветание этой ветви Морозовых началось только при его сыне Викуле Елисеевиче.В 1872 г. он выстроил бумагопрядильную фабрику, а в 1882 г. учредил паевое «Товарищество Викула Морозов с сыновьями».
Богородское заведение Саввы Васильевича перешло к его сыну Захару. В 1842 г. он перенес его в село Глухово. Постепенно расширяя дело, он в 1847 г. построил механическую ткацкую фабрику, а в 1855 г. утвердил паевое товарищество «Компания Богородско-Глуховской мануфактуры». После его смерти в 1857 г. всеми делами заведовали его сыновья Андрей и Иван Захаровичи, при которых дело еще больше расширилось и расцвело. Потомки Абрама Саввича стали хозяевами Тверской мануфактуры.

Главы четырех семейных фирм Морозовых:
Абрам Абрамович Морозов (внук), Тимофей Саввич Морозов (младший сын), Иван Захарович Морозов (внук) и Викула Елисеевич Морозов (внук).

Между братьями началось здоровое, почти спортивное соперничество. Каждый пытался превзойти другого и доказать, что его мануфактура лучше. Когда строившаяся Нижегородская железная дорога подошла к владениям братьев, за нее взялись сразу с трех сторон. Захар требовал провести ее через Богородск, Елисей -- слева от Никольского, а Тимофей -- справа. Согласно широко распространенной в те времена народной легенде Тимофей якобы специально внедрил в ряды строителей-железнодорожников своих рабочих с тем, чтобы они под шумок провели дорогу так, как нужно хозяину.Так это было или нет, а дорога в 1861 году прошла через владения Тимофея Саввича. В том же году страна впервые узнала о селении Никольское.
«Никольское состоит исключительно из построек, принадлежащих фабрикантам Морозовым, -- писали «Владимирские губернские ведомости». -- Здесь вы не найдете ни одного гвоздя, ни одной щепки, которые бы не принадлежали Морозовым. Минимальная цифра народонаселения в местечке простирается ежегодно до 15 тыс. человек и состоит из людей, пришлых сюда ради куска насущного хлеба».
Для сравнения: в Москве к тому времени насчитывалось порядка 25 000 фабричных рабочих, в Питере -- 23 000.

ТИМОФЕЙ САВВИЧ МОРОЗОВ.

Такого злого капиталиста, каким был Тимофей Саввич Морозов, найти сложно. Рабочие на его заводах получали минимально возможную плату, большую ее часть выдавали «чеками», отоварить которые можно было только в морозовских же магазинах. Рабочий день составлял 12 -- 14 часов, при этом дирекция частенько объявляла рабочими даже дни общероссийских и главных церковных праздников. Все облагалось штрафами, на которые уходило до половины заработка. Штрафовали за песни на рабочем месте (это в ткацких-то цехах, где своего голоса не услышишь), за грязную обувь, за непосещение церковных богослужений, за то, что зазевался и не снял шапку перед мастером...

Люди жили в казармах по три семьи в комнате, да и комнаты-то были фиктивные, разделенные фанерными перегородками.
В кабинете Тимофея Саввича никто из служащих компании не имел права сидеть даже во время многочасовых совещаний.В народе хозяина не любили и слагали о нем немыслимые легенды. Говорили, что крыша его дома выложена золотыми листами. По другой версии, золотым в его доме был нужник. Говорили, что он продал душу дьяволу, и теперь его пуля не берет. Говорили, что он собственноручно замучил сорок человек, которых закопали в подвале заводоуправления. В общем, могильщиков себе Тимофей воспитал -- хоть куда. Решительных, озлобленных, голодных. Так стоит ли удивляться, что первая в России крупная стачка произошла как раз на заводах Тимофея Саввича.
Началось все с того, что дирекция Товарищества Никольской мануфактуры «Саввы Морозова сын и Ко», как к тому времени называлась компания, 5 января 1885 года объявила 7 января, великий праздник Крещения Господня, рабочим днем. Такого в России еще не было. Вечером того же дня в местном трактире собрались наиболее рьяно настроенные рабочие, которые поклялись 7 января остановить фабрику. Толпы рассвирепевших людей направились громить контору, лавки, квартиры начальников.
В ночь с 7-го на 8-е в Никольское по личному распоряжению Александра III прибыли два пехотных батальона и отряд конницы. Весь поселок был оцеплен патрулями. Днем из Москвы приехал сам Тимофей Саввич, который, посовещавшись с администрацией, сделал рабочим мелкие уступки и опять уехал в столицу. Такое положение стачечников не устроило. Вечером следующего дня они выдвинули свои требования.
В конце концов в поселок ввели еще три пехотных батальона и шесть казачьих сотен. К 17 января стачка была подавлена, а ее организаторы арестованы, однако заставить народ вернуться к работе было еще сложно.

Рабочие Никольской мануфактуры называли Тимофея Морозова не иначе как «кровососом».
И без того мизерные зарплаты он умудрялся урезать бесконечными штрафами.

На судебном процессе над организаторами стачки Тимофей Саввич выступал как свидетель. Когда его вызвали для дачи показаний, он встал и на совершенно ровном месте, в проходе между креслами, упал и в кровь разбил нос. Из зала тут же закричали: «Это тебя Бог наказывает, кровопийца!» Большинство из обвиняемых на процессе были оправданы, лишь нескольких человек приговорили к трем месяцам тюрьмы и тут же в зале отпустили, поскольку они уже провели в предварительном заключении около года.
После стачки Тимофей Саввич отменил на заводе штрафы, уволил ненавистных рабочим мастеров, дал полный расчет тем, кто пожелал уйти с фабрики. Тимофей Саввич месяц пролежал в горячке и встал с постели совсем другим человеком. О фабрике и слышать не хотел: "Продать ее, а деньги - в банк". И только железная воля его жены спасла мануфактуру от продажи. Фабрика стала ее собственностью, но управление производством она поручила сыну Савве. За оставшиеся ему четыре года жизни Тимофей Саввич так и не смог отойти от шока и, по воспоминаниям близких, часто рассказывал, что видел во сне надвигающихся на него грязных, оборванных и злых рабочих.
А к управлению фирмой приступил самый, пожалуй, знаменитый из Морозовых -- Савва Тимофеевич.

САВВУШКА.

Нет, бывает, конечно, что яблоко от яблони падает далековато, но чтоб его уж так забросило...
Савва Морозов родился 15 февраля (по новому стилю) 1862 года. Его детские и юношеские годы прошли в Москве в родительском особняке, расположенном в Большом Трехсвятском переулке. Свобода детей в доме ограничивалась молельней и садом, за пределы которого их не пускала вышколенная прислуга. Отца он видел редко, мать, казалось ему, отдавала предпочтение другим детям.
Будущий капиталист и вольнодумец воспитывался в духе религиозного аскетизма, в исключительной строгости. По субботам в доме меняли нательное белье. Братьям, старшему Савве и младшему Сергею, выдавалась только одна чистая рубаха, которая обычно доставалась Сереже - маминому любимчику. Савве приходилось донашивать ту, что снимал с себя брат. Более чем странно для богатейшей купеческой семьи, но это было не единственное чудачество хозяйки.
Занимая двухэтажный особняк в 20 комнат, она не пользовалась электрическим освещением, считая его бесовской силой. По этой же причине не читала газет и журналов, чуралась литературы, театра, музыки. Боясь простудиться, не мылась в ванне, предпочитая пользоваться одеколонами. И при этом держала домашних в кулаке так, что они рыпнуться не смели без ее дозволения. Применялись при этом веками испытанные "формы воспитания" - за плохие успехи в учебе юную купеческую поросль нещадно драли.
Савва не отличался особым послушанием. По его собственным словам, еще в гимназии он научился курить и не верить в Бога. Характер у него был отцовский: решения принимал быстро и навсегда.
Впервые родители проявили к нему интерес, когда Савва был уже подростком: домашние учителя объявили Тимофею Саввичу и Марии Федоровне, что больше ничему Савву научить не могут - мальчик проявляет недюжинные способности к точным наукам и нуждается в серьезном образовании.
По окончании в 1881 году гимназии Савва поступил на физико-математический факультет Московского университета. Там серьезно изучал философию, посещал лекции по истории В.О.Ключевского. Потом продолжил образование в Англии. Изучал химию в Кембридже, работал над диссертацией и одновременно знакомился с текстильным делом. В 1887-м, после морозовской стачки и болезни отца, вынужден был вернуться в Россию и принять управление делами.
На отцовских предприятиях Савва провел полнейшую модернизацию производства: поставил новые станки, оборудовал все фабрики мощными паровыми машинами, провел электрическое освещение, сократил управленческий аппарат и ввел твердые расценки. Построил трехэтажные каменные общежития для семейных рабочих и дома дешевых квартир, перевел товарищество на девятичасовой рабочий день и открыл в Никольском первый публичный театр.

Построенная в те далекие времена больница до сих пор функционирует и называется Морозовской. Огромные кирпичные корпуса с просторными палатами и кабинетами и сегодня вызывают удивление и восхищение. Для снабжения больницы, яслей и богадельни мясомолочной продукцией в хозяйственных пристройках держали коров и кур.
На окраине поселения был разбит прекрасный зеленый парк. Здесь рабочие отдыхали, по праздникам приносили самовары, накрывали столы, весело с песнями и плясками проводили время. У входа в парк возвышалась открытая сцена, знаменательная тем, что на ней 7 августа 1918 года пел Федор Шаляпин. Савва был инициатором постройки летнего театра, а позднее, в 1904 году, каменного здания театра на 1350 мест.
Создал первое в стране общество трезвости, открыл «сад отдыха», где для рабочих по вечерам играл специально нанятый оркестр, а по выходным на летней эстраде выступали приглашенные из столицы артисты и в котором рабочим бесплатно раздавали чай и сладости. На территорию сада запрещено было проносить спиртные напитки, однако, по воспоминаниям местных жандармов, рабочие все равно умудрялись перебрасывать завернутые в толстые тряпки бутылки через высокую ограду.
Родственники, представители ветви Елисеевичей, восприняли социальные преобразования Саввы как личный вызов и тоже ринулись улучшать условия быта рабочих. Ими в короткий срок были выстроены две больницы, школа и читальный зал. Только вот в культуре хозяин Товарищества мануфактур «Викула Морозов с сыновьями» Алексей Викулович был не силен. А поэтому решил бить по спорту и построил в поселке футбольный стадион, ставший одним из лучших стадионов России. При стадионе из рабочих Викуловской мануфактуры была создана футбольная команда клуб-спорт «Орехово», неоднократно становившаяся чемпионом империи.
Однако все преобразования Савва проводил всего лишь как наемный директор: после смерти Тимофея Саввича все семейные предприятия перешли к его жене, Марии Федоровне. Втайне Мария Федоровна гордилась сыном - Бог не обделил его ни умом, ни хозяйской сметкой. Хотя и сердилась, когда Савва распоряжался сначала по-своему, как считал нужным, и лишь затем подходил: "Вот, мол, маменька, разрешите доложить…"

Отец боялся, что «социалист» Савва пустит по ветру семейное имущество, и оставил ему лишь незначительные паи, приносящие неплохой доход, но не дающие права решающего голоса. Тимофей Саввович топал на сына ногами и ругал его социалистом.
"- А в добрые минуты, совсем уж старенький - гладит меня, бывало, по голове и приговаривал: "Эх, Саввушка, сломаешь ты себе шею" ,- вспоминал Савва Морозов.
Между тем тревоги отца были напрасны: реорганизованные Саввой фабрики заработали вдвое продуктивнее, чем прежде. Деньги, которые молодой директор, казалось, просто выбросил, весьма быстро вернулись в семью и принесли неплохие дивиденды.
Сказать, что Савву в народе любили, -- значит не сказать ничего. Его просто обожали и ласково называли Саввушкой. Он ходил по Никольскому в стоптанных ботинках и запросто разговаривал с людьми. «Вот подождите, -- говорил он рабочим, -- лет через десять я здесь улицы золотом замастырю». В народе ходили легенды о том, что по вечерам Савва часто переодевается в крестьянскую рубаху и ходит в таком виде по улицам, а потом того, кого заметил в плохом отношении к рабочему люду, выгоняет без объяснения причин.

