Ольга Журавская представила БФ «Созвездие Добра» широкой публике. «Вы видели ее фотографии? Забудьте
В России появится новая некоммерческая организация. Ольга Журавская, основатель и бывший президент фонда «Галчонок», рассказала «Филантропу», почему ушла из фонда и над чем будет работать ее новая организация — «Журавлик».
Ольга Журавская, фото из личного архива
— Ольга, вы недавно объявили, что уходите из фонда «Галчонок». В чем причины?
— С фондом «Галчонок» мы решили разделить направления деятельности. Во-первых, очень тяжело объяснять людям, почему у нас так много разнообразных проектов, часть из них обучающие, часть — реабилитационные, творческие, фандрайзинговые. Стало трудно умещать это все в один бренд. Во вторых, появился благотворитель, готовый давать крупные суммы пожертвований, невероятно важные для развития фонда, под одну команду, а не под другую. Поэтому с финансовой точки было разумно, чтобы я ушла и основала другое объединение. Я забрала с собой те проекты, которые вела лично, и тех людей, которые хотели работать дальше по моим проектам.
У «Галчонка» сейчас непростой период, как всегда бывает, когда меняется команда. Надеюсь, что у моих бывших коллег все получится. Я искренне это говорю: все-таки это пять лет моей работы, я основала этот фонд и придумала в нем все. Начиная от логотипа, который срисован с игрушечной птички, которую я подарила Гале (Чаликовой — примечание редакции ) на один из праздников, заканчивая всеми программами. Тем не менее я надеюсь, что наше решение пойдет всем на пользу.
— Галина Чаликова завещала вам «сделать фондик». Как вы считаете, все задуманное получилось?
— Многие из тех, кто развивает некоммерческий сектор сегодня, — это вчерашние выходцы фонда «Подари жизнь», первым директором которого была Галя Чаликова. К сожалению, Галя заболела, и когда Галя была в своем паллиативном состоянии, мы по очереди что-то делали, ездили к ней. Старались делать комфортным ее проживание в больнице.
И однажды я в очередной раз спросила ее, что бы она хотела. А она ответила: «Сделай фондик. Маленький. Мы вроде бы уже хорошо помогаем детям с онкологией, а есть большая категория детей-органиков, и было бы здорово, чтобы у них была поддержка».
Я была удивлена: «Галя, я же совсем не знаю, как делать фонд». Но Галя Чаликова умела придавать людям уверенность в себе – она сразу говорила, что человек — гений и справится, и никаких отказов не принимала. Помню, когда я вышла от нее, в коридоре на лавочке сидела Лида Мониава в раздумьях. Оказывается, ей Галя завещала тоже сделать благотворительную организацию – так и появился потом «Дом с маяком». И «Галчонок» наш тоже родился. И получился. Тот наш разговор принес хорошие плоды.
«Галчонок» работает уже пять лет. Помимо оплаты реабилитаций, очень важным вкладом фонда в социум стала поддержка инклюзивного образования. «Галчонок» по праву считается полноценным игроком на рынке инклюзивного образования. Совместно с нашим партнером, Центром проблем аутизма (ЦПА), мы здорово продвинулись в объяснении людям, что же такое инклюзивное образование, зачем оно нужно, с чем его едят, и каким образом его правильно построить.
Мне кажется, что «Галчонок» вовремя начал говорить о том, что социализация — важная часть нашей жизни, это получилось сделать через такие классные проекты, как придуманный мной инклюзивный городской фестиваль для всей семьи «Галафест», который пройдет в очередной раз в парке Эрмитаж в этом году.
— Что сейчас меняется в структуре «Галчонка»?
— Сейчас учредителями фонда «Галчонок» становятся Екатерина Аханова и Юлия Пересильд. Президент фонда теперь — Елизавета Муравкина. Лиза много лет проработала в «Галчонке» на позиции руководителя по фандрайзингу и работала вместе со мной над проектом по инклюзивному образованию, так что свои надежды я возлагаю именно на этого специалиста.
“Журавлик”, кстати, будет не фонд, а НКО. Мы поняли, что для реализации всех видов нашей деятельности подходит именно такая форма.
Со мной в команде «Журавлика» Маша Евдокимова, бывший финансовый директор «Галчонка», Татьяна Краснова, бывший учредитель «Галчонка», Маша Рупасова, поэт, сценарист, мой друг; Ира Пудовинникова, руководитель проекта Травлинет.рф , Яна Тиммерман, наш пиарщик, сммщик, на все руки мастер.
Наш попечительский совет уже собран, а в наш экспертный совет согласились войти самые мужественные люди сектора.
В рамках работы фонда «Галчонок» старая команда со мной во главе выиграла президентский грант и начала на эти средства реализацию проекта «Травли.нет». До ноября мы заканчиваем этот проект в рамках гранта вместе с фондом «Галчонком» и дальше ведем его от АНО «Журавлик», что позволит Галчонку сконцентрироваться на своих творческих проектах, а нам на своих. Чуть менее творческих, но у нас большие планы.
— Название нового фонда произошло от вашей фамилии?
— Да, в том числе обыграли мою девичью фамилию «Журавская».
— Почему у вас возник интерес к проблеме буллинга?
— К травле я пришла через мою неуемную страсть к инклюзии, причем именно в той модели, в какой “Галчонок” и ЦПА ее внедряют: у каждого ребенка есть тьютор, который осуществляет контакт ребенка с классом, а учитель продолжает работать с классом по установленным стандартам.
По правилам должно быть не больше двух атипичных детей на класс из пятнадцати обычных нейротипичных детей. В школе мы делаем специальный ресурсный кабинет.
Там у ребенка с особыми академическими потребностями (обязательно запомните этот новый классный термин!), своя парта, возможность отдохнуть и есть такие ништяки, как сухой бассейн с шариками, тренажеры.
Стресс и перенасыщенность мешают, важно, чтобы была возможность выплеснуть этот стресс конструктивно. Обычные наши дети любят туда приходить и валяться всюду.
И я стала думать, как же еще расширить список школ, в которых мы можем говорить об инклюзии. Ведь внедрять инклюзию возможно только там, где директор сам активный и понимающий человек. Стало понятно, что смысл и суть инклюзии и инклюзивного образования не всем ясны, сродни филателии. Мне было важно придумать такой проект, который был бы первым шагом в дружбе со школами.
А дети, тем временем, должны именно учиться, а не бояться. Это вписано в нашу модель инклюзии. Когда работаешь с людьми с особыми потребностями, то понимаешь, смотря на мир через их призму, что очень многое ранит. Люди могут быть одновременно и прекрасными и ужасными, а потому мы стали исследовать ситуацию буллинга в российских государственных школах, и пришли к выводу, что мы можем эффективно помочь наладить в них атмосферу, прежде чем инклюзировать туда наших детей с особыми академическими потребностями.
Ольга Журавская на мероприятии фонда «Галчонок» ГАЛАФЕСТ, фото предоставлено пресс-службой
Когда дети находятся в замкнутой среде, взрослые обязаны поддерживать эмоциональную и физическую безопасность детей во время их образовательного процесса и проживания в том числе в госучреждениях и в семьях. Значит, нужно информировать взрослых о ситуациях, которые возникают у детей в замкнутых пространствах.
И наша новая НКО будет заниматься профилактикой насилия в школах, в садах, в детских домах. И в семье тоже. Будем также думать, каким образом мы можем помогать тем людям, которые уже столкнулись с насилием. Это немного отдельная тема.
Миссия «Журавлика» в том, что нужно защитить право ребенка на безопасность, уважение и достоинство. Причем права любых детей равны. Мы будем разрабатывать и внедрять профилактические программы против травли в школе, инклюзивные школьные программы, программы, способствующие предотвращению насилия над ребёнком в госучреждениях и семьях. В наших программах будут участвовать специалисты других фондов и общественных организаций, работающих с детьми в социальной сфере, которые будут информировать детей и взрослых о существовании проблем насилия; снабжать детей и — особенно — ответственных взрослых методиками, позволяющими свести насилие в детских коллективах к минимуму. В наших программах будут участвовать специалисты других фондов и общественных организаций, работающих с детьми в социальной сфере.
Наш лозунг: «Ничего не бойся и лети!». Будем ему следовать.
— А как на практике вы прорабатываете тему травли в школах?
— Пока мы, реализуя грант, нащупывали формат, мы поняли многие вещи. И к ноябрю у нас будет готов полностью пакет на стадии внедрения. Суть такова: мы подписываем со школой соглашение на предоставление курса «Травли.нет» . Передаем учреждению опросник, разработанный институтом образования НИУ ВШЭ, и школа сможет уже самостоятельно опрашивать детей, чтобы понимать, что происходит в школе, в классах, в туалетах, в опасных зонах и где они располагаются. Мы рассказываем, что такое травля, откуда она берется и как мы,сами взрослые, вольно или невольно ей потворствуем, а также как быть и что делать, если негативная коммуникация случается в школе.
В рамках нашего проекта мы проводим лекции для родителей и учителей. И, конечно, разговариваем с детьми. Это открытые уроки для детей младших классов, с учетом наших методических разработок, а для средних классов мы приглашаем актеров, медийных персон, готовых делиться своим опытом на конкретных примерах. Например, Петр Налич уже ходил с нами в школы в рамках работы нашего проекта «Травли.нет». Кстати, такие встречи и беседы очень полезны. Ведь это касается практически каждого: кто-то в детстве был свидетелем травли, кто-то жертвой, кто-то агрессором. Мы на протяжении нашей жизни часто выступаем в разных ролях. И вот первое, что мы хотим поменять – это роль свидетеля. Нельзя быть равнодушным. Надо уметь сказать – мне это не интересно, это плохо, я против этого!
Следующее, что мы придумали, – это супервизия для школ. Например, если в школу пришли новые учителя, или если психологи школы не справляются с ситуацией. Наконец, антибуллинговый манифест школа разрабатывает вместе с нами.
Кстати, мы хотим привлечь медиаторов к процессу проработки проблемы буллинга. Это отлично работает во время семейных конфликтов. У нас есть в России сообщество медиаторов, и одна из задач “Журавлика” — сделать так, чтобы школа имела возможность обращаться к медиаторам за поддержкой, в случае, когда в конфликте задействовано много разных сторон, и трудно оставаться беспристрастным.
Мы не хотим провоцировать конфликты. Лучше – медиация. Будем стараться разбираться.
А еще мы хотим открыть региональную программу. Хотим привозить наших психологов в школы в регионы, проводить там глубокое погружение в тему, а потом закреплять вебинарами. Регионы, кстати, жаждут знаний, а нам очень хочется работать с регионами.
Сейчас мы выпустили короткий социальный мультфильм о проблеме травли. Он стартует с логотипом «Галчонка» и фондом Президентских грантов, но потом мы добавим в заставку еще одну птичку – Журавлика.
Для детей жизнь – она в новинку. Как им понять, как все должно работать в обществе, как найти свое место? Мы, взрослые, должны помочь им. Это наша с вами задача. Что такое нормальная школа, а что нет — решать нам, взрослым. Дети смогут научиться только тому, чему мы с вами их научим. Если, допустим, ребенка бьют дома, — было бы странно, если бы он не пытался эту агрессию транслировать как-то, сделать кого-то жертвой тоже. Кроме того, исключение, высмеивание ребенка взрослым и последующее противопоставление его группе – это уже начало травли. В моем детстве было так: «Ой, ну надо же, в кои-то веки Журавская не опоздала». Когда учитель высмеивает Иванова или Петрова перед классом — он как бы приглашает других детей кинуть в него камень.