СКАНДАЛЬНАЯ ЖЕНИТЬБА.
Савва Тимофеевич проявил упорство не только в реорганизации текстильного производства, но и в собственной женитьбе. Он влюбился в жену своего троюродного племянника, Сергея Викуловича, сына Викулы Елисеевича, соседа по Никольскому, молодую красавицу Зинаиду Григорьевну, урожденную Зимину
настоял на ее разводе, и, несмотря на протесты со стороны родственников, перед окончанием университета обвенчался с ней.
Мать Саввы часто выговаривала ему: «Уж порадовал ты меня, Саввушка. Первый жених на Москве, а кого в дом привел... Что бесприданница твоя Зиновия - еще полбеды, разводка, вот что плохо. Мало ли в Москве достойных фамилий, а ты Зимину взял, дочку купца второй гильдии, да еще мужнюю жену, от племянника увел».
И для семьи Морозовых, и для семьи Зиминых развод Зинаиды и женитьба Саввы на разведенной были страшным позором. Отец Зины (на самом деле ее звали Зиновией, на светский манер она нарекла себя сама) говорил дочери: «Мне бы, дочка, легче в гробу тебя видеть, чем такой позор терпеть».
Про Зинаиду в народе была сложена отдельная легенда. Говорили, что она сама «из заводских», что работала на Никольской фабрике Елисея Саввича присучальщицей, то есть следила за тем, чтобы не рвалась нить, что там-то ее и заметил младший из клана Елисеевичей, который и взял девушку в барские хоромы. На самом же деле Зина была дочкой купца второй гильдии Зимина, хозяина «Зуевской мануфактуры И.Н. Зимина».
Семнадцати лет отроду её выдали замуж за Сергея Викуловича Морозова, который зачастую предпочитал компанию друзей обществу молодой жены. Как-то накануне Рождественского бала он уехал на охоту - Зинаида Григорьевна проявила своеволие, отправилась на бал одна. За её спиной шептались, она делала вид, что не замечает. В этот вечер она встретила Савву Тимофеевича Морозова, дядю своего мужа. Позже Савва признался, что влюбился в неё с первого взгляда.
Морозовым везло на властных, надменных, умных и очень честолюбивых жен. Зинаида Григорьевна лишь подтверждает это утверждение. Умная, но чрезвычайно претенциозная женщина, она тешила свое тщеславие способом, наиболее понятным купеческому миру: обожала роскошь и упивалась светскими успехами. Муж потворствовал всем ее прихотям.

З. Морозова ждет первенца - Тимофея. 1888 г.

Для любимой жены Савва Морозов построил в 1893 году замок, какого не бывало в Москве. Зинаида денег мужа не считала и слухи о роскошестве особняка быстро облетели всю Москву (все интерьеры были тщательнейшим образом проработаны Шехтелем, при участии Врубеля). Готические башенки, стрельчатые окна, зубцы на стенах - от дома веяло тайной, духом средневековья. Этот же особняк считается одним из прообразов особняка булгаковской Маргариты.
Сейчас он принадлежит МИД РФ, находится по адресу Спиридоновка, д.17 и используется для приемов на высшем уровне (в частности именно здесь в свое время заседала "Большая Восьмерка").

Особняк Морозова на Спиридоновке.

В этом же особняке Морозов какое-то время укрывал находящегося в бегах революционера Баумана. И вот незадача: именно в это время Морозова решил посетить с обедом сам московский генерал-губернатор Сергей Александрович... Прием был обставлен шикарнейшим образом. Сергей Александрович сидел за столом и даже не подозревал, что сидящий здесь же "друг семьи" Морозовых есть не кто иной, как опаснейший революционер Бауман, которого искала и не могла найти вся московская полиция.
Личные апартаменты Зинаиды Григорьевны были обставлены роскошно и эклектично. Спальня "Ампир" из карельской березы с бронзой, мраморные стены, мебель, покрытая голубым штофом. Аппартаменты напоминали магазин посуды, количество севрского фарфора пугало: из фарфора были сделаны даже рамы зеркал, на туалетном столике стояли фарфоровые вазы, по стенам и на кронштейнах висели крохотные фарфоровые фигурки.
Кабинет и спальня хозяина выглядели здесь чуждо. Из украшений - лишь брозовая голова Ивана Грозного работы Антокольского на книжном шкафу. Пустые эти комнаты напоминали жилище холостяка.
Вообще, матушкины уроки не пропали даром. По отношению к себе Савва Морозов был крайне неприхотлив, даже скуп - дома ходил в стоптанных туфлях, на улице мог появиться в заплатанных ботинках. В пику его непритязательности, мадам Морозова старалась иметь только "самое-самое": если туалеты, то самые немыслимые, если курорты, то самые модные и дорогие. Савва на женины дела смотрел сквозь пальцы: обоюдная бешеная страсть скоро переросла в равнодушие, а потом и в совершенное отчуждение. Они жили в одном доме, но практически не общались.

С.Т. Морозов - с детьми Марией, Тимофеем, Еленой. 1897 год

Хваткая, с вкрадчивыми взглядом и надменный лицом, комплексовавшая из-за своего купечества, и вся увешанная жемчугами, Зинаида Григорьевна сверкала в обществе и пыталась превратить свой дом в светский салон. У нее "запросто" бывала сестра царицы, жена московского генерал-губернатора великая княгиня Елизавета Федоровна. Чередой шли вечера, балы, приемы…

Морозова была постоянно окружена светской молодежью, офицерами. Особым ее вниманием пользовался А.А.Рейнбот, офицер Генерального штаба, блестящий ухажер и светский лев. Морозова понимала, что королеву признают в ней из-за денег, а не из-за происхождения, и даже парижские платья не сделают её профиль благороднее. Да и не похожа на записных красоток своего времени: её щёки не были румяными, плечи покатыми, а взор наивным - смуглая, "бровьми союзна", с тёмной цыганщиной в глазах, она была для своего времени слишком эффектна, слишком целеустремлённа, слишком расчётлива.

ТЕАТР.
Всем известна история о том, как в Москве в 1897 году в «Славянском базаре» встретились купец первой гильдии Алексеев, взявший себе потом по бабке псевдоним Станиславский, и дворянин, театральный критик Немирович-Данченко и что потом из этого вышло. А вот о том, что без помощи другого купца, а именно Саввы Тимофеевича, из этого не вышло бы ровным счетом ничего, известно уже гораздо меньше.Согласно легенде Савва Тимофеевич как-то посетил спектакль молодого еще Художественного театра, посмотрел на Москвина в роли царя Федора Иоанновича и так растрогался, что тут же пришел на собрание акционеров театра и скупил все его паи. На самом деле Савва был одним из первых купцов, откликнувшихся на просьбу Алексеева и Немировича-Данченко помочь в создании первого в России общедоступного театра.
За четыре года Савва израсходовал на Московский художественный театр более 200 000 рублей. Он отремонтировал под его нужды театр «Эрмитаж», на сцене которого выступала труппа МХТ, покупал костюмы для спектаклей, а для пьесы «Снегурочка» даже снарядил экспедицию за костюмами на Север, покрывал убытки и выступал как главный поручитель в финансовых вопросах.
Савва Тимофеевич, занимая должность технического директора, лично руководил осветительной службой театра. Как-то один из его друзей, придя в особняк на Спиридоновке, увидел, как Савва на дорогущем столе красного дерева смешивает какие-то лаки. «Савва, ты бы хоть подстелил что-нибудь, испортишь ведь мебель», -- заикнулся гость. «Стол что, ерунда, -- ответил хозяин, -- такой любой столяр за сто рублей сделает. А вот лунный свет только у меня в театре будет». Главный осветитель МХТ, дипломированный химик готовил цветной лак для световых фильтров «Снегурочки».
Если за период до 1902 года Савва истратил на театр 200 000 рублей, то за один только 1903 год его расходы по той же статье составили 300 000 рублей. Связано это было с тем, что Савва нашел для театра в Камергерском переулке новое здание, которое арендовал на двенадцать лет и полностью перестроил. А в 1904 году он вышел из Товарищества для учреждения в Москве Общедоступного театра, безвозмездно передав все свои паи театру. И виной тому была, как это часто бывает, женщина...

ЛЮБОВЬ.

Савва Тимофеевич был натурой увлекающейся и страстной. Недаром побаивалась матушка Мария Федоровна: "Горяч Саввушка!.. увлечется каким-либо новшеством, с ненадежными людьми свяжется, не дай Бог".
Мария (в девичестве Юрковская) была женой страстного театрала - действительного статского советника Андрея Алексеевича Желябужского, который был членом правления Российского театрального общества. Он был старше супруги на 18 лет и занимал высокий пост в железнодорожном ведомстве России. У супругов было двое детей сын Юрий и дочь Екатерина.