С Лизой мы познакомились через «Живой журнал», как тогда было принято. Я работала в фонде «Подари жизнь», а Лиза занималась киевским хосписом. Мы взаимно читали друг друга в ЖЖ, и однажды в 2004 году, когда я поняла, что скоро поеду в Киев, я решила собрать денег в Москве, чтобы передать их Лизе на киевский хоспис. Мы с ней договорились, что я приеду и мы познакомимся, заодно она мне расскажет про то, что такое хоспис, и покажет, как это все выглядит.
Я помню свое первое впечатление от нее – я совершенно не ожидала, что она будет такой стильной. Я не рассматривала ее фотографии в ЖЖ – я читала ее тексты, ведь, если вы помните, повесить в ЖЖ фотографии было целой историей. Она была стильной, причем не только в плане одежды: она была классно накрашена – не ярко, но и не бледно, одевалась она очень красиво, с большим вкусом, и выглядела, как бизнес-леди.
Я не ожидала, что сейчас мы с этой прекрасной женщиной поедем в хоспис, но мы поехали. И мы сразу же, моментально полюбили друг друга. Это был тот самый момент, когда ты встречаешь человека лично после общения в интернете и понимаешь, что все, вы подружились. Причем наша дружба основывалась не на том, что мы обе занимаемся похожими вещами – мы дружили, как дружат девочки.
Конечно, мы говорили про работу, и это было важной частью нашего общения, но, поскольку почти все мои друзья занимаются так или иначе благотворительностью, это было обычным фоном для дружбы. Что мы обсуждали, о чем говорили? Обычные девочковые разговоры и сплетни. При этом в жизни Лизы шел непрерывный человекопоток: приходили люди, которые казались нам ужасно интересными, мы их моментально начинали любить, фонд рос, в общем, это было прекрасное время.
Клуб совершенно разных людей
В Лизе меня всегда удивляла ее вменяемость. И все время хотелось сказать: Лиза, как ты успеваешь быть такой красавицей и при этом постоянно возишься с людьми без определенного места жительства? У нее же были очень разные знакомые – даже не то что разные, а скорее полярные, и их смесь была настолько неожиданной, что все время было ощущение, что крутится какой-то калейдоскоп, который каждый раз выкидывает новый узор, и ты думаешь: как же так получается?
При этом все эти знакомства, все это общение было естественной частью ее жизни – ей действительно были интересны все эти люди. Она это делала для себя – она вообще все делала для себя. У нее не было никакой необходимости быть паллиативным доктором, она вообще могла не возвращаться из Штатов, могла работать паллиативным доктором там, как она и работала до того, как приехала в Москву. И уж тем более она могла не заниматься такой сложной категорией помощи, в которой тогда никого, кроме нее, больше не было, как помощь тем, кто живет на улице. Но ей самой это было нужно, она сама этого хотела.
Когда у Лизы уже появился подвальчик на Пятницкой, то это стало таким классным местом, куда хотелось приходить хотя бы даже на часок, чтобы посидеть со своими. Это был клуб совершенно разных людей, и единственным, что их объединяло, была только Лиза. И эти посиделки совершенно не мешали работе фонда. У нас там была, знаете, такая церковь, куда можно с детьми, и дети там бегают и прыгают, и одновременно с этим все как-то работает. Люди приходили, садились, пили чай, бесконечно разговаривали, при этом шуршали бинтами, собирали сумки для вокзала и так далее, то есть работа не прекращалась ни на минуту, и это было такое классное пространство, в которое хотелось скорее пойти.
Лиза умела объединять, убеждать, она была очень харизматичным человеком, просто невероятным харизматиком, и она очень верила в то, что говорила, а искренность всегда заражает.
Ее любили совершенно разные люди, во многом потому, что она умела вычленить общее между собой и другим человеком.
Людям хотелось становиться лучше, быть частью этого клуба. Поэтому вокруг нее было очень много разных людей, в том числе и случайных. У нее не было возможности сесть и разобраться в каждом, она всегда как бы считала по умолчанию, что это хороший человек. И там бывали самые необычные люди, причем во всех смыслах, и такие, которые при любых других обстоятельствах никогда бы больше не сели рядом.
Лиза умела передать чувство любви к человеку
Я ее называла очень нежно, всегда по имени. У меня бабушку зовут Лиза, я очень люблю это имя. А она меня называла по-разному, одно из прозвищ – Рыжуля, а другие – не для печати. Мы ужасно смешно ругались друг на друга. Мы так проявляли свою нежность – может, не очень стандартным способом, но нежность была самая настоящая.
Очень сложно, думая о Лизе, вспомнить какую-нибудь одну конкретную наиболее ее характеризующую историю. С нами истории происходили постоянно. Это как задание «опишите один день из своей жизни» – очень легко представить, но совершенно невозможно описать. Так же и с Лизой. Я помню, как приходила к ней, как мы пили на кухне чай, закрывали дверь в детскую, где спал любимый ребеночек, и снова ржали вовсю, и были какие-то совершенные мелочи, и все это невозможно взять и сложить в осмысленный рассказ.
Помню, мы с ней сидели в ресторане, и кто-то узнал в Лизе Доктора Лизу, подошел и сказал какие-то приятные слова. Лиза его очень благодарила, и когда человек отошел, сказала: хорошо, что еще не успели принести еду, а то сейчас бы у меня было все лицо в бифштексе, а человек подходит и говорит, какая я хорошая…
Благотворительный “Добрый вечер” /spletnik.ru
Лиза научила меня, в первую очередь, не опускать руки. Во-вторых, я в то время была очень неуверенным в себе специалистом, и Лиза оказала мне колоссальную поддержку. Она мне говорила, что у меня все получится, говорила, что я справлюсь, она мне говорила самые обычные вещи, но поскольку это говорила Лиза, я верила и поэтому справлялась.
Вообще, она очень любила хвалить и умела это делать. Когда Лиза знакомила людей друг с другом, ей хотелось быстро охарактеризовать человека, и она говорила: «Понимаете, он купил реанимобиль, он сделал то и это» – то есть она старалась при человеке напомнить ему, сколько прекрасного он сделал, а это тогда еще было не принято. Лиза всегда очень хвалила и очень любила рассказать, как конкретно этот человек помог – не просто, что он хороший и умный, а что он сделал то-то и то-то. И человек, конечно, говорил: «Ну что вы, я давно уже все забыл», – но всем было очень приятно.