И она, и ее муж страстно любили сцену - господин Желябужский был талантливым актером-любителем. Статский советник вместе с женой выступали в домашних спектаклях, видный московский фабрикант господин Алексеев, красавец, франт и звезда любительской сцены (там его знали под псевдонимом Станиславский), был их добрым знакомым. Желябужский выбрал себе сценическое имя Андреев. Под этой фамилией дебютировала и Мария Федоровна на сцене Московского художественного театра.
Андреева не была счастлива в семье. Ее муж встретил другую любовь, однако супруги, соблюдая приличия, жили одним домом ради двоих детей. Мария Федоровна находила утешение в театре.
Судьба свела её с Константином Сергеевичем Станиславским, с которым она какое-то время вместе играла в спектаклях. А когда Станиславский и Немирович-Данченко стали создавать Художественный театр, Мария приняла в этом самое деятельное участие. Перед её обаянием не мог устоять ни один чиновник, а меценаты по первому её слову жертвовали немалые деньги.
Тогда в ее жизни появился Савва Тимофеевич Морозов. Миллионер был сдержан, немногословен, не любил, когда на него обращали внимание, но деньги дал он, а не кичившиеся своей благотворительностью купцы. Тогда мрачноватый и неразговорчивый Морозов сильно ее забавлял; то, что смеяться над ним нельзя, она поняла позднее.
Она знала, что московский миллионер влюбился в нее отчаянно и сразу, и ей это льстило. А он быстро понял, какую муку может принести любовь к красивой, умной и абсолютно недоступной женщине.
Завязался бурный роман. Морозов восхищался ее редкостной красотой, преклонялся перед талантом и мчался выполнять любое желание.
Пройдет несколько лет, и Станиславский напишет ей резкое письмо: "Отношения Саввы Тимофеевича к Вам - исключительные… Это те отношения, ради которых ломают жизнь, приносят себя в жертву… Но знаете ли, до какого святотатства Вы доходите?.. Вы хвастаетесь публично перед посторонними тем, что мучительно ревнующая Вас Зинаида Григорьевна ищет Вашего влияния над мужем. Вы ради актерского тщеславия рассказываете направо и налево о том, что Савва Тимофеевич, по Вашему настоянию, вносит целый капитал… ради спасения кого-то….
Я люблю ваши ум и взгляды и совсем не люблю вас актеркой в жизни. Эта актерка - ваш главный враг. Она убивает в вас все лучшее. Вы начинаете говорить неправду, перестаете быть доброй и умной, становитесь резкой, бестактной и на сцене, и в жизни".
Это письмо написано сразу после того, как Андреева, первая актриса театра, игравшая главные роли, объявила, что порывает с МХАТом. Она запомнила его на всю жизнь - упрек был справедлив, тогда в ней оставалось чересчур много от болтливой московской кокетки.
В театре, быстро завоевавшем популярность, Мария играла ведущие роли, многие москвичи ходили в Художественный «на Андрееву». Но вскоре в театре появилась еще одна прекрасная актриса - Ольга Книппер, и Станиславский стал отдавать ей роли, на которые претендовала Андреева. Возник конфликт, который Станиславский не смог или не захотел вовремя погасить, а его опрометчивые высказывания о романе Марии с Морозовым, сравнение игры Андреевой и Книппер в пользу последней только «подлили масла в огонь». Андреевой давали второстепенные роли - она требовала главных, жаловалась Станиславскому и Морозову на Немировича-Данченко. В конце концов два совладельца театра так возненавидели друг друга, что не могли спокойно разговаривать.
Мария решила уйти из Художественного театра, отправив на прощание едкое письмо Станиславскому: «Художественный театр перестал быть для меня исключением, мне больно оставаться там, где я так свято и горячо верила, что служу идее... Я не хочу быть брамином и показывать, что служу моему богу в его храме, когда сознаю, что служу идолу и капище только лучше и красивее с виду. Внутри него - пусто».
Преданность Саввы своему кумиру не знала границ. Он тут же заявил, что более не несет перед МХАТом никаких финансовых обязательств, и решил создать в Петербурге новый театр, руководить которым будут Андреева и Горький. Революция 1905 года помешала осуществлению его грандиозных замыслов.

СТРАСТЬ И РЕВОЛЮЦИЯ.
Андреева была женщина истерическая, склонная к авантюрам и приключениям. Только театра ей было мало, ей хотелось театра политического. Сначала Мария Федоровна подружилась с марксистом-репетитором своего сына, затем с его друзьями-студентами, они изучали «Капитал», потом ее попросили собрать для партии немного денег, и дело пошло так хорошо, что хватило на издание «Искры». Потом студентов сослали. Мария Федоровна, играя в этот день Ирину, так рыдала, что встревоженный Морозов помчался на Петровку, в магазин Пихлау и Бранта, купил целую партию меховых курток - их хватило на всех арестованных студентов Московского университета, а потом внес министру внутренних дел десять тысяч рублей залога.
Морозов давал деньги, которые шли и на поддельные паспорта, и на оружие, и на «Искру», а в ней печатали репортажи из Орехово-Зуева, где рассказывалось, как голодают его собственные рабочие. (О том, что правды здесь мало, Мария Федоровна не думала - на фабрике она не появилась ни разу.)
Она быстро подобрала ключи к незанятому сердцу сорокалетнего олигарха, и через нее в партийную кассу шустро потек денежный ручеек. Ей удалось быстро убедить Савву в верности марксистских идей, она познакомила своего нового любовника с Горьким, Красиным и Бауманом. И Савва увлекся новой идеей не на шутку: он давал деньги на издание «Искры», покупал теплую одежду для ссыльных, финансировал побеги из тюрем, прятал беглых каторжников в собственном кабинете. Смешно, но факт: Савва лично тайно проносил на свои фабрики революционную литературу и распространял ее среди рабочих.

Достижения Марии высоко оценил вождь пролетарской революции товарищ Ленин, присвоив Андреевой партийную кличку «Товарищ Феномен». Савва революционером не стал. Он лишь сочувствовал рабочему классу, мечтал о демократических переменах в обществе. Богатый предприниматель «внимательно следил за работой Ленина, читал его статьи и однажды забавно сказал о нем: «Все его писания можно озаглавить: «Курс политического мордобоя» или «Философия и техника драки».
Но была еще одна любовь в жизни Андреевой. Когда-то перед одним из спектаклей в ее гримуборную привели Максима Горького - странного, высокого, худого как щепка, нелепо одетого, дурно воспитанного человека. Но у него длинные пальцы, лучезарная улыбка и прекрасные голубые глаза. Он говорил басом, курил в кулак, держался то слишком выспренно, то чересчур скованно и обожал дешевые безделушки, на которые ей было противно смотреть. Он был гением (Мария Федоровна поверила в это, как в «Капитал»), настоящим человеком, победившим и несправедливость, и нужду, в нем воплотилось, все чему она хотела служить.

Андреева и Горький стали любовниками.
Это открытие было для Саввы тяжелейшим потрясением. Морозов любил ее больше жизни, она была его мечтой и проклятием. Ради нее он сломал свою судьбу, но об этом Мария Федоровна давным-давно забыла…

Актер А.А.Тихонов рассказывал об этом так:
"Обнаженная до плеча женская рука в белой бальной перчатке тронула меня за рукав.
- Тихоныч, милый, спрячь это пока у себя… Мне некуда положить…
Мария Федоровна Андреева, очень красивая, в белом платье с глубоким вырезом, протянула мне рукопись с горьковской поэмой "Человек". В конце была сделана дарственная приписка - дескать, что у автора этой поэмы крепкое сердце, из которого она, Андреева, может сделать каблучки для своих туфель.
Стоявший рядом Морозов выхвати рукопись и прочел посвящение.
- Так… новогодний подарок? Влюбились?
Он выхватил из кармана фрачных брюк тонкий золотой портсигар и стал закуривать папиросу, но не с того конца. Его веснушчатые пальцы тряслись".

Через год Андреева ушла от мужа, так и не получив развод. Светские приятели сделали вид, что ее не существует - семейство знакомого камергера проходило мимо, не раскланиваясь, ее перестали приглашать друзья мужа, и лишь Савва Морозов по-прежнему оставался ее рыцарем - он жалел только о том, что ему, постороннему человеку, невозможно за нее заступиться… Это было и трогательно, и смешно, и она с удовольствием пересказывала его слова Горькому.
Савва Тимофеевич жил по законам русской литературы, где страдание от любви и потакание стервам и истеричкам почиталось за добродетель. Даже после того, как Андреева и Горький стали жить вместе, Морозов все равно трепетно о Марии Федоровне заботился. Когда она на гастролях в Риге попала в больницу с перитонитом и была на волосок от смерти, ухаживал за ней именно Морозов. Ей он завещал страховой полис на случай своей смерти (в случае смерти Морозова Андреева могла получить по страховке 100 тысяч рублей). По сути, это был смертный приговор, подписанный собственной рукой.

ЖИЗНЬ ПОСЛЕ СТРАСТИ.
«Экий омерзительный человек, в самом деле! - в сердцах однажды воскликнул Савва Тимофеевич, крепко поругавшись с Максимом Горьким. - Зачем он представляется босяком, когда все вокруг отлично знают, что его дед был богатым купцом второй гильдии и оставил семье большое наследство?»
Морозов не смог противостоять маститому сопернику, и вынужден был налаживать отношения с женой, и не без успеха. Женщины едва знали друг друга - жена Морозова была глубоко безразлична Марии Федоровне. А та благодаря Андреевой испытала унижение, которого хватило на всю жизнь: муж влюбился в эту даму и в течение нескольких лет жил со своей законной женой так, как могли бы жить брат с сестрой; потом у дамы появился любовник, и Савва снова вернулся в супружескую постель...
Зинаида Григорьевна Морозова не разбиралась в нюансах. Она считала Савву сбившимся с пути, вывихнутым, неправильным человеком, но они прожили в любви и согласии больше десяти лет, и она оплакивала свою молодость, прекрасное начало их брака, то, как он заботился о ней и старался ее порадовать. Муж вернулся к ней, но он все равно любил другую. Ей казалось, что статская советница приворожила Савву, а затем выжала и бросила. Через год у Морозовых родился четвёртый ребёнок - сын Савва.…

Савва Морозов с детьми: Тимофеем, Марией, Еленой, Саввой. Москва, 1905 год.

Шел 1905 год, в стране наступили тревожные времена, назревала первая русская революция. После кровавого воскресенья волнения рабочих усилились и охватили многие города России. Орехово-Зуево не было исключением. Немалую роль в формировании революционного настроя рабочих Морозовской мануфактуры сыграл Леонид Красин, которого Савва пристроил руководить строительством электростанции еще в 1904 году.