И она очень любила красное словцо. Помню, однажды она сказала: «Это Андрей (тут она на секунду задумалась), трудно сказать точно, но, думаю, пять-шесть человек он спас!» И в этом было столько детской какой-то бравады – что ей хотелось немедленно в попугаях высчитать значимость человека. Ей было важно, чтобы человек видел, что между его действием и каким-то изменением реальности существует взаимосвязь.
Про меня она говорила, что я самая умная. Я познакомила Лизу со своим тогда еще не мужем, мы сидели в кафе, о чем-то разговаривали, я страшно переживала, потому что когда ты влюблен, тебе кажется, что ты не достоин этого человека. Лиза это чувствовала, и поэтому она посчитала своим долгом вернуть нас на паритетные начала.
Она смотрела на Сергея и говорила: «Она читала Шекспира в оригинале, ты понимаешь, что тебе досталось?!» А я сказала: «Лиза, я, по-моему, не читала Шекспира в оригинале». И она мне ответила: «Тогда прочти, я уже сказала, что ты читала». Мне кажется, что когда она так кому-то о ком-то говорила, человек моментально влюблялся в этого нового знакомого вместе с ней. Она умела передать это чувство.
Но магия Лизы была такова, что без нее это все не работало. Когда она была рядом, самые разные люди готовы были любить друг друга и видеть между собой что-то общее, а без Лизы это были просто чужие друг другу люди. Когда ее не стало, оказалось, что Лиза нас очень сильно всех скрепляла, и мы без нее растерялись.
Конечно, все люди по-своему уникальны, у всех свои разные краски в разных сочетаниях, но эту девочку рисовал, безусловно, гениальный художник.
Она как никто боялась страдания людей
Самое главное в Лизе было то, что она все делала очень искренне, с пылом, с жаром. И когда она рассказывала про свою очередную поездку или про своего очередного больного, не было никаких сомнений в том, что человек на своем месте, потому что свою работу она очень любила.
И еще одним главным ее качеством было ослиное упорство – в том числе и в ситуациях, когда она могла быть неправа. Вообще, Лиза не была святым человеком, она была, я бы сказала, полнокровной, то есть, как и все мы, состояла из очень многих кусочков пазла. Она могла быть не права, она могла очень сильно обидеть человека, который ее искренне любил, могла, не разобравшись, неправильно разрулить ситуацию. Другими словами, как и любой человек, она могла совершать ошибки.
У нас не принято было жаловаться друг другу, потому что всем нам было тяжело, все устали, все занимались тем, что требует большого количества сил и душевных ресурсов. Мы говорили о практических вещах: нужно то-то и то-то, а денег никаких нет, и начинали искать деньги. У Лизы было сразу несколько острых тем, которые не давали ей покоя. Во-первых, проблема обезболивания, решение которой тогда было в зачаточном состоянии (сейчас все-таки с помощью фонда «Вера» все сильно продвинулось в лучшую сторону).
Во-вторых, ее очень сильно волновали детские страдания. Она чуть ли не первая сделала в киевском хосписе детскую комнату. Для нее вообще тема человеческих страданий была очень острой: отсюда и ее работа с беспризорными, отсюда и потребность вывести детей из какой-то страшной огневой точки. Потом началась война, и Лиза открыла для себя еще одну сферу человеческих страданий, к которой она не могла остаться равнодушной.
Не думаю, что у Лизы сразу был четкий поэтапный план того, чего она хотела добиться в отношении бездомных, ведь это было такое непаханое поле и сектор работ был настолько велик, что этот план только вырабатывался года два-три. Лиза хотела больницу, которая бы лечила беспризорных бесплатно, причем не просто больницу, а место, где происходила бы социализация бездомных, это должна была быть такая прокладка между бездомным и нашим миром. Мы называли ее больницей, но ее функционал был гораздо шире. Эта больница должна была помогать людям без определенного места жительства не только подлечиться, но и давала бы им возможность социализироваться обратно в жизнь.
Лизе очень нравилось, когда она видела моментальный результат своего труда – не в бумажках и отчете, а на реальном человеке и сразу: вот он к тебе подошел, вот у него кошмарная рана, вот ты ее залил дезинфицирующим средством, вот заклеил, и в этот момент к ней приходило ощущение выполненной работы. И это же ощущение она испытывала, когда ездила к своим паллиативным больным. Ее радовало, что человек не остался один на один со своим страданием, что она была с ним.
Она как никто боялась страдания людей в одиночестве – не своего страдания, а людей. К тому времени у нее было хорошее понимание того, что такое паллиатив, она разделяла принципы паллиативных врачей, она была научена ходить в тоскливые места и знала, что она может там приносить пользу, что может изменить в принципе ситуацию к лучшему. И, мне кажется, она брала для этого всего силы из своего ослиного упорства. Других источников для вдохновения я не вижу.
Все уставали даже просто смотреть на то, что она все свое время проводит с людьми, находящимися в ситуации крайнего отчаяния. Многие жалуются, что когда их родные или друзья впадают в депрессию, то это очень тяжело переносить тем, кто рядом с ними, а она все время была в среде людей, которые находятся в самой большой точке отчаяния, но при этом она сама никогда не транслировала отчаяние. Она могла транслировать злость, скептицизм, но отчаяние никогда. И притягивала других людей, в частности, этим – по ней было очевидно, что она не из тех людей, которые выгорят.
Лиза горела тем, что она делала, очень заражала своей мотивацией, и было не страшно к ней присоединиться, потому что было ясно, что она своего добьется.
Но я помню ситуацию, когда она была в отчаянии. Не помню, по какому поводу, но в интернете началась очередная ее травля. В принципе, мы это переносили очень адекватно и, сидя на Пятницкой, на разные голоса зачитывали особенно понравившиеся комментарии. Но на самом деле ее было очень легко обидеть. И когда набиралась определенная масса оскорблявших ее людей, броня давала трещину, и ей, конечно, было очень больно.