Красин хорошо разбирался не только в электричестве, но и в изготовлении взрывных устройств. Недаром он возглавлял Боевую техническую группу при большевистском руководстве. Экспроприации Красина заключались в организации бандитских налетов на банковские экипажи с целью захвата денег.
В Москве в квартире Горького была оборудована мастерская Красина, которую зорко охраняли грузинские боевики легендарного Симона Камо. Именно здесь были сконструированы бомбы, взорвавшиеся в резиденции Столыпина в августе 1906 года. В тот раз Столыпин не пострадал, но в результате взрыва 32 человека были убиты и десятки получили ранения. Террористические акции набирали обороты. «Красин мечтал создать портативную «бомбу величиной с грецкий орех», - вспоминал Лев Троцкий. Боевые заслуги Красина были высоко оценены соратниками, и его назначили казначеем ЦК.
Наконец, Савва осознал, какую угрозу для общества представляют пламенные революционеры, и прекратил денежные вливания в их казну. Такой поворот не устраивал большевиков, они попытались надавить на спонсора, но Савва был непреклонен, большевики тоже.
В начале 1905 года на Морозовской текстильной мануфактуре началась массовая забастовка. Савва решил пойти на компромисс. Он попросил у своей матери доверенность на ведение дел, чтобы договориться с рабочими и выполнить их требования. Но мать, по-прежнему возглавлявшая мануфактуру, категорически отказалась идти на поводу рабочих. Когда сын попытался возразить, она заявила: «И слушать не хочу! Сам не уйдешь - заставим!». И она выполнила угрозу - Савва был отстранен от руководства.
Круг одиночества неумолимо сжимался. Морозов остался в совершенной изоляции. Талантливый, умный, сильный, богатый человек не мог найти, на что опереться. Любовь оказалась невозможной и неправдой. Светская жена раздражала. Друзей в своем кругу у него не было, да и вообще среди купцов было невообразимо скучно. Он презрительно называл коллег "волчьей стаей". "Стая" отвечала ему боязливой нелюбовью. Постепенно пришло понимание истинного отношения к нему со стороны "товарищей": большевики видели в нем всего лишь глупую дойную корову и беззастенчиво пользовались его деньгами. В письмах "искреннего друга" Горького сквозил откровенный расчет.
Савва впал в жестокую депрессию. Причины назывались разные, в том числе конфликт с матерью. Возможно, действия мамаши задели его самолюбие, но никоим образом не коснулись его достатка. Морозов оставался богатым промышленником. Ему принадлежали рудники, лесозаготовки, химические заводы, больницы, газеты. Разрыв с Андреевой произошел за несколько лет до этого и тоже не мог стать причиной нервного срыва. По Москве распускали слухи о его безумии.
Савва Тимофеевич начал избегать людей, много времени проводил в полном уединении, не желая никого видеть. Его жена бдительно следила, чтобы к нему никто не приходил, и изымала поступавшую на его имя корреспонденцию. По настоянию жены и матери был созван консилиум, который поставил диагноз: тяжелое нервное расстройство, выражавшееся в чрезмерном возбуждении, беспокойстве, бессонице, приступах тоски. Врачи рекомендовали направить "больного" для лечения за границу.

КОНЕЦ ВСЕМУ.
15 апреля Савва Тимофеевич вместе с женой и доктором отправился во Францию, в Канны. Такое решение приняли на семейном совете, чтобы удалить Савву от опасных друзей, а заодно поправить здоровье. Видимо, уже тогда по Европе бродил не только «призрак коммунизма», но и его агенты. Позднее Зинаида Григорьевна вспоминала, что около их дома во Франции постоянно отирались некие подозрительные личности.

Обнаруженный в архиве г.Канны снимок Ройял-Отеля,где был убит С.Т.Морозов

Ничто не предвещало трагической развязки - накануне Савва собирался в казино и был в нормальном расположении духа.
13 мая в апартаментах Морозова прогремел выстрел. Зинаида Григорьевна вбежала в комнату мужа и обнаружила его с простреленным сердцем. Через распахнутое окно она заметила убегающего человека. Рядом с телом убитого полиция нашла две записки. В одной было написано: «Долг - платежом. Красин». В другой - посмертное обращение Саввы, в котором он просил никого не винить в его смерти.

Предсмертная записка Морозова

Почерк последней записки был похож на почерк Красина. Личный врач Морозова с удивлением отметил, что руки убитого были аккуратно сложены на животе, глаза закрыты. Доктор сомневался, что самоубийца мог это сделать без посторонней помощи.
До конца своей жизни Зинаида Григорьевна не верила в самоубийство Саввы и утверждала, что в Каннах ее мужа посещал Красин. По настоянию матери погибшего была принята официальная версия - самоубийство на почве нервного срыва. «Оставим все как есть. Скандала я не допущу» , - решила она.
Расследование факта самоубийства С. Т. Морозова, было поручено контрразведчику, полковнику Сергею Николаевичу Свирскому.
"В настоящий момент на основе собранных данных мы не можем ни подтвердить, ни опровергнуть факта самоубийства Саввы Морозова,— докладывал он Николаю II.— Протокол о самоубийстве Морозова был составлен французской криминальной полицией со слов лица, пожелавшего остаться неизвестным... фото трупа отсутствует, свидетельства о смерти тоже нет... "

Акт о смерти С.Т.Морозова (Канны)

Металлический гроб с неким телом был доставлен в Москву через Ревель на борту яхты «Ева Юханссон», приписанной к гельсингфорскому яхт-клубу троюродным братом Саввы купцом 3-й гильдии Нижегородской губернии Фомой Пантелеевичем Морозовым. При отпевании гроб не вскрывался и был закопан на Рогожском кладбище без вскрытия. По правилам русской православной церкви самоубийц принято хоронить за оградой кладбищ; в данном случае твёрдое правило было нарушено, значит, в гробу находилось тело кого угодно, но только не самоубийцы.
По своему вероисповеданию Савва Морозов, как, впрочем, и весь клан Морозовых, был старообрядцем, а среди них самоубийство всегда считалось и считается по сей день самым страшным, а главное, непростительным грехом. Самоубийство влечёт за собой отречение от веры и церкви, от семьи и детей... Если принять на веру версию о том, что Савва всё-таки застрелился, тогда становится непонятным, почему гроб с его телом отпевался в полном соответствии с церковными обрядами и канонами, почему вся семья принимала в погребении самое живое участие.

Рогожское кладбище и фамильная усыпальница Саввы Морозова

ФИНАЛЬНЫЕ ШТРИХИ.
ДВОРЯНКА ЗИНАИДА МОРОЗОВА.

З.Г.Морозова в Покровском-Рубцово после похорон мужа. Май 1905

Вдова Саввы вскоре в 1907 году вышла замуж в третий раз. На Кузнецком мосту она встретила своего давнего поклонника - генерала Рейнбота, бывшего тогда градоначальником Москвы. Он прислал ей розы,она поблагодарила его, они некоторое время переписывались, потом обвенчались. Рейнбот был женат, но развёлся. Морозова выходила замуж третий раз, и её фамилия стала двойной.
Это был союз тщеславия и расчёта: нищий Рейнбот обретал материальную стабильность, купчиха Морозова становилась дворянкой. Рейнбот обратился в Московское депутатское дворянское собрание с просьбой внести в родословную книгу Московской губернии его жену - Зинаиду Григорьевну Рейнбот и выдать ей документы о дворянстве. Морозова подарила мужу 380 десятин пустопорожней земли, чтобы чета Рейнбот была внесена в родословную книгу московского дворянства.
Новый муж не оправдал надежд. При нём взятки стали совершенно законным явлением. Если владельцы игорных домов или торговых рядов выплату задерживали, то секретарь звонил и напоминал: "Генерал Рейнбот просил передать, что он по-прежнему живёт на Тверском бульваре". Рейнбота обвинили в казнокрадстве, последовали скандальная отставка и долгий судебный процесс, высочайшим повелением бывший градоначальник был помилован. Морозова нанимала лучших адвокатов, отдельным томом были изданы "Оправдательные документы по делу Рейнбота". Самолюбию гордой и умной женщины был нанесён сильнейший удар. В 1916 году по инициативе Зинаиды Григорьевны супруги Рейнбот навсегда расстались.
До самой революции она жила в любимом своем имении «Горки», которое превратила в первую в мире индустриальную агропромышленную ферму. А после революции в «Горках» поселился Ленин. Хотя и Зинаиду Григорьевну отсюда никто не выживал: ей отвели целый флигель.
После революции Морозова-Рейнбот чудом избежала репрессий, но лишилась всех своих имений - ей приходилось продавать личные вещи и ценности. Дети умирали молодыми, внуки болели туберкулёзом, начиналась война. Зинаида Григорьевна Морозова умерла в 1947 году. Прах её покоится в семейном склепе Морозовых на старообрядческом Рогожском кладбище в Москве.

РЕВОЛЮЦИОНЕРКА АНДРЕЕВА.
Родственники Морозова опротестовали право Андреевой распоряжаться полисом, но дело проиграли. «Ведал всеми этими операциями Красин», - писала Андреева в письме Николаю Буренину, соратнику Ленина. Большая часть полученных денег по полису пошла в большевистскую кассу. Около 28000 рублей было передано Евгении Крит - сестре Андреевой, у которой воспитывались ее дети. Сама Андреева вместе с «буревестником революции» приступила к выполнению нового задания большевистского комитета по сбору денег.
С этой целью они отправились в Нью-Йорк с рекомендательным письмом Исполкома РСДРП и личной запиской Ленина. Максим Горький в своих страстных выступлениях перед американцами разоблачал кровожадную политику царизма и просил денег на поддержку революции в России.
Савву Морозова новая власть вспоминала как богатого фабриканта-эксплуататора, стараясь придать забвению его крупные денежные вклады, которые пошли на революционное дело.

М.Ф. Андреева с сыном и Горьким. 1905 год.

Новый период жизни начался для Андреевой после октябрьских событий 1917 года. Назначенная комиссаром театров и зрелищ союза коммун Северной области, куда входил и Петроград, она развила бурную деятельность. Открытие и закрытие театров, продовольственные пайки и жилье для актеров, новые революционные пьесы и т.д. и т.п. На личную жизнь времени практически не оставалось. Хотя она и приезжала временами к Горькому, который в этот период жил под Берлином, но их отношения постепенно становились просто дружескими.
В 1931 году Андрееву назначили директором Дома ученых в Москве. Благодаря её энергии и организаторским способностям Дом ученых быстро завоевал авторитет среди интеллигенции, появилась даже фраза, не нуждающаяся в пояснении: «Сходить к Андреевой». Домом ученых Мария Федоровна руководила до 1948 года (в тот год ей исполнилось 80 лет!), пережив вместе с ним войну и эвакуацию.
Скончалась Мария Федоровна Андреева 8 декабря 1953 года. В конце жизни она написала интереснейшие воспоминания, которые были изданы в 1961 году. Говорят, что именно она стала прообразом булгаковской Маргариты. Вполне возможно, так как Булгаков хорошо знал и Андрееву, и все перипетии её отношений с Горьким.