Когда тебя начинает травить огромное количество людей, которым ты ничего не можешь ответить и толком не очень понимаешь, почему они это делают, то в этой ситуации невозможно даже оправдаться – надо это пережить и забыть, но в такие моменты, мне кажется, она была очень хрупкая.
Она могла идти против любой несправедливости в отношении других людей, но ее очень обижала и расстраивала жестокая и глупая критика. Это никак не влияло на то, что она делала, просто ей было плохо. Она была не железный Феликс.
К ее уходу никто не готовился
К ее уходу ничего не было готово. Лиза очень любила жизнь, и она, конечно же, не готовилась к тому, что произойдет такая катастрофа, у нее была куча планов. К сожалению, в благотворительности очень многое построено на харизме одного человека. Это, конечно, очень понятно – так легче присоединиться, так легче пробивать то, что ты считаешь важным. А с другой стороны, велика вероятность того, что с уходом этого человека все постепенно сойдет на нет.
Когда не стало Гали Чаликовой, основателя и директора фонда «Подари жизнь», к тому моменту фонд уже все-таки достаточно сформировался как организация, чтобы не растерять свою силу, а наоборот, продолжать работать, в том числе и в память о Гале, а в «Справедливой помощи» еще не была готова вся структура, потому что все время было очень много экстренных, стихийных дел, и никогда не доходили руки до того, чтобы сесть, продумать структуру, расставить ключевых людей, написать стратегический план развития…
www.president-sovet.ru/ presscenter
Фонд работал все время в полевых условиях, почти как на войне, когда вбежали с бинтом, внесли раненого, перебинтовали, унесли. Было некогда садиться писать протоколы и прочие бумаги. Когда Лизы не стало, те люди, которые считали, что они понимают, куда бы она хотела двигаться дальше, взяли на себя управление фондом. И я не знаю, действительно ли у них общее с Лизой понимание того, куда надо двигаться.
К этому никто не готовился, не было такого разговора: Лиза, как ты хочешь, чтобы было, если с тобой что-то случится, ты же ездишь в горячие точки? Никто не верил, что с Лизой что-то может случиться, и меньше всего в это верила она сама. Поэтому делалось то, что считалось прямо сейчас важным: сначала одно, потом другое, а потом началась война.
11 декабря 2017 года в Деловом центре «Москва» состоялась пресс-конференция, посвященная совместной деятельности РФПЛ, БК «Лига Ставок» и Благотворительного фонда «Созвездие Добра» имени Олега Журавского.
Предлагаем вашему вниманию текст выступления учредителя Фонда О.Г. Журавской, а полную версию пресс-конференции смотрите в официальном сообществе «Наш Футбол» https://vk.com/rfpl?w=wall-51812607_5911448
Добрый день, уважаемые коллеги, рада приветствовать вас от имени благотворительного фонда «Создведие Добра. Спортивное будущее России» имени Олега Журавского.
Фонд носит имя человека, заложившего принципы социальной ответственности бизнеса. Цель этого Фонда - сохранить преемственность этих принципов, содействовать развитию детско-юношеского спорта и воспитывать будущих чемпионов России. В рамках Фонда мы реализуем две программы, каждая из которых, можно сказать, является проектом в проекте.
Первая – это поддержка детско-юношеского спорта, юных талантливых спортсменов. У нас есть подопечные - талантливые дети, показывающие высокие результаты в разных видах спорта. Среди них чемпион России, Европы и Мира по шахматах среди школьников И. Маковеев, Миша Осипов, ставший в четыре года обладателем второго разряда по шахматам. Кстати, в прошлом году на Moscow Open он обыграл моего сына, чемпиона Москвы по быстрым шахматам 2015 года, который старше Миши на семь лет.
Среди талантливых ребят всегда существует такая проблема: невозможность быть замеченными профессиональным спортивным сообществом. У родителей может не быть средств на покупку экипировки, на поездки на соревнования. Многие знают, что такая проблема существует. Поэтому в сотрудничестве с Федерациями мы ищем таких детей, оказавшихся в трудных ситуациях, и оказываем им поддержку и помощь. Более того, в сотрудничестве с РФПЛ планируем поддерживать школы в отдалённых уголках нашей страны.
Вторая программа – по поиску и поддержке интеллектуально одарённых детей. При поддержке правительства Тверской области мы ведём тестирование порядка 700 детей - воспитанников детских домов, социально-реабилитационных центров из восьми учреждений Тверской области. Могу с гордостью сказать, что этот проект - уникальный. Тверская область – пилотный проект, мы планируем расширять географию. У нас амбициозные планы, и в перспективе мы хотим создать специализированное учреждение-интернат для обучения одарённых детей.
Пользуясь возможностью, хотела бы поблагодарить БК «Лига Ставок», партнёров Фонда, отдельное спасибо сказать волонтёрам и сотрудникам компании, которые на этапе становления Фонда оказали нам большую поддержку и помощь. Благодарю и попечителей Фонда - Николая Баскова, Наталью Починок, Сергея Прядкина, Андрея Филатова. Спасибо друзьям Фонда - Евгению Савину и Марии Орзул.
Добавлю, что несмотря на короткий период существования Фонда, была проделана огромная работа в нашем искреннем желании помогать детям. Спасибо вам за внимание.
Текст:
Ольга Лукинская
Иллюстрации:
Даша Чертанова
В РУБРИКЕ «ОБРАЗ ЖИЗНИ» мы расспрашиваем разных людей про ЗОЖ с человеческим лицом: говорим о важности заботы о себе и приятных способах сделать жизнь комфортнее. Героиня нового выпуска - президент благотворительного фонда «Галчонок» Ольга Журавская.