ЛЕГЕНДЫ И ПРЕДПОЛОЖЕНИЯ.
Самоубийство Саввы сразу же породило несколько легенд, одна краше другой. По первой Савва не смог пережить того, что Андреева предпочла ему Горького. По второй Савву застрелил главный большевистский террорист и хороший знакомый Морозова Красин, которому Савва отказал в очередном денежном транше. И, наконец, по третьей, самой красивой, Савва вовсе не стрелялся. Он бросил весь свой капитал, переоделся в простое крестьянское платье и пошел бродить по России.Согласно полицейскому акту в 1907 году в Никольском объявился мужик, выдававший себя за Савву Тимофеевича Морозова. Его привечали в компаниях, охотно поили в кабаках, но потом уличили во лжи и сильно побили.
Из воспоминаний дальнего родственника Морозова - Федора Морозова:
"В соответствии с завещанием Саввы Морозова его останки должны были быть погребены по старообрядческим правилам на Малоохтенском кладбище в Петербурге, что, однако, не было исполнено. Все его счета, включая заграничные, целиком завещаны тому же Фоме Морозову, а не жене, детям или родному брату Сергею, что, согласитесь, очень необычно и подозрительно.
И, наконец, кое-что о загадочном Фоме, троюродном брате Саввы Тимофеевича, купце 3-й гильдии Ардатовского уезда Нижегородской губернии. С раннего детства Фома и Савва были очень похожи друг на друга. С годами это сходство не пропало, и на Нижегородской ярмарке, где Савва председательствовал в биржевом комитете, Фома нередко подменял его, слегка остригаясь и надевая модные костюмы брата.
В финансовых делах Фома не был новичком: ему принадлежала брокерская фирма на той же Нижегородской ярмарке... Гроб с телом Саввы привёз в Москву не его племянник Карпов, посланный семьёй в Канн, а именно Фома, причем привёз его не из Канн, а из Гельсингфорса, где гроб, собственно, и был приобретён у похоронной конторы «Улоф Свенсон и Ко».
Самое любопытное: на деревенском кладбище близ местечка Лахти была обнаружена могила... Фомы Морозова, скончавшегося в 1903 году от объедения в лютеранском лазарете Марии Магдалины в Гельсингфорсе. Могила недавно вскрывалась. Но доказать подмену Саввы Морозова на Фому Морозова мы не имеем возможности, не располагая отпечатками пальцев их обоих. Доказать, что Фома Морозов, привезший в Москву гроб Саввы, и Фома Морозов, скончавшийся в Гельсингфорсе,— одно лицо, невозможно, так как все необходимые для опознания дсйсуценты нам недоступны. Факт покупки металлического гроба в Гельсингфорсе Морозовыми не отрицается и не сбывается — мол, где купили подешевле, оттуда и привезли.
Есть основания утверждать, что тело было помещено в гроб в Ревеле, но ни доказать, на опровергнуть этого невозможно. Что же касается странностей завещания, то Морозовы объясняют их просто: Савва считал, что семье будет достаточно акций и недвижимости, а из всей дальней родим он больше всех жалел Фому, которому и завещал свои главные капиталы. Вот и всё...
О том, что произошло дальше, мне известно со слов моего родного деда Никиты Степановича Морозова, совладельца брокерской конторы Фомы Морозова. Хотя компаньон деда умер в 1903 году, факт его смерти не афишировался, его паспорта продолжали иметь юридическую силу, а контора на Нижегородской ярмарке продолжала свою бурную деятельность как ни в чём не бывало до самой революции 1917 грда. С 1905 года она выполняла самые пикантные и странные поручения Саввы Тимофеевича Морозова, жившего по документам своего умершего троюродного брата до самой своей кончины.
От старообрядцев я много раз слышал о том, что на Малоохтенском старообрядческом кладбище до октября 1967 года была могила с большим крестом и доской, надпись на которой свидетельствовала, что здесь 14 октября 1929 года захоронено тело Саввы Морозова. Крест этот был снесён в канун 50-летия Великого Октября по распоряжению одного из секретарей Ленинградского обкома КПСС. В 1990 году мне поведал об этом «по страшному секрету» другой секретарь того же обкома..."

P.S. В 1992 году краевед Орехово-Зуево Владимир Сергеевич Лизунов написал серию работ об истории города. Рассказывая о династии Морозовых, он упомянул икону Святого Саввы Стратилата. Около столетия икона олицетворяла дань уважения выдающемуся человеку своей эпохи - Савве Тимофеевичу Морозову, а после широкой огласки историческая реликвия была украдена.

Вот и вся история жизни русского мецената и обыкновенного человека. Очень бы хотелось отдать дань светлой памяти Саввы Тимофеевича Морозова, именем которого в России не названы ни один театр, ни один музей, ни одна улица, ни один переулок...

112 лет назад, 26 мая 1905 г. случилось событие, из-за которого историки спорят до сих пор: крупнейший российский промышленник и меценат Савва Морозов был найден в его гостиничном номере в Каннах с простреленной грудью. До сих пор нет ответа на вопрос, было ли это суицидом или убийством. О Морозове написаны сотни статей и книг, а вот о его семье известно гораздо меньше. Судьбы вдовы промышленника и его детей сложились не менее драматично, чем его собственная, что заставляло суеверных людей говорить о злом роке, преследовавшем эту семью.

Похороны Саввы Морозова состоялись 29 мая 1905 г. в Москве на Рогожском кладбище. В похоронной процессии участвовало около 15 тысяч человек – все, кроме той женщины, которую он в последние годы любил и в чьей причастности к его смерти многие не сомневались. На похоронах не было актрисы Марии Андреевой, сыгравшей роковую роль в жизни Морозова. Говорили, что из-за нее он даже хотел развестись с женой, на которой женился по большой любви.

Зинаиду Григорьевну Савва увел у собственного племянника. За Сергея Викуловича Морозова она вышла замуж в 17 лет, но брак оказался несчастливым. Савва Тимофеевич влюбился в нее с первого взгляда, из-за их романа разразился скандал: Морозовы были старообрядцами, и развод для них считался недопустимым. Но Зинаида Григорьевна презрела традиции, развелась с мужем и вышла замуж за Савву Морозова.

Вместе они прожили 19 лет, у них родилось четверо детей, и брак был счастливым до тех пор, пока промышленник не увлекся актрисой Марией Андреевой. Зинаида Григорьевна не могла простить ему ни этой любви, ни увлечения революционными идеями, ни финансирования большевиков. По Москве поползли слухи о сумасшествии Саввы Тимофеевича. В 1905 г. Морозовы отстранили Савву от управления компанией и отправили на курорт за границу. Супруга его сопровождала и находилась в соседнем помещении в тот роковой день, когда прозвучал выстрел. По ее свидетельству, она видела убегавшего из комнаты мужа человека.

После смерти Саввы Морозова вдова унаследовала его состояние, но распоряжаться им так же, как муж, не захотела. «Князь Павел Долгорукий сказал, что приехал ко мне по поручению партии, наговорил кучу любезностей о моём уме и прочем, и как им будет лестно, если я запишусь в их партию. Я поблагодарила князя за честь, которую мне сделали, но я, по своему свободомыслию, ни в какую партию не пойду, так как не люблю рамок, и потом, я – богатая женщина, и когда будут у меня просить на дела партии, мне будет трудно отвечать, что у меня денег нет, и, кроме того, я совсем не симпатизирую кадетам», – говорила вдова.

В 1907 г. она снова вышла замуж – за своего давнего поклонника, градоначальника Москвы, генерала Рейнбота. Впрочем, многие считали этот союз заключенным по расчету: генерал получил материальную стабильность, а вдова – дворянство и возможность быть принятой в высшем обществе. Их брак распался в 1916 г. по инициативе Зинаиды Григорьевны. Ее мужа обвинили в казнокрадстве, затем последовала скандальная отставка и долгий судебный процесс. Жена наняла лучших адвокатов, и Рейнбот был помилован, но отношения в семье испортились, и они расстались.

На самом деле с гибелью Саввы Морозова неприятности для его родных только начались. После революции практически все члены семьи пострадали. Морозова-Рейнбот избежала репрессий, но лишилась всех своих имений и была вынуждена доживать свой век на съемной даче в поселке Ильинском, распродавая личные вещи. Все ее имущество было национализировано. В ее загородной усадьбе в Горках позже поселился Ленин. В 1947 г. Зинаида Григорьевна скончалась в забвении и бедности, пережив многих из рода Морозовых. «Как все-таки со всеми нами жестоко распорядилась жизнь!» – сказала она незадолго до смерти.

К детям Саввы Морозова судьба тоже не была благосклонна. Старший сын Тимофей пытался заниматься расследованием обстоятельств гибели своего отца, но вскоре был арестован. В 1921 г. его приговорили к смертной казни и расстреляли (по другим сведениям – он погиб во время гражданской войны в 1919 г.). Младшего сына Савву отправили в ГУЛАГ, а затем выслали из страны (точных сведений о нем тоже не сохранилось).

Дочь Мария была признана душевнобольной и погибла при странных обстоятельствах в психиатрической лечебнице. Избежать трагической судьбы удалось только младшей дочери Елене – после революции она смогла выехать в Бразилию.

А версии по поводу гибели Саввы Морозова историки обсуждают до сих пор:

Дата рождения: 15 февраля 1862 года
Место рождения: город Москва
Дата смерти: 26 мая 1905 года

Савва Морозов - меценат и предприниматель. Савва Тимофеевич Морозов был представителем одной из наиболее известных династий России. Семья, в которой он родился, относилась к купеческой династии, и его родители были старообрядцами. Савва Морозов был потомственным почетным гражданином Москвы и вошел в историю как один из великих предпринимателей и представителей купечества.

В детстве он получил образования за годы обучения в четвертой гимназии Москвы, в последствии учась на физика математическом факультете Московского университета, он присутствовал на лекциях Василия Ключевского, который в тот момент преподавалисторию и после окончания университета отправляется в Европу.

Продолжив обучение в Англии в одном из старейших учебных заведений Европы – Кембриджском университете, он получил диплом химика и в конце своей учебы стал автором диссертации на тему текстильного дела.

В те годы он впервые знакомится с ткацким ремеслом промышленников Английских мануфактур и перенимает у них опыт, который в последствии переносит и на Российское производство.

Период его жизни в Европеоканчивается в 1886 году, когда ему приходится вернуться на родину после известий о болезни отца. После своего возвращения, Савва Морозов становится у руля отеческого дела и возглавляет Товарищество Никольской Мануфактуры на пайях Саввы Морозова. Его работа была направленна не только развитие производства и изменения в процессах мануфактур, но и много времени им уделяется социальным условиям для рабочих. Условия труда на его фабриках в то время считаются одними из лучших, и он существенно меняет положение дел в этом направлении.

Изменяются не только условия труда на самих мануфактурах, труд на которых становится более безопасным и требует меньших усилий рабочих, но и он много времени вкладывает в развитие их условий быта.

В то время им создаются новые бараки и казармы для проживания рабочих. Условия оказания медицинской помощи сотрудникам становятся практически идеальными с учетом знаний того времени. После того как рабочие состариваются и уходят с работы, для них строится специальная богадельня, где они могут провести старость.

Существенно изменяется отношение не только к условиям труда, проживания, здоровья и быта, но и Саввой Морозовым создается парк, в котором все желающие могут проводить выходные и свободное время. Строится здания Театра и создастся несколько библиотек.

Так же после своего возвращения он занимается делами пивоваренного общества Москвы.

На тот момент в 1888 году Савва знакомится более плотно со своей дальней родственницей Зинаидой Григорьевной Зиминой, которая к тому времени разводится с бывшим супругом. В этом же году они обвенчались и переехали в специально отстроенный для них дом отстроенный на одной из тихих улиц, расположенных в аристократическом районе Москвы. Строительство продолжается довольно недолго по меркам того времени и его проект выполняет известный архитектор Федор Шехтель, выбрав для его убранства неоготический стиль, присущий зданиям девятнадцатого века.

Усилиями супруги, которой по нраву пришлись светские рауты, дом становится модным местом встреч представителей различных кругов высшего сословия. Морозов относится к работе с большим вниманием нежели к светской жизни и не смотря на негласное одобрение подобный мероприятий, устраиваемых его домом руками жены, остается редким гостям на них.

В то время Савва Морозов возглавляет комитет ярмарки Нижнего Новгорода и избирается в Московский биржевой дом. Вскоре он избирается в состав Московского отделения советамануфактур и торговли. В эти годы Морозов становится одним из самых влиятельных промышленников Москвы и России. За свои заслуги в деятельности торговли и различных социальных сторон жизни города, в 1892 году Морозов награждается орденом святой Анна третьей степени за заслуги и труды в отношении министерства финансов.

Вторым значимым орденом который ему вручают становится орден святой анны второй степени, который он получает в 1896 году. Орден считается одним из высших наград Российской империи и его удостаиваются лишь немногие достойные люди.

В 1890 Морозов решает заняться химической промышленностью и направляет свои усилия на уральские заводы. В то время он приобретает значительные владения в Пермской губернии и создает там химическое производство. Все вещества которые производят новые фабрики и заводы, используются в текстильной промышленности, что позволяет ему создать новый качественный цикл производства. Заводы под его руководством занимаются выпуском древесного спирта, солей уксусной кислоты, денатурата и метилового спирта.

Не смотря на то, что в то время ходят легенды и слухи о сказочных богатствах Саввы Морозова, его жизнь внешненикак не выдает этого. Довольно скромный быт и усердная работа, соседствует с обширными программами благотворительности и помощи малоимущим. Савва жертвует огромные средства на создание новых приютов и строительство современных больниц. В отстроенные медицинские учреждения принимаются на лечение все желающие и он финансирует их деятельность.

Отдельное место в жизниМорозова занимают различные сферы культурной жизни. Он тратит более трёхстах тысяч рублей на строительство нового здания московского художественного театра. Под его руководство остаются все финансовые вопросы театра, и он вкладывает в его развитие более полумиллиона рублей. Новый зал способен вмещать тысячу триста зрителей и его внутренне убранство восхищает не меньше его постановок.

Константин Станиславский высоко ценит и не редко отзывается о Савве Морозове как о великом человеке, который занимаясь промышленностью не оставляет и культуру страны. Выпущенный в то время почетный знак, посвященный десятой годовщине со дня основания театра, имеет изображение трех людей, который основали его и сделали столь великим и одно из них на ряду с Немировичем-Данченко и Станиславским и изображение Саввы Морозова.

Не смотря на то, что морозов был из семьи старообрядцев, хотя и может отчасти благодаря этому, он увлекается политикой в начале двадцатого века. Необычно в этом то, что он в своем доме устраивает встречи либеральной части сил и часто в его доме проходят заседания кадетов.

В то время, он сближается с представителями большевистской партии, при чем он финансирует издание газеты Искра. Позже он становится инициатором и создателем редакций газет Борьба и Новая жизнь. Он так же принимает участие в финансировании съездов РСДРП.

Помимо значительной поддержки в плане финансирования, он принимает активное участие в жизни революционных сил, который начинают зарождаться в то время. Николай Бауман, бывший лидером большевиков в то время, скрывается именно в доме Морозова. Так же он общается с Максимом Горьким и оказывает ему поддержку. На фабриках которые принадлежат Морозову, хранится запрещенная литература и издания, а также средства для их печати, которые им приобретаются.

Подобные радикальные взгляды, знакомство и общение с лидерами большевиков подталкивают Морозова на значительные и невиданные по тем временам реформы, которые он планирует провести на своих фабриках. По его задумке, рабочие должны получать часть прибыли от производстваи продажи продукции, фабрик на которых они работают. Его мать отстраняет его от управление фабриками и произошедшее в то время подавление бунта, которое получило название Кровавое воскресенье оказывают на него сильное впечатление 9 января 1905 года.

Все эти события стали причиной депрессии, в которую он впал в те годы. К тому же, этому не мало способствовали и проблемы в личной жизни, после того как его жене становится известно о его рома с актрисой Марией Андреевой.

Морозов фактически не занимается делами и его общение ограничивается узким кругом людей, которые не способствуют изменению ситуации к лучшему. Родственники обращаются в врачам, которые в результате созванного консилиума ставят диагноз – острое нервноерасстройство.

Прислушавшись к рекомендациям врачей, а также под давлением матери и семьи от отправляется во Францию, где вскоре при загадочных обстоятельствах его находят застреленными. Савва Морозов погибает в возрасте сорок четырех лет. Как описывали тот день очевидцы, Савва Морозов был хорошем расположении духа и вечером должен был отправиться отдохнуть в казино, при этом не кто не понимал, что могло стать причиной произошедшего и каким образом он застрелился именно таким способом.

Поскольку официальной версией смерти стала версия самоубийства, Морозова не стали отпевать и хоронить по христианским обычаям. Семя Морозова была довольно влиятельно и используя все свои связи добилась разрешения на захоронение в России и его смерть была признана следствием внезапного аффекта, в следствии которого он не принимал осознанного решения убить себя. Скульптуру на могиле Морозова выполнил известный скульптор Николай Андреев.

Достижения Саввы Морозова:

Создание крупной структуры промышленных заводов, фабрик и мануфактур
Строительство новых зданий и активное участие в развитии московского художественного театра
Создание большого числа медицинских учреждений, заведений социальной сферы и строительство нескольких домов, считающихся памятниками архитектуры в настоящее время

Знаменательные даты в жизни Саввы Морозова:

15 февраля 1862 годился в Москве
1885 переезд на учебы в Европу
1888 женитьба на Зинаиде Зиминой
1892 награждение орденом святой Анны третьей степени
1896 награждение орденом святой анны второй степени
1905 связавшись с большевиками отстраняется от дел
26 мая 1905 смерть от выстрела в грудь

Интересное из жизни Саввы Морозова:

Являясь представителем знатной купеческой семьи из числа старообрядце, Савва Морозов оказывает значительную помощь в работе большевиков. Представитель так называемого класса угниталей трудового народа, пытается дать преференции рабочим и сделать их в некоторой степени причастными к получению прибыли от деятельности заводов и предприятий на которых они трудятся.

Родоначальником мануфактурной промышленной семьи Морозовых был крепостной крестьянин села Зуева Богородского уезда Московской губернии Савва Васильевич Морозов , который родился в 1770 г. в семье старообрядцев. Сначала он работал ткачом на небольшой шелковой фабрике Кононова, получая на хозяйских харчах по 5 рублей ассигнациями в год. В 1797 г. он завел собственную мастерскую, однако в следующие 15 лет его семья ничем особенным не выделялась среди других ткачей. Процветанию Морозовых очень помог великий московский пожар 1812 г., сразу уничтоживший всю столичную ткацкую промышленность. В послевоенные годы в разоренной России ощущался гро­ мадный спрос на льняные и хлопчатобумажные изделия, требования на миткаль и ситец были огромны. Предприятие Морозовых, сориентировавшееся на требование рынка, стало быстро богатеть. Сначала Савва сам носил в Москву свои изделия и продавал их в дома именитых помещиков и обывателей. Потом дело расширилось и пошло настолько хорошо, что примерно в 1820 г. Савве Васильевичу удалось выкупится на волю вместе со всей семьей. Для этого он уплатил своему помещику Гавриле Васильевичу Рюмину баснословную по тем временам сумму в 17 тысяч рублей. К этому времени на Морозовском предприятии уже работало 40 человек. Сделавшись самому себе хозяином, Морозов в 1830 г. основал в городе Богородске небольшую красильню и отбельню, а также контору для раздачи пряжи мастерам и принятия от них готовых тканей. Это заведение послужило началом будущей Богородско- Глуховской хлопчатобумажной мануфактуры. В 1838 г. Савва Васильевич открыл одну из крупнейших в России по размерам Никольскую механическую ткацкую фабрику, которая размещалась в большом многоэтажном каменном корпусе, а через девять лет - в 1847 г. он выстроил рядом огромный прядильный корпус.
В 1842 году он получил потомственное почетное гражданство и купил дом в Рогожской слободе .

Выбор места был неслучаен - Рогожская слобода была районом, в котором жили старообрядцы, и Морозов, происходивший из раскольнической семьи , хотел жить вместе со своими единоверцами.

В 1850 г. уже в очень преклонном возрасте Савва Васильевич отошел от дел и передал управление предприятием сыновьям. Умер он в 1860 г.

Еще в 1837 г. от отца отделился старший сын Елисей Саввич , который открыл в селе Никольском свою красильную фабрику. Он, впрочем, более интересовался религиозными вопросами, поэтому процветание этой ветви Морозовых началось только при его сыне Викуле Елисеевиче . В 1872 г. он выстроил бумагопрядильную фабрику, а в 1882 г. учредил паевое «Товарищество Викула Морозов с сыновьями». Богородское заведение Саввы Васильевича перешло к его сыну Захару. В 1842 г. он перенес его в село Глухово. Постепенно расширяя дело, он в 1847 г. построил механическую ткацкую фабрику, а в 1855 г. утвердил паевое товарищество «Компания Богородско-Глуховской мануфактуры». После его смерти в 1857 г. всеми делами заведовали его сыновья Андрей и Иван Захаровичи, при которых дело еще больше расширилось и расцвело. Потомки Абрама Саввича стали хозяевами Тверской мануфактуры.