Ольга Журавская
президент благотворительного фонда «Галчонок», 35 лет
К себе надо относиться
с уважением
Если я выспалась - это и есть моё хорошее самочувствие. Для меня очень важно выспаться, но сплю я ужасно, потому что всю ночь меня пинает шестилетний сын, с которым мы спим в обнимку. Я сначала читала статьи за совместный сон или против, но потом подумала, а я, собственно, как хочу спать? И поняла, что я хочу спать с ребёнком в обнимку до тех пор, пока не надоест.
С утра я обычно в ужасе его тороплю, чтобы он скорее одевался, так как мы опаздываем в школу. Мой идеальный день - вторник. Тогда ребёнка в школу везёт няня, и я могу спокойно собраться перед тренировкой.
Я регулярно занимаюсь хоть каким-нибудь спортом примерно с двадцати двух лет. В моей жизни было всё: и персональные тренировки, и групповые занятия, и плавание - и всё это я так или иначе ненавидела. Первым этапом к пониманию, что заниматься надо не «спортом», а чем-нибудь интересным для себя, стало знакомство с единоборством под названием джиу-джитсу. Тогда я как раз родила ребёнка и обнаружила, что молодая кормящая позитивная мать в моём лице - это идеальный солдат, потому что убивать хочется налево и направо.
Поняв, что спорт необязательно должен быть скучным, я благодаря подруге попала в Circus Center of San Francisco, где любого человека с улицы готовы обучить всяким цирковым искусствам. Есть классы по растяжке, много классов на батутах, с лентами и обручами, даже клоунское мастерство - всё это невероятно красиво. Я абсолютно влюбилась в трапецию, а потом с неменьшей страстью полюбила скалолазание в зале, так что теперь взбираюсь по стенам и летаю под потолком.
Давным-давно я ненавидела своё тело. Кажется, мне было лет четырнадцать - то есть тела ещё толком не было, а ненависть уже сформировалась из неоправданных ожиданий. А потом как-то так жизнь складывалась, что внешность оказывалась неважной. Я решила, что к себе надо относиться как минимум как к чьему-то ребёнку, то есть с уважением.
Я запретила себе говорить гадости про себя, смотрясь в зеркало. Молча пройти можно, похвалить - можно, а гадости говорить нельзя. И подругам не разрешаю при мне говорить гадости про себя. Сколько можно! Мы - это мы, и как можем, так и прекрасны.
Я всегда была в хорошей спортивной форме и ужасно удивилась, набрав за беременность двадцать пять килограммов. Так как роста я небольшого, то в какой-то момент превратилась в рыжий шар. Это сильно прояснило мои представления о себе и о том, какой я себе нравлюсь.
Я стараюсь не пить алкоголь на работе до шести вечера. Да, звучит легко, но только если не работать в баре. Мне к тридцати пяти годам разонравилось пить: если раньше алкоголь бодрил, то теперь прежде подумаешь, каково будет завтра на горе. И вообще я стараюсь не пить ничего, кроме чая. Делаю себе чёрный чай и пью кружку за кружкой.
С недавних пор я перестала есть мясо. Но если очень хочу, то могу и нарушить этот запрет. Но в целом у меня простые отношения с едой: лучше есть поменьше, поскольку так легче лазать и летать на трапеции, но если очень сильно хочется чего-то вредного - то обязательно надо.
Ещё я бросила курить, хотя не знаю, повлияло ли это на что-нибудь. Все говорят про цвет лица, но для меня это какая-то не слишком убедительная категория. Я, признаться, и раньше была не зелёного цвета.
Самый полезный совет по части здоровья, который я получала: «Ложись спать до двенадцати».
Мы с моим возрастом достигли той точки примирения, к которой я всегда стремилась: можем всё, но если нам лень, то не будем.
Кроме моего Саши у меня есть ещё один ребёнок - это благотворительный фонд «Галчонок». Это непростая работа и очень нервная. Но когда у нас получается запустить новую программу, оплатить очередную реабилитацию, отправить ещё одного ребёнка в школу с инклюзивным образованием, собрать деньги на нормальное автоматизированное человеческое кресло - когда всё это есть в твоей жизни и есть с кем это разделить, то это очень мощная движущая сила. Это - моя нефть.
Здравствуйте! Сегодня у нас в гостях Ольга Журавская, учредитель фонда «Галчонок». Расскажите нам вначале, чем занимается ваш фонд?
Наш фонд помогает детям с органическими поражениями центральной нервной системы. Самый известный диагноз - ДЦП.
- Зачем вашему фонду выстраивать отношения с внешней аудиторией?
Дело в том, что без внешней аудитории фонды не могут существовать: внешняя аудитория - это те самые люди, которые помогают. Фонды - это промежуточный этап между тем, кому помощь нужна, и тем, кто может помочь. Так как фондов стало великое множество, нам нужно быть яркими, чтобы привлекать свою аудиторию.
- А кто ваша аудитория?
Наша аудитория - это, в основном, молодые люди от 20 до 50 лет. Наша аудитория образованна; она увлекается всеми новейшими технологиями. т. к. мы представлены в интернете.
- У вас есть канал в YouTube, там собрано большое количество видео. Расскажите, как создаются эти видео?
Дело в том, что одна из программ нашего фонда - это инклюзивное образование. Вы можете на канале увидеть видео «Петя. Школа», «Даня. Школа» - это о детях с диагнозом аутизм, которые учатся в обычной государственной российской школе. Эти ролики мы снимаем для того, чтобы показать аудитории, каким образом дети-аутисты могут учиться с обычными детьми в одном классе, почему это здорово, почему это не ухудшает качество образования для обычных детей.
- А вы своими силами снимаете эти ролики?
Да, мы снимаем своими силами - наверное, это немного видно по качеству. Ролики, которые более качественные, нам помогают бесплатно делать какие-либо компании. Но многие ролики сделаны своими собственными силами.
- Почему вы вкладываете свои усилия именно в медиа-инструменты?
Вы знаете, есть старая поговорка: «Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать». Когда я рассказываю про инклюзивное образование (почему это важно, почему это здорово работает), людям, так как это достаточно новая тема, все равно непонятно - остается много вопросов. А видео сразу же визуализирует этот контекст, отвечает на огромную массу вопросов, которые у человека есть.
- То есть видеоматериалы помогают решать ваши задачи?
Мы не смогли бы донести такое количество информации, которую мы доносим, без наших видеоматериалов.
Давайте посмотрим для начала один из ваших мультипликационных проектов. Как я понимаю, у вас серия таких мультфильмов?
Мы делаем ролик к какому-то проекту, потому что проще всего договариваться с какими-либо рекламными носителями, если есть видеоматериал. И чем привлекательнее этот видеоматериал, чем он менее банален, тем охотнее нам идут навстречу. Этот ролик мы делали к 1 сентября. Нам очень хотелось донести идею инклюзивного образования: что все дети должны учиться вместе, что сегрегация - это плохо. Вот таким ненавязчивым мультиком мы хотели показать родителям и детям, что не нужно бояться детей с особенностями. Надо сказать, что дети очень здорово на наши мультики реагируют.
- А родители?
И родители тоже! Родители вообще хорошо реагируют, когда их ребенок чем-то вдруг увлекся, и тем самым представилось 5 минут свободного времени.
- Ваша целевая аудитория как реагирует на такие материалы?
Мне кажется (и у нас есть некоторая статистика по этому поводу), что наша целевая аудитория наши мультики любит, потому что я точно знаю: наши мультики ждут, меня про них спрашивают, когда мы делаем какой-то очередной проект. Люди уже привыкли, что у нас есть визуальное сопровождение наших проектов.
- То есть это для вас рабочий инструмент?
Безусловно! Гораздо проще показать мультик и тем самым достучаться до человека, чем показывать презентацию. Тут, конечно, зависит, какого качества мультик, какого качества презентация, какая цель в данный момент стоит. Я знаю, что очень многие просто берут и показывают наши мультики у себя на работе для того, чтобы помочь нам собрать денежные средства на реабилитацию.
Выбор вами именно мультипликации, может, связан еще и с тем, что у вас мультипликационный персонаж на логотипе? Или же мультфильм как формат не привязан к вашим визуальным образам?
Отчасти. Дело в том, что благотворительный сектор довольно-таки молодой, особенно в России. Когда мы изучали, какие существуют медийные технологии подачи, то столкнулись с тем, что, в основном, все стараются создать ролик с участием звезд. А нам очень хотелось создать что-то такое, что было бы самодостаточным, что можно было бы перевести на другой язык и суть и идею ролика не потерять. Хотя мы очень любим наших звезд, наших ангелов фонда - они тоже снимаются для нас в замечательных роликах. Просто нам кажется, что мультики - это самый известный инструмент по инклюзии. Мультик любят смотреть все дети, независимо от своих особенностей и возможностей. Так как мы очень боремся за инклюзию, так как нам кажется, что инклюзия - очень важный элемент социализации для наших детей, то отсюда и пал выбор на мультики.
- Еще один ролик - инфографика, которая рассказывает о деятельности вашего фонда. Для чего она была создана?
У нашего фонда был день рождения, мы провели его в Театре наций - все было очень-очень красиво, у нас было огромное количество гостей, звезд. Не хотелось заставлять скучать пришедших благотворителей. Нам хотелось, чтобы они могли быстро и с удовольствием посмотреть отчет о проделанной работе, чтобы могли вдохновиться тем, как много мы вместе с ними всего успели, но чтобы это не отняло большого количества времени от главного мероприятия - от спектакля. Поэтому инфографика идеально вписалась в нашу задачу.
- Инфографика как инструмент в вашем профиле имеет место быть?
Она просто необходима, потому что благотворительные фонды работают с деньгами, а деньги - это отчеты. Конечно, мы рассылаем и более примитивные отчеты нашим благотворителям по электронной почте. Но когда человек наглядно видит количество поступивших средств, куда эти средства были потрачены, какие проекты были запущены, то тогда у человека складывается ощущение, что он помог нам не зря. Нам очень важно давать позитивный фидбэк людям, которые с нами работают. Инфографику мы используем очень активно.
- Планируете как-то развивать этот формат?
Да, планируем. Более того, чем больше у нас набирается статистики разнообразной, тем более разнообразной мы можем сделать и нашу инфографику - не только по деньгам, сборам, проектам, количеству волонтеров, но можем рассказать и про то, какие конкретно задачи были выполнены с учетом каких-то целей, в этом году. Инфографика - это огромный инструмент для работы.
- У вас есть еще замечательные открытки. Расскажите, пожалуйста, что это такое?
Для того чтобы собирать денежные средства, фонд использует разнообразные методы фанрейза. Продажа мерчендайза - один из этих методов. Мы хотели разработать свою собственную уникальную продукцию - смешную, забавную, но приятную, чтобы людям было приятно покупать наши чашки, майки и т. д. Мы решили еще сделать открытки, чтобы каждый мог взять и послать своему другу открытку, деньги от продажи которой ушли в фонд. При этом и друг получает какую-то весточку - всем приятно.
- Как люди реагируют на подобные материалы?
А людям очень нравится! Мне кажется, что люди устали от грустной благотворительности. Людям хочется чего-то позитивного. Жизнь - довольно-таки сложная штука, нам хотелось бы побольше положительной коннотации. Поэтому мы постарались сделать такие открытки, которые поднимали бы настроение. Благотворительность - это не грустно, благотворительность - это весело.
- Обычно благотворительность - это серьезно...
Мы хотим уйти от этого подхода. Если вы заметили, то наш символ сам по себе очень мультяшный. Он позволяет нам вокруг себя играть с какими-то веселыми смыслами.
- А был ли кто-то, кому не очень понравился такой ваш легкий подход к этому вопросу?
Может быть, такие люди и есть, но мне они почему-то не говорят об этом. Думаю, всем нравится, все довольно позитивно воспринимают нашу птичку.
- У вас есть видео-анонсы мероприятий. Мне лично ролики очень понравились! Для чего вы их создаете?