Родители Саввы Тимофеевича Морозова

Однако наибольший коммерческий успех и слава выпали на долю младшей ветви Морозовского дома. Основатель ее .
Человек суровый и, по воспоминаниям дочери, Юлии Тимофеевны, необыкновенного ума и энергии, Тимофей был одержим двумя идеями - умножением семейного состояния и сохранением семейных традиций. Любовь во всех ее проявлениях он считал признаком глупости и слабости.
В ноябре 1846 года Тимофей по совету отца женился на купеческой дочери Марии Федоровне Симоновой . Она происходила из семьи казанских татар, принявших православие, но, войдя в клан Морозовых, перешла в старообрядчество - таково было непременное условие Тимофея Саввича. Несмотря на разность воспитания, это был во всех отношениях удачный брак: Мария Федоровна оказалась умной и сильной женщиной и сумела заслужить уважение своего сурового мужа, в том числе и умением держать дом и детей в строгости.

Тимофей Саввич Морозов устроил контору в Твери, но главные усилия сосредоточил на развитии Зуевской фабрики. Эта была мануфактура в полном смысле этого слова, то есть получавшая хлопок и продававшая готовый товар зачастую со своих складов непосредственно потребителю. Тимофей Саввич целиком переоснастил ее английскими станками. Используя новейшее оборудование, высококачественный американский хлопок, импортные красители, он сумел поставить производство таким образом, что оно соответствовало высоким мировым стандартам. Это была одна из самых прибыльных российских компаний, дававшая ежегодно несколько миллионов рублей чистого дохода. Морозов проявил огромную энергию для улучшения производства: приглашал опытных и знающих дело мастеров-англичан и русских инженеров, на свои средства отправлял молодых инженеров на обучение за границу. Село Никольское (ныне это город Орехово-Зуево) напоминало, по словам современников, «удельное княжество Морозовых ». Большинство построек здесь были сделаны Морозовыми, а все 15-тысячное население работало на их предприятиях и всецело зависело от них. Даже полиция содержалась за счет Морозовых.

Для своих рабочих и мастеров Тимофей Саввич был грозным и жестоким хозяином. Он ввел иезуитскую систему штрафов за малейшее нарушение или отступление от установленного регламента. Даже самые примерные рабочие теряли на штрафах до 15% заработка, у остальных вообще не хватало денег на жизнь. Не случайно именно на Зуевской мануфактуре в 1885 г. произошла первая в России организованная стачка рабочих . Последовавший за ней суд, вскрывший страшные злоупотребления хозяев, оказался роковым для Морозова: он отошел от дел, заболел и в 1889 г. умер. Руководство делами перешло к его сыну Савве Тимофеевичу , которого не без основания считают самой яркой и противоречивой фигурой в мире русского предпринимательства тех лет.

Детские и юношеские годы, учеба и женитьба Саввы Морозова

Савва Морозов родился 15 февраля (по новому стилю) 1862 года. Его детские и юношеские годы прошли в Москве в родительском особняке, расположенном в Большом Трехсвятском переулке. Свобода детей в доме ограничивалась молельней и садом, за пределы которого их не пускала вышколенная прислуга. Отца он видел редко, мать, казалось ему, отдавала предпочтение другим детям. Впервые родители проявили к нему интерес, когда Савва был уже подростком: домашние учителя объявили Тимофею Саввичу и Марии Федоровне , что больше ничему Савву научить не могут - мальчик проявляет недюжинные способности к точным наукам и нуждается в серьезном образовании. По окончании в 1881 году гимназии Савва поступил на физико-математический факультет Московского университета, а, прослушав курс, в 1885 году уехал в Англию. В Кембридже Савва Тимофеевич успешно и глубоко изучал химию, собирался защищать здесь диссертацию, но необходимость возглавить семейное дело заставила его вернуться в Россию.

Руководство Саввой Морозовым Никольской мануфактурой

После стачки 1885 года здоровье отца Саввы Морозова стало ухудшаться, и он фактически отошел от дел. По инициативе матери Саввы Тимофеича - Марии Федоровны , из родственников было создано паевое товарищество, техническим директором которого и стал 25-летний талантливый инженер Савва Тимофеевич Морозов , с удовольствием взявшийся за управление мануфактурой.
Став руководителем Никольской мануфактуры , Савва Морозов поспешил уничтожить наиболее вопиющие притеснительные меры, введенные отцом. Он отменил штрафы, построил для рабочих много новых казарм, образцово поставил медицинское обслуживание. Все эти улучшения он провел на правах управляющего.
Однако в подлинном смысле хозяином мануфактуры он никогда не являлся, поскольку большая часть паев после смерти Тимофея Саввича перешли к матери Саввы Тимофеевича, Морозовой Марии Федоровне , женщине очень властной, с большим умом и самостоятельными взглядами. Обладая огромным капиталом, Мария Федоровна никогда не забывала о делах благотворительных, и по масштабам превзошла мужа. Например, в 1908 Мария Федоровна скупила и закрыла все печально известные ночлежные дома в районе Хитровки. На средства Морозовой были построены студенческое общежитие и корпус для лаборатории механической технологии волокнистых веществ Императорского Технического училища (ныне имени Баумана). Свое завещание М. Ф. Морозова составила в 1908, распределив состояние между детьми и внуками и выделив 930 тыс. руб. на благотворительные цели Она умерла в 1911 году в возрасте 80 лет, оставив после себя 29 млн 346 тыс. руб. чистого капитала и увеличив состояние мужа, доставшееся ей по наследству, почти в 5 раз.

Личная жизнь Саввы Морозова

Незадолго до окончания университета Савва известил родителей, что влюбился и собирается женится на разведенной жене своего близкого родственника, Зинаиде Григорьевне Зиминой . Его избранница была совершенно не похожа на покорных, наивных купеческих дочек, с которыми знакомили Савву родители. Это была сильная, обаятельная, страстная и тонко чувствующая женщина с острым умом. Несмотря на попытки родственников отговорить Савву от этого брака, свадьба все таки состоялась. А сразу после окончания университета молодожены отбыли в Англию. После возвращения в Россию для жены по проекту Ф. О. Шехтеля был построен дом на Спиридоновке (ныне Дом приемов МИД России), где на приемах бывал весь цвет тогдашней интеллигенции Москвы. Получить приглашение на прием от Зинаиды Григорьевны почитали за честь самые высокопоставленные лица города. Однако сам Морозов на этих приемах появлялся редко и чувствовал себя лишним. Тяжеловесный и неуклюжий, он не мог органично вписаться в высшее общество. Через несколько лет такой жизни Морозов постепенно охладел к своей супруге и не одобрял ее чрезмерно роскошного образа жизни.

Благотворительная деятельность Саввы Морозова

Громкую известность Савве Морозову принесла его благотворительная деятельность. Кроме того он был большой меценат, и многие культурные начинания тех лет происходили при участии его капиталов. Он, впрочем, имел здесь свои взгляды - давал деньги не всем и не без разбору. К примеру, на создававшийся при деятельном участии Цветаева Музей изящных искусств Морозов не пожертвовал ни копейки. Но зато, не считаясь ни с какими расходами, он поддерживал все, в чем предчувствовал важное влияние на отечественную культуру. В этом смысле показательно его отношение к Московскому художественному театру, в создании которого заслуга Морозова ничуть не меньше, чем Станиславского и Немировича-Данченко. На учреждение театра требовались значительные средства. Их не было ни у Станиславского, ни у Немировича-Данченко. Получив отказ от пра вительства, они стали обращаться к меценатам. Морозов с самого начала в 1898 г. дал на театр 10 тыс. рублей. В 1900 году, когда в деятельности труппы возникли большие осложнения, он выкупил все паи и один взялся финансировать текущие расходы. Его пожертвования стали для театра важнейшим источником средств. В течение трех лет он поддерживал театр на плаву, избавив его руководителей от изматывающих финансовых хлопот и дав им возможность всецело сосредоточиться на творческом процессе. По словам Станиславского, «он взял на себя всю хозяйственную часть, он вникал во все подробности и отдавал театру все свое свободное время». Морозов очень живо интересовался жизнью МХАТа, ходил на репетиции и предрек, «что этот театр сыграет решающую роль в развитии театрального искусства». Под его руководством было перестроено здание и создан новый зал на 1300 мест. Это строительство обошлось Морозову в 300 тыс. рублей, а общая сумма, издержанная им на МХАТ, приблизилась к полумиллиону.

Политическая деятельность Саввы Морозова

В начале XX в. Морозов стал живо интересоваться политикой. В его особняке происходили полулегальные заседания кадетов. Это, впрочем, было еще не удивительно, так как многие крупные промышленники тяготели в то время к конституционным демократам. Но Савва Морозов вскоре перестал удовлетворяться теми половинчатыми реформами, которые они собирались провести в России. Сам он имел гораздо более радикальные взгляды, что и привело его в конце концов к тесному общению с партией большевиков, придерживающейся самой крайней социалистической ориентации. Известно, что Морозов давал деньги на издание «Искры». На его средства были учреждены первые легальные большевистские газеты «Новая жизнь» в Петербурге и «Борьба» в Москве. Все это дало право обвинить Морозова в том, что он «питал революцию своими миллионами» . Морозов делал даже больше: нелегально провозил типографские шрифты, прятал от полиции революционера Баумана и сам доставлял запрещенную литературу на свою фабрику.

Гибель Саввы Морозова

В феврале 1905 года, когда Савва Тимофеевич задумал провести на своей фабрике какие-то крайние преобразования, которые должны были дать рабочим право на часть получаемой прибыли, мать - Мария Федоровна отстранила его от управления. Кроме этого события 9 января 1905 года, вошедшие в историю как «Кровавое воскреснье » стали для него настоящим потрясением. Видимо, все эти обстоятельства стали причиной тяжелого нервного срыва. Морозов начал избегать людей, много времени проводил в уединении, не желая никого видеть. У него начались бессонница, внезапные приступы тоски и навязчивые страхи сумашедствия. А в морозовском роду - хотя это и умалчивалось - было немало потерявших рассудок. Созванный в апреле по настоянию жены и матери консилиум врачей констатировал, что у Саввы Тимофеевича наблюдается «тяжелое общее нервное расстройство», и рекомендовал направить его за границу. Морозов уехал вместе с женой в Канн и здесь в номере «Ройяль-Отеля» 13 мая 1905 года был найден мертвым .