Это был день рождения фонда, к которому мы также готовили инфографику. У нас есть ангел фонда - наша любимая Юлия Пересильд, которая и придумала весь концепт мероприятия. Нам ведь нужно было донести до людей, что это за мероприятие будет. Если ты говоришь просто «благотворительный концерт», то это звучит скучно: люди уже сыты по горло благотворительными концертами. Если говоришь, что это песни вашего детства, то это немножко непонятно - у всех детство разное. Мы хотели в двух-, трехминутный ролик уложить всю суть того, что мы предлагаем людям посмотреть. Мне кажется, что у нас получилось. Когда человек сомневается, стоит ему идти или нет, то ролики работают так же, как и превью к фильмам: именно после просмотра превью человек для себя принимает решение. Ролик - это очень важно, это на 90% успех мероприятия. Люди, посмотрев ролик, решают для себя - пойдут они на мероприятие или нет.
- Вы не преувеличиваете?
Я совсем не преувеличиваю!
- То есть видео в вашем случае очень значимо?
Видео в случае приглашения на мероприятие очень значимо! Поэтому на все крупные мероприятия мы готовим ролики, очень серьезно подходим к этой работе. Эти ролики мы всегда стараемся снимать с помощью профессионалов, а не кустарно, так как понимаем, что от этого зависит количество людей, пришедших к нам на эвент.
К мероприятиям есть у вас видео-обращения - например, актрисы Равшаны Курковой, в котором она в камеру рассказывает о мероприятии, приглашает на него. Как я понимаю, у вас есть множество известных людей, которые делают такие обращения.
Да, у нас огромное количество прекрасных актеров, которые поддерживают наш фонд. Дело в том, что ни один фонд не может обойтись без звездных ангелов, попечителей. Мы знаем, что нам будет проще заполучить себе их фанатов, если наши звезды запишут такое видео-обращение. Плюс они сами рекомендуют, как бы ручаются своим именем за то, что это мероприятие будет интересным, что деньги с него пойдут ровно туда, куда и обещано.
- А как обычно снимается обращение - на телефон, на камеру профессиональную?
У всех очень разный подход. Так как это творческая задача, то мы не можем ставить наших звезд в ситуацию, когда они обязаны сделать невероятную профессиональную картинку. Мы просто просим их записать видео-обращение, а дальше они используют то, что им доступно.
- Это не так принципиально, на что снято - важен лишь человек?
Иногда важен человек. А еще иногда важна идея. Чем интереснее человек расскажет о том, что будет происходить, чем интереснее он преподнесет это видео-обращение, тем больше людей согласятся прийти на мероприятие.
- А как вы определяете эффективность?
Во-первых, мы видим, какое количество людей просмотрело видеоролик. Потом мы можем наблюдать, какова корреляция между людьми, которые пришли, и количеством просмотров ролика. Мы не могли не заметить: чем больше просмотров у роликов, тем больше людей приходит на мероприятия.
Есть видео, в котором вы в главной роли. Это своеобразный видеоблог. Ролик как раз снят на телефон, но это абсолютно непринципиально. Как вы вообще все это придумали?
Это придумали не мы. Акцию Ice Bucket Challenge запустил иностранный фонд помощи с совсем другой миссией. Но эту акцию подхватили все. У нас в августе прошлого года и в августе это года проходят мероприятия под названием «Галафест». Это фестиваль для всех, он называется «Проводим лето вместе». Мы хотели пригласить как можно больше людей, показать, что мы веселые, что с нами будет интересно - мы дурачились.
- То есть это тоже привлечение людей?
Конечно! Все, что мы делаем, мы делаем только с одной целью - привлечь максимальное количество благотворителей к фонду «Галчонок».
Как должен бренд общаться со своей аудиторией: компетентно, авторитетно, мощно или же живо, с человеческим лицом?
Наверное, это определяется какой-то PR-стратегией компании. Если взять, к примеру, прокуратуру как бренд, то всех бы напугало, если бы прокуратура начала выпускать мультфильмы. Хотя тот же Уголовный кодекс Российской Федерации можно было бы неплохо визуализировать. Если же бренд хочет общаться с людьми напрямую, взывая к их человечности, то можно снизить градус пафоса и высокомерия и быть дружелюбным. У нас задача - подружиться с человеком. Нам мало, чтобы просто перечислили деньги в фонд, нам важно, чтобы человек стал другом фонда «Галчонок», поэтому мы пытаемся апеллировать к тем интересам, которые, как нам кажется, наши потенциальные благотворители разделяют.
- Есть ли у вас какие-либо планы по развитию медийных инструментов?
- Какие - расскажите.
Мы сняли мультик, где дети в конце идут в кино: мы очень хотели, чтобы кинотеатры взяли этот мультик на вооружение и крутили его перед показами фильмов. Нам казалось, что это очень логично. К сожалению, нам не удалось убедить кинотеатры в долгой перспективе. Но мы договорились с помощью друзей фонда крутить наши мультики на плазмах в торговых центрах. Конечно, нам бы хотелось расширить аудиторию - выйти на более широкий экран.
- А по форматам: может что-то еще, помимо мультфильмов и видео-анонсов?
Помимо мультфильмов, анонсов и инфографики, мы хотим выпустить фильм. Есть один чудесный человек - Алекс Боков, сейчас у него прошло невероятно крутое мероприятие, на которое он пригласил наших детей. По ходу этого мероприятия снимался фильм про наших детей, который в следующем году (когда его смонтируют и выпустят) мы сможем представить широкой аудитории и, возможно, куда-то его повезем.
Здорово, удачи вам в этом! Что бы вы могли пожелать своим коллегам, которые тоже работают с медийными инструментами: на что обращать внимание, как их формировать?
Во-первых, у нас замечательные коллеги - все фонды очень стараются. Нужно не бояться быть веселыми, нужно перестать эксплуатировать у человека жалость и апеллировать к тому, что мы готовы помогать лишь потому, что помощь нужна.
- Это была Ольга Журавская, учредитель фонда «Галчонок». Спасибо вам!