Официальная версия гласила, что это самоубийство, но Зинаида Григорьевна в это не поверила. А сопровождавший в поездке супругов врач с удивлением отметил, что глаза покойного были закрыты, а руки - сложены на животе. У кровати лежал никелированный браунинг, окно в номере было распахнуто. Кроме этого, Зинаида Григорьевна утверждала, что видела в парке убегающего мужчину, но каннская полиция следствия проводить не стала. Впоследствии все попытки выяснить правду о гибели Морозова решительно пресекла его мать Мария Федоровна, якобы сказавшая:«Оставим все как есть. Скандала я не допущу».

В память об ушедшем сыне Мария Федоровна Морозова вместе с сыном Сергеем и дочерью Юлией выделила средства на строительство двух корпусов Старо-Екатерининской больницы, корпуса для нервных больных на 60 кроватей и корпуса родильного дома на 74 кровати (оба сохранились на территории МОНИКИ, бывшая Старо-Екатерининская больница).
Свой вклад в память о муже внесла и вдова Зинаида Григорьевна Морозова , которая построила в Пресненской части Москвы дом дешевых квартир им. Саввы Морозова, затратив на него 70 тыс. руб.
А спустя два года после гибели Саввы Морозова она вышла замуж за московского градоначальника Анатолия Рейнбота.

Савва Морозов происходил из старообрядческой купеческой семьи Морозовых, был потомственным почётным гражданином.

Детство прошло в усадьбе в Трёхсвятительском переулке. Окончил 4-ю московскую гимназию у Покровских ворот (1881).

В 1881 году поступил на естественное отделение физико-математического факультета Московского императорского университета, который закончил в 1887 году с дипломом химика. В эти годы написал значительную работу — исследование о красителях, а позднее общался с Менделеевым.

В 1885 — 1887 годах изучал химию в Кембриджском университете (Великобритания), одновременно знакомился с организацией текстильного дела на английских фабриках (в Манчестере).

С 1886 г. директор-распорядитель Товарищества Никольской мануфактуры «Саввы Морозова сын и Ко».

Никольской мануфактурой была завоёвана уйма всевозможных дипломов и медалей за отличное качество продукции. Русская пресса окрестила Савву Морозова «купеческим воеводой». На Всероссийской промышленной выставке и ярмарке в Нижнем Новгороде как председатель ярмарочного комитета Морозов подносил царю хлеб-соль. А позже у "Макария" произнёс боевую речь. В ней Савва Тимофеевич сказал такие мудрые слова, что они и сейчас звучат как завещание потомкам: «Богато наделённой русской земле и щедро одарённому русскому народу не пристало быть данниками чужой казны и чужого народа… Россия, благодаря своим естественным богатствам, благодаря исключительной сметливости своего населения, благодаря редкой выносливости своего рабочего, может и должна быть одной из первых по промышленности стран Европы». Эту речь нашего великого земляка резко критиковал Суворин, но видные представители промышленности и торговли всецело поддержали Савву Тимофеевича.

Ему принадлежали хлопковые поля в Туркестане.

Он очень любил работу и не раз говорил: "Не согласен я с Декартом в этой формулировке. Мышление - процесс, замкнутый в самом себе. Он может не прейти вовне, оставаясь бесплодным и неведомым для людей. Мы не знаем, что такое мышление в таинственной своей сущности, но знаем, где его границы…Я говорю: работаю, значит, существую. Для меня очевидно: только работа расширяет, обогащает мир и мое сознание"(с. 49).

На своих фабриках Морозов ввёл оплату по беременности женщинам-работницам. Имел своих стипендиатов в технических вузах страны, а некоторые из его стипендиатов обучались за границей. Морозовские рабочие были более грамотны, чем рабочие других российских промышленных предприятий.

Был также директором Трёхгорного пивоваренного товарищества в Москве.

В 1888 году, 24 июня, состоялось венчание Саввы Тимофеевича Морозова и бывшей жены его двоюродного племянника Сергея Викуловича — Зинаиды Григорьевны Морозовой; спустя 6 месяцев у них родился первый сын Тимофей.

В 1890 году Морозов приобрёл имение на Урале в посёлке Всеволодо-Вильва Пермской губернии. Основной целью было наличие леса, как сырья для производства химических реактивов. Реактивы были необходимы для создания новых красителей, используемых в мануфактурном производстве. Во Всеволодо-Вильве Савва Морозов преобразовал бывший железоделательный завод в химический. Открыл ещё один завод такого же профиля на реке Иваке. Главным инженером обоих был Б. И. Збарский.

В 1893 году Морозов купил у А. Н. Аксакова дом на Спиридоновке, сломал его и по проекту архитектора Ф. О. Шехтеля построил для своей жены роскошный дом.

Здесь он принимал гостей и устраивал балы, на которых можно было встретить Мамонтова, Боткина, Шаляпина, Горького, Чехова, Станиславского, Боборыкина и других видных людей России. Об одном из таких балов вспоминала Книппер-Чехова: «Мне пришлось побывать на балу у Морозова. Я никогда в жизни не видела такой роскоши и богатства». Да, богатство и могущество С. Т. Морозова, пожалуй, не имели себе равных в стране. Ещё один случай рассказывает об этом. Однажды Зинаида Григорьевна была приглашена к Великой княгине Ксении Александровне. Букет у гостьи был такой красоты и роскоши, что высочайшая особа от зависти закусила губы. Лучшие морозовские садовники составляли этот букет, превзошедший по искусству царский.

В 1905 году учредил Акционерное общество соединённых химических заводов «С. Т. Морозов, Крель и Оттман». Пользовался влиянием в предпринимательских кругах: возглавлял комитет Нижегородской ярмарки, был членом московского отделения Совета торговли и мануфактур и Общества для содействия улучшению и развитию мануфактурной промышленности.

Оказал большую помощь Московскому художественному театру: в 1898 году вошёл в состав Товарищества для учреждения в Москве Общедоступного театра, регулярно вносил пожертвования на строительство и развитие МХТ, заведовал его финансовой частью (1901—1904), был инициатором и председателем правления паевого товарищества по эксплуатации МХТ (1901) и строительства нового театрального здания в Камергерском переулке.

Станиславский сказал, обращаясь к Савве Тимофеевичу: «…внесённый Вами труд мне представляется ПОДВИГОМ, а изящное здание, выросшее на развалинах притона, кажется сбывшимся наяву сном… Я радуюсь, что русский театр нашёл своего Морозова подобно тому, как художество дождалось своего Третьякова…».

Почётный член Общества пособия нуждающимся студентам Московского университета.

Лучшие в России рысаки «Ташкент» и «Неяда», принадлежавшие С. Т. Морозову, выигрывали почти все престижные скачки на московских ипподромах.

В начале XX века поддерживал отношения с лидерами либерального движения, в его особняке на Спиридоновке, построенном в 1893—1898 гг. для его жены З. Г. Морозовой, проходили полулегальные заседания земцев-конституционалистов.

Морозов был связан также с революционным движением. Финансировал издание социал-демократической газеты «Искра», на его средства учреждены первые большевистские легальные газеты «Новая жизнь» и «Борьба». Морозов нелегально провозил на свою фабрику запрещённую литературу и типографские шрифты, в 1905 году прятал от полиции одного из лидеров большевиков Н. Э. Баумана. Дружил с М. Горьким, был близко знаком с Л. Б. Красиным.

Савва Тимофеевич Морозов всегда внимательно следил за состоянием рабочих на своей фабрике. Он лично просматривал списки принятых и уволенных с предприятия рабочих. В случае, если он обнаруживал нарушения и отступления, то требовал от своих управляющих объяснений. Интересно, что в 1903 году он обнаружил, как один из подчиненных ему директоров уволил двух работников, прослуживших на предприятии 18 и 19 лет. За это руководитель был подвергнут строгому взысканию. Как следствие, подобный управленческий подход обеспечивал длительный и устойчивый мир на предприятии. При приеме на работу Савва Тимофеевич отдавал предпочтение семейным. Когда однажды он увидел в списках вновь поступивших на работу много холостяков, то сделал предупреждение директору отбельно - красительной фабрики С.А. Назарову за это. Подростки могли поступить на фабрику только после окончания курса народного училища, старший предельно допустимый возраст приема на работу был 45 лет. Увольняли в основном за серьезные нарушения - так, на Никольской Морозовской мануфактуре 40,4% уволенных были взяты с поличным при попытке вынести товар с фабрики, 13,7% - больные венерическими заболеваниями, 10,1%- склонные к дракам и буйству, 9,7% - прогульщики и пьяницы.

В январе 1905 года, после 9 января 1905 года, составил записку «О причинах забастовочного движения. Требования введения демократических свобод» с требованиями свободы слова, печати и союзов, всеобщего равноправия, неприкосновенности личности и жилища, обязательного школьного образования, общественного контроля за государственным бюджетом и другое. В Записке указывалось, что «рабочему сословию должно быть представлено полное право собраний, право организовывать всякого рода союзы и другие общества для самопомощи и защиты своих интересов. В такой же мере все означенные права должны быть распространены и на сословие промышленников». Забастовки, по мнению Морозова, представляющие собой мирное оставление работы, не сопровождаемое ни убийством, ни угрозами, ни насилиями, ни уничтожением или порчей имущества, не должны быть караемы ни административным, ни уголовным порядком. Ход записке не был дан, поскольку правление Никольской мануфактуры, во главе с М. Ф. Морозовой не поддержали её. «…Мать действительно грозила Савве Тимофеевичу отстранением от дел, но формально это сделано не было. 17 марта 1905 года на очередном собрании пайщиков Никольской мануфактуры М. Ф. Морозова была переизбрана на должность директора-распорядителя, а Савва Тимофеевич — заступающим место директора-распорядителя. То, что Савву Морозова, вопреки многолетним утверждениям советских историков, не отстраняли от дел, подтверждает и изучение журналов заседаний правления Никольской мануфактуры. Это, безусловно, важное открытие принадлежит правнучке Саввы Тимофеевича Т.П. Морозовой и исследователю Морозовской мануфактуры И.В. Поткиной».

Морозов тяжело переживал свою беспомощность, невозможность что-либо изменить. Он стал много времени проводить в одиночестве, не желал никого видеть. По Москве начали распространяться слухи о его сумасшествии. По настоянию жены и матери Морозова 15 апреля 1905 года был созван консилиум, в котором участвовали врачи Г. И. Россолимо, Ф. А. Гриневский и Н. Н. Селивановский. Консилиум пришел к выводу, что у Саввы Морозова «тяжёлое общее нервное расстройство, выражавшееся то в чрезмерном возбуждении, беспокойстве, бессоннице, то в подавленном состоянии, приступах тоски и прочее». Рекомендовалось направить Морозова для лечения в Европу.

Вам могут быть интересны следующие материалы

Отношения

Интерьер

Дети

Красота

Фигура

Здоровье

© 2020 Женские секреты. Отношения, красота, дети, мода